Аркадий Лисенков - Музыка созидающая и разрушающая

Наши местные «знатоки поп-музыки» любят порассуждать о «художественной» ее стороне, ссылаясь на: некие «международно признанные» авторитеты. «Авторитеты», кстати, очень строго отбираются. Ведь А. Макаревич («Машина времени»), В. Киселев («Земляне»), А. Ситковецкий («Автограф») в разговорах о поп-музыке никогда не станут публично упоминать мнения таких людей, как шведский историк музыки и музыкальный критик Нильс Л. Валлин. Нам же кажется весьма полезным привести здесь извлечение из его статьи «Звуковая среда и шумовое загрязнение», напечатанной в «Курьере ЮНЕСКО».

Он пишет, что, если учитывать «связь, существующую между музыкой как раздражителем и нервно-физиологическими «часами» нашего организма, невольно приходишь к мысли, что механический (и уже в силу этого совершенно неестественный) ритм большинства произведений «синтезированной» поп-музыки имеет мало общего с тем, что человечество при всей разности культур понимает под словом «музыка», которой присуща свободная широта дыхания и тесное взаимодействие с биением наших внутренних ритмов (! — А. Ф.). Жестокая механическая правильность поп-музыки, упрощенность ее звучания — бесчеловечны. Прослушивание такой музыки через наушники системы «Уокмен» чревато многими негативными последствиями. Ведь с помощью магнитофона молодой человек легко отключается от кипящей вокруг него многоликой жизни. Конечно, эта добровольная самоизоляция часто бывает выражением протеста против обезличивающей сутолоки больших городов. Но следствием ее непременно является утрата какой-то доли того многообразного восприятия, той наблюдательности, которые дают нам наши органы чувств в повседневной жизни: ведь то, что слышит ухо, не всегда видит глаз».

Если классическая музыка, фольклор и частично джаз не имеют в своей основе ничего общего с рынком и лишь используютсяиндустрией грамзаписи, радио и телевидением, то поп-музыка не только распространяется, причем почти исключительно, через средства массовой коммуникации, но и производится промышленными методами,ее цели и способы воздействия на слушателя определяются требованиями рынка. По словам мировой знаменитости М. Мэнна, «чем больше людей покупают записанную пластинку,— тем более успешной, с точки зрения не только коммерческой, но и творческой» можно считать деятельность рок-музыканта. «Веленью Божию, о Муза, будь послушна <...> Хвалу и клевету приемли равнодушно» — такого языка поп-музыка не понимает. Да и нет здесь времени на раздумья, ведь поп-записи — продукт скоропортящийся: по западным данным, пластинки-«сорокапятки», в зависимости от успеха, активно слушаются от 60 до 180 дней, звуча в это время везде, где только можно — по радио, в дискотеках, барах. Потребителю трудно быть самостоятельным в выборе: рок движется к нему через телевидение, газеты, радио, музыкальную прессу, весьма развитую на Западе. Именно они являются источником «роковых» знаний и пристрастий для большей части публики.

Наиболее поддаются влиянию недостаточно зрелые умы: не случайно 75 процентов поп-записей продаются подросткам и юнцам от 12 до 20 лет, то есть «тинэйджерам», по западной терминологии. Там поколение сытых подростков, озабоченных лишь стремлением к удовольствиям, появилось в 50-е годы. Оно стало идеальным потребителем масс-культа, прежде всего поп-музыки. Никто вовремя не позаботился привить им устремления более высокие и достойные, нежели желание выпить, потанцевать и т. п. У нас в стране ничем особенно не озабоченные доморощенные тинэйджеры проявились достаточно отчетливо в 60—70-е годы. Именно тогда окончательно закрепились на нашей почве ростки будущих «неформальных» молодежных объединений. Увлечение их поп-музыкой казалось многим здравомыслящим людям простой данью моде. А необходимо было всерьез рассмотреть новую болезненную моду, учитывая, что даже с музыкальной точки зрения рок представлял собой «сближение идей далековатых» и был чужероден по отношению к нашим культурным традициям.

