Мария Залесская - Вагнер

Таким образом, ныне существуют две редакции «Тангейзера» — дрезденская (1845) и парижская (1860). Причем есть существенные причины не отказываться ни от одной из них. При всех положительных качествах парижской редакции композиторский почерк Вагнера претерпел по сравнению с 1845 годом значительные изменения. Автор уже не мог вернуться к своему прежнему стилю и писал вставки к «Тангейзеру» по-новому Отсюда, по словам исследователя творчества Вагнера Б. Левика, «между новой и старой музыкой в „Тангейзере“ не образуется стилистического единства, напротив, они вступают друг с другом в противоречие… Это противоречие очень заметно, когда вслед за утонченной, изысканной музыкой Венеры звучит простая маршеобразная мелодия рыцарского гимна Тангейзера. У Венеры господствует хроматика, у Тангейзера — диатоника» [359] Левик Б. Указ. соч. С. 240. . Именно поэтому в театрах можно услышать то дрезденскую, то парижскую редакцию вагнеровской драмы, а иногда их вообще «смешивают». Кстати, в России издавались переведенные на русский язык клавиры первой, дрезденской редакции «Тангейзера»; она же использовалась у нас при постановках этой музыкальной драмы.

Двенадцатого октября в семье Ганса и Козимы фон Бюлов родился первенец — дочь Даниела Сента (1860–1940). Она была крещена в память брата Козимы Даниеля в Берлине 24 ноября в присутствии своего дедушки Листа. Но Вагнер еще не догадывается, что это событие вскоре будет иметь отношение и к нему как дело семейное…

Наконец в фойе Гранд-опера начались фортепьянные репетиции «Тангейзера», которые продолжались в общей сложности до нового, 1861 года (всего было проведено 164 (!) репетиции). Вынужденный перерыв в них был вызван болезнью Вагнера в ноябре 1860 года, когда он надолго слег с тифозной горячкой, едва не сведшей его в могилу. Больному композитору всеми силами помогала Мария Калергис: приглашала к нему лучших парижских врачей и взяла на себя хлопоты о возобновлении репетиций, когда Вагнер был еще слишком слаб, чтобы самому принимать в них участие.

Когда дело дошло до оркестровых репетиций и уже ни у кого не было сомнений, что «Тангейзер» будет поставлен в Париже, стали съезжаться самые близкие друзья композитора, чтобы разделить с ним «триумф ожидаемого первого представления». Среди них были и супруги Везендонк. И тут-то начались новые сложности, появились первые признаки приближавшейся грозы. По правилам Гранд-опера, автор не мог дирижировать собственным произведением, поэтому честь представлять «Тангейзера» выпала… Пьеру Луи Филиппу Дитшу, тому самому композитору, который в свое время для Гранд-опера вместо Вагнера написал оперу «Корабль-призрак». С началом оркестровых репетиций между автором и дирижером начались серьезные трения. «Самые большие огорчения доставляла нам неспособность дирижера Дитша, какой мы в нем и не предполагали в такой высокой степени» [360] Вагнер Р. Моя жизнь. Т. 2. С. 425. , — признавал Вагнер в своих мемуарах. Дитш оказался неспособен «держать» оркестр, который звучал у него тускло и неуверенно, справляться с указанными Вагнером темпами, вообще понять содержание произведения. Вагнер всё больше нервничал; он попытался предложить свои услуги в качестве дирижера, но встретил столь бурное негодование со стороны дирекции театра, что был вынужден отступить и отдаться на волю Провидения. Как оказалось, профнепригодность Дитша была еще не самым тяжелым испытанием для «Тангейзера» в Париже.

Несговорчивость и бескомпромиссность композитора, не желавшего по ходу подготовки спектакля идти на изменение партитуры с учетом вкусов законодателей театральной моды (дирекции Гранд-опера показалось мало введения вакхической пляски в первое действие; она требовала крупной балетной вставки в сцене состязания певцов, на что Вагнер согласиться никак не мог — это нарушало бы художественную целостность произведения), сделали свое дело. В среде оперных завсегдатаев, «золотой молодежи» Парижа, членов модного Жокей-клуба созрел заговор против Вагнера. Естественно, он был поддержан парижской прессой. Непосредственно перед премьерой газеты и журналы активизировались. Казалось, издания соревнуются между собой, кто выльет больше грязи на иностранного композитора, посягнувшего на внимание «изысканной парижской публики». Всё предвещало катастрофу.

И вот настало 13 марта — день первого представления «Тангейзера» на парижской сцене. Единственной победой Вагнера в этот вечер стало то, что, несмотря на все старания его врагов, спектакль прервать не удалось. 18 марта состоялось второе представление. Теперь «оппозиция» подготовилась лучше. Первый акт прошел благополучно, сопровождаемый шумными аплодисментами, но в начале второго стали раздаваться резкие свистки, шиканье и даже крики, пытавшиеся заглушить оркестр. «Сцены эти, — вспоминал Вагнер, — произвели на моих друзей потрясающее впечатление. Бюлов по окончании представления с рыданием бросился на шею Минне, которая не избежала оскорблений со стороны соседей, узнавших в ней мою жену. Наша верная служанка, швабка Тереза, подверглась издевательствