Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Считается также, что Марьяна любила Цоя, потому что поклонники воочию видели ее открытые проявления горя и любви (что, однако, ничуть не мешало им и им подобным швырять камни в окна Марьяне и блевать ей под двери в подъезде). Однако совершенно не учитывается тот факт, о котором говорилось ранее: человек может держать свои чувства при себе и не говорить о них широкой публике. Марьяна и Наталия были женщинами абсолютно разного темперамента и вели себя по-разному, что не мешало им понимать друг друга и оберегать друг друга.

Приехав в Латвию 16 августа 1990 года, Марьяна поддерживала Наталию изо всех сил, она мужественно приняла на себя все неприятные, но необходимые процедуры, связанные с моргом, милицией и доставкой тела Виктора в Ленинград, где она же занималась организацией похорон. Но в автобусе с телом Виктора поехала лишь одна Наталия – Марьяна с Сашей сели в машину к Каспаряну. Это говорит об огромном чувстве такта Марьяны и взаимном уважении двух любимых женщин Цоя друг к другу.

Юрий Белишкин родился 14 ноября 1946 года. Его послужному списку позавидует любой отечественный промоутер. Он работал с Аллой Пугачевой, с группами «Аргонавты», «Песняры», «Ариэль». Был организатором первого фестиваля ВИА в Ленинграде с участием «Аргонавтов», «Землян», «Мифов» и «Санкт-Петербурга», организатором последнего концерта Сергея Курехина и последнего выступления Булата Окуджавы в Петербурге. Почти 10 лет сотрудничал с «ДДТ». Больше года, с осени 1988-го по конец 1989-го, будучи директором «КИНО», провел в обществе Виктора Цоя. По словам Андрея Бурлаки, «Юрий Белишкин – одна из немногих фигур в истории питерского рока, которая связывает между собой профессиональную и любительскую сцены, рок-н-ролл и другие сферы шоу-бизнеса». К тому же Юрий Владимирович действительно обладает несомненным литературным даром, что позволило ему написать несколько книг. Так, в конце 2005 года вышла его книга под философским названием «Афоризмы. Однажды была жизнь…».

Юрий Белишкин:

В 1988 годуя стал работать в театре «Бенефис». Этот театр организовали Михаил Боярский и Александр Розенбаум. А меня пригласили главным администратором. Условно говоря, Розенбаум отвечал там за «авторскую песню», Боярский – за театр, а я – за рок-музыку. Организовывал концерты «ДДТ». И естественно, пытался как-то выйти на группу «КИНО». Администратора у Цоя тогда не было. Вообще было непонятно, существует группа или не существует. Выступали они очень редко, в основном – Цой в акустике. Вышла «Группа крови», и все. В конце концов я дозвонился до Каспаряна. У них там связь была какая-то условная. Оказалось, что Цой отдыхает в Прибалтике. Договорились встретиться, когда он приедет. Встретились на улице Жуковского, около театра «Бенефис» (он находился на улице Маяковского, и). Они пришли втроем – Цой с Наташей Разлоговой и Каспарян. Встретились, посмотрели друг на друга. Цой очень мало говорил. Речи о концертах даже не зашло, – был разгар лета, они буквально на следующий день уезжали на юг. Единственное, у них были плацкартные билеты, а я пообещал достать купейные и свое обещание выполнил. Они уехали на юг, сыграли там несколько концертов. Тогда, кстати, у них на разогреве выступал ансамбль «Ласковый май», безумно популярный впоследствии [766].

А жил Цой дома у Гурьянова. Пока у Густава родители были на даче, они у него на Будапештской жили, репетировали. А когда родители вернулись, Вите пришлось оттуда куда-то съезжать. И я ему снял квартиру на проспекте Мориса Тореза. И только потом, к слову, заметил свою оплошность: рядом с этой квартирой была школа. Ну, школьники его сразу вычислили, хотя он и не выходил из дома почти. Естественно, доставали очень… Встретились, значит, мы у Густава: Цой, Каспарян, Тихомиров, сам Гурьянов и я. Посидели на кухне – выпили чаю, покурили. Витя за три часа сказал слов десять. Попросил помочь. Сказал, что в октябре у них намечаются два концерта в СКК. Предложил поработать с ними в качестве директора группы. Концерты были ломовые, два жутких переаншлага. Их организовывал Сережа Сельницкий, а я ему просто помогал, решал какие-то простенькие вопросы. Там даже, по-моему, никакой рекламы не было… Совершенно неверно, что организацией концерта в УДС «Крылья Советов» занимался Айзеншпис. Этим занимался я – заключал договор и т. д. Айзеншпис там действительно был, он принимал нас с московской стороны. У нас там, кстати, возникли проблемы: мы долго не могли вселиться в гостиницу «Космос». Нас не встретили с утра, мы чуть ли не до обеда сидели у кого-то дома, и только потом появились номера. Хотя коллектив у нас был небольшой, мы всегда впятером ездили. То есть никакого персонала, прислуги.