Главной составляющей всей западной поп-музыки, без сомнения, является афро-американская «черная музыка». Она основывается в большей степени на ритме и мелодии, нежели на гармонии, привычной европейскому уху. Причем в «тяжелом» роке особенно заметно всевластие ритма (биг-бит). По словам С. Фрита, автора книги «Социология рока», высшей ценностью этой музыки является «не решение музыкальных проблем, не техническое мастерство исполнителя <...>, но эмоциональное воздействие, прямое выражение чувств музыканта», чем, собственно, и привлекают те же блюзы. Это в полном смысле слова «музыка представления», а не «музыка композиции». Но во всем важно сохранять меру, а этой меры в степени открытости выражения чувств «черная музыка» и, в особенности, танец не знают. По крайней мере, с европейской точки зрения. В то время как европейские танцевальные формы традиционно контролируют чувственную сторону танца, афро-американская музыка делает явной потенциально присутствующую в танце сексуальность, анархию эмоций, приветствуя и практикуя публичное выражение обычно интимных переживаний. Ник Кон в книге «Поп» с самого начала» верно пишет о том, что, когда Э. Пресли начинал вертеть бедрами, больше не было смысла думать о «лунном свете» и прочих «романтических» вещах.

К сожалению, авторы «умственных» пропагандистских статей о поп-музыке упорно стараются отвлечь внимание любознательной публики от того, что «поп» — больше, чем просто течение, это — образ жизни, о чем давно пишут западные исследователи. Иначе придется же выяснять, что это за образ жизни, какие духовные ценности столь настойчиво предлагаются нам авторами и исполнителями этой музыки.

Что касается нравственных ценностей, то с ними у поп-звезд отношения своеобразные. Так, один из участников группы «Роллинг Стоунз» (Ричардс) заявил в вынужденной беседе с адвокатом, что он не считает, что молодая женщина, имеющая на себе лишь покрывало, должна смущаться в присутствии восьми мужчин. «Мы не старики, мы не озабочены мелочной нравственностью». Бывший же «битл» Джон Леннон на обложке пластинки «Две девственницы» красовался вместе со своей второй женой Йоко Оно, что называется, в чем мать родила. Потому многие магазины на Западе продавали этот макет в дополнительной темной обертке. Да и за другими подобными примерами далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить про бытующие в среде западной поп-культуры словечко «групи», обозначающее «увлеченную» девицу, следующую в турне за поп-звездами, живущую и, извините, спящую с ними всеми сразу — все это вполне открыто.

Примером «рок-морали» могут служить и «битловские» песенки «Почему мы не занимаемся этим на дороге?» или «Давай соединимся» (на пластинках, выпущенных в СССР, стыдливо называемая «Встреча»), в которых приглашение к совокуплению выражено вполне ясно. Право, жаль, что, выпуская, наконец, пластинки «ливерпульской четверки», фирма «Мелодия» не снабжает их вкладышами с переводами наиболее популярных их песен. А то знакомство с «битлами» получается каким-то не совсем полным. И говоря об одной из самых популяр-пых и по сей день английских рок-групп с откровенно «уличным», задиристым темпераментом, о «Роллинг Стоунз», журналу «Юность» стоило бы сообщить своим молодым читателям и о том, что считал руководитель группы Мик Джеггер в 1969 году «основными аморальными вещами, которые допускаются в современном обществе». Его понятия о морали весьма своеобразны, так как среди безнравственностей он тогда числил «войну во Вьетнаме, преследование гомосексуалистов, незаконность абортов и употребления наркотиков». Обидно, что нам очень часто тычут в нос тем, что «рок против войны», что он находится «на службе мира», но что-то не торопятся сообщить о трогательной заботе того же М. Джеггера о гомосексуалистах и наркоманах. Да что забота! И сам М. Джеггер арестовывался за употребление наркотиков. Об обвинениях его, Джона Леннона и Брайана Джонса в наркомании много писали западные газеты. Пол Маккартни в свое время сам признался в употреблении сильнодействующего наркотика ЛСД, оправдываясь тем, что это якобы приближало его к богу. И я очень сомневаюсь в том, что ради высокой цели борьбы за мир нам нужно доходить до такой низости, как братание с гомосексуалистами и наркоманами,— чистое дело лучше делать чистыми руками.