Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

К проектам типа «звезда с нуля» он перешел уже после гибели Цоя, и он сам писал почему: с «состоявшимися» звездами работать гораздо сложнее и, с его точки зрения, менее интересно, чем с никому не известными артистами. А то, что в то время Айзеншпис назывался продюсером группы «КИНО», очевидно, для Цоя это было некоей игрой в солидность.

Ирина Легкодух:

Я с Айзеншписом знакома не была. Разве что совсем мельком слышала от Вити о нем, и это не оставило никаких воспоминаний. Если, опять же, я не ошибаюсь, это такой человек, который занимался концертами Вити. В то же время исключить какие-то другие свои общие с ним контакты в силу моих киношных и TB-занятий нельзя. В тот период образовалось много знакомых и приятелей из этого круга, с которыми некоторое время поддерживались приятельские отношения и знакомства, так что, возможно, и как-то еще я могла о нем слышать стороной или даже оказаться в одной компании когда-нибудь… Я помню смутно какие-то разговоры с Витей о концерте, кто-то спрашивал и хотел заказать его концерт, я спросила, и Витя вдруг с великой важностью сказал, что у него «контракт» и «продюсер», с которым надо об этом разговаривать, что он не сам распоряжается своими концертами, а распоряжается вот этот продюсер, и дал его телефон. По-моему, именно это и был Айзеншпис. В те времена это звучало довольно непривычно и забавно – личный отдельный продюсер, который при этом не музыкант из группы. Может быть даже, Витя был один из первых, кто стал так работать – по-взрослому.

Очень смутно мне мерещится что-то такое неодобрительное об этом Юре, слушок какой-то неодобрительный, что он непрост, тяжелый человек. Но Витя, я помню, говорил о нем с большим уважением и с гордостью за себя и правильную организацию своих дел этим Юрой. Это немного забавно и весьма непривычно выглядело – и этот надутый и загадочный вид, и этот «продюсер», контракт, – но очень это выходило у Вити трогательно. По-детски, как игра такая, к которой Витя относился с большой серьезностью.

И кроме того, было ведь ощущение, что Цой находится просто на явном крутом профессиональном (и профессионально поставленном) взлете, уж не знаю, благодаря ли продюсеру или благодаря себе самому и Наташе, которая была с ним. Во всяком случае, понятно, что Цой и Айзеншпис относились друг к другу всерьез и были очень заинтересованы друг в друге [785].

Таким образом, ясно видно, что модель отношений Цой – Айзеншпис была совершенно обратной той, которую представляют сегодня в СМИ. На самом деле это не Цой приобрел имя за счет Айзеншписа, а Айзеншпис получил хороший старт в мире шоу-бизнеса после работы с группой «КИНО». И за это он был благодарен Цою.

Многие говорят: «Как же Цой поверил человеку, который провел „на зоне“ 17 лет?» Из-за мрачного прошлого кто-то даже считает Айзеншписа «врагом» Цоя и подозревает его чуть ли не в убийстве Виктора. Тут сразу можно сказать – врагов у Цоя вообще не было. Недоброжелатели были, конечно, как и у всех людей, которые выбились из общего ряда. А образ крутого мафиози Айзеншписа – просто страшилка для доверчивых домохозяек. Юрий Айзеншпис, смышленый еврейский мальчик, погорел на валютных махинациях и никакого отношения к «криминалу» в нынешнем понимании этого слова в те годы не имел.

Юрий был очень забавным человеком, позитивным и совершенно неконфликтным. Музыканты «КИНО» вспоминают, что он часто рассказывал им про свою жизнь «в застенках». Про то, как он там организовал работу мебельного цеха, зарабатывал деньги лагерному начальству и постоянно ел копченую колбасу, которая в стране была жутким дефицитом. Ни с какими «уголовниками» он никогда не дружил. Вокруг него были разного рода спекулянты, люди, занимавшиеся перепродажей антиквариата, и тому подобная публика, а бравых молодцев в спортивных костюмах и малиновых пиджаках тогда еще в природе не было.

Уже после смерти Цоя, побывав в Америке, Юрий научился правильно и стильно одеваться. В 1990 году же он даже внешнего вида не имел и вообще всего пугался, да еще комплексовал по поводу старых товарищей, которые «поднялись», пока он сидел. Можно с уверенностью сказать, нисколько не обидев память Юрия Шмилъевича, что в то время он был немоднъм лохом с хорошей головой. Что не мешало ему быть открытым и добрым человеком, искренне влюбленным в свое дело, в сцену и в шоу.

Группа «КИНО» чуть ли не с самого начала своего существования почти всегда играла поп-музыку, и Цой говорил об этом в одном из своих интервью.

«Новая волна», которую любили «киношники», включала в себя элементы легкой танцевальной музыки. Причем альбом «Это не любовь» 1985 года гораздо «попсовей» «Черного альбома», и никто не видит в нем никакого «Ласкового мая». Поэтому распространенное заблуждение, что «КИНО» стало играть что-то вроде «Ласкового мая» с подачи Айзеншписа, не имеет под собой никакой почвы.

Юрий Каспарян:

После смерти Юрия Айзеншписа много писали о временах его сотрудничества с группой «КИНО». Часто можно было встретить такую точку зрения, что, судя по изданному им после смерти Виктора Цоя «Черному альбому», он вел группу в сторону коммерческого звучания… [786]

Безусловно, «Черный альбом» навеян вовсе не «Ласковым маем», a «The Smiths» и «New Order», и для Цоя было бы странно ориентироваться на попсу (к «Ласковому маю» он относился терпимо, но не настолько серьезно, чтоб оттуда «брать» для своих песен, – это же вообще развлекательная музыка, а не независимая), вместо того чтобы ориентироваться на группы «новой волны» и постпанка.

Миф и то, что Айзеншпис был ревнителем попсы типа «Ласкового мая». На самом деле он достаточно презрительно отзывался о русской попсе разлива «Миража» и «Комбинации» и называл это лох-попом. Но он и не был категоричным ревнителем чистоты рока, равно как и сам Цой. Ибо рок – такая же поп-музыка.

Принято считать, что Юрий Айзеншпис был беспринципным человеком, который выбирал то, что принесет доход, и плевать хотел на творчество тех музыкантов, с которыми он работал. Но это не подтверждается документально. Свидетели единодушны в том, что, даже когда он делал легковесные проекты типа Никиты или группы «Динамит», он всегда носился со своими исполнителями, словно они самые талантливые и лучшие на свете, всегда верил в их исключительность, относился к ним как к людям искусства и видел в них какую-то изюминку и харизму. И на работу с Цоем его подвигла не столько его популярность в 1988 году, сколько яркое творчество и личность Виктора. Обвинения в том, что он «сделал Цоя меркантильным», не подтверждаются, – Цой никогда меркантильным не был, и группа, даже в эпоху своей максимальной популярности (когда, казалось бы, надо было ловить момент и вкалывать), отказывалась от половины предложений. Ее богемное сибаритство никуда не делось – по сравнению с полным бездельем юности, любая регулярная работа воспринималась музыкантами как непосильный труд. Если переложить концертную деятельность «КИНО» в «трудочасы», то полноценной занятости точно не получится. А если уж сравнивать образ жизни группы с занятостью современного молодого человека, который не имеет родительской подпитки, то они окажутся теми самыми «бездельниками», о которых пел Е)ой. И никакой Айзеншпис не мог этого изменить.