Ну и вот, значит, появился Ай– зеншпис… Наташа Разлогова – его хорошая приятельница [767]. У них такой «дуэт» получился. Он еще до меня делал какие-то то ли акустические, то ли квартирные концерты Вите. Думаю, в конечном счете они и убедили Витю перебраться в Москву. Наташа Разлогова умная, обаятельная, интересная женщина. Красивая, воспитанная. Дальнейшие события показали… Случайно, года через два после гибели Виктора, я видел по телевизору интервью с ней. У нее что-то спросили про Виктора, и она сделала такую паузу, что стало понятно – для нее эти отношения не были чем-то определяющим в жизни. Так, будто она уже забыла это имя… Она никогда не давала интервью для газет и журналов – во всяком случае, мне таковые не попадались. Думаю, говорить правду она не хотела, а лгать не было смысла. Что-то такое. Правда была бы очень острой… То есть дело не в том, что она не хотела ворошить память и так далее…

Юрий Белишкин. Фото из архива Сергея Голицына

Неудивительно, что Витя оказался рядом с ней: она могла заинтересовать человека. Очень ровно и спокойно себя вела. Всегда с улыбкой. В меру кокетливая. Никогда не создавала никаких проблем в духе: вот я, подруга лидера! Не грузила, ничего не требовала. Очень хорошо воспитанная. Тем более искусствовед, знает французский язык. Она работала синхронным переводчиком. Ее родной брат, кстати, Кирилл Разлогов небезызвестный. Витя приглашал меня как-то в Дом кино на какой-то французский фильм – она переводила… Вот на концерте в Дании она была с нами. Во Франции, естественно. В Италии, по-моему, нет. А по стране она с нами не ездила. В этом, кстати, был какой-то симпатичный момент. Не мешала работать, определенную свободу оставляла. Если Марьяна, по сути, руководила многими поступками Виктора, «администрировала», то Наташа… то же самое. По жизни, я имею в виду. Витя не был бабником. Любил того одного человека, который находился рядом. Если бы он был другим, менее привязчивым, многое могло бы сложиться иначе. А так – Москва его «перетянула». И самый худший, как мне кажется, период его жизни был связан именно с Москвой. Я вообще думаю, что, если бы не переезд в Москву, он был бы жив. Не потому, что мне так хочется думать, и не потому, что я не испытываю добрых чувств к Москве. Просто есть такое ощущение. В Москве у Виктора началась совсем другая жизнь, а он был совсем немосковский человек. Он был такой… одинокий. Я слышал, как женщина, хорошо знавшая «КИНО», сказала про Виктора сразу после его гибели: «Этого мальчика никто не любил». Это она почему-то мне сказала в телефонном разговоре после гибели Цоя. Одинокий человек, которого, кроме миллионов девчонок и мальчишек, никто по-настоящему не любил. Трагическая судьба, трагический финал. За все время совместной работы мы ни разу не ругались, никаких наездов друг на друга не было, даже тогда, когда возникали какие-то проколы. Потому что проколы неизбежны. Виктор был очень воспитанным, сдержанным человеком, не терпел хамства. Мы даже разговаривали друг с другом на «Вы». Ну, мы же не были приятелями, мы вместе работали. Но отношения при этом были очень уважительные и теплые. Мало кто знает, что он меня звал работать в Москву, на пару с Айзеншписом. Последний раз звонил в конце января 1990 года, мы обсуждали этот вопрос. Я отказался. Тогда Витя предложил заниматься делами группы в Питере – ну, группа-то все-таки питерская. Но я и от этого отказался [768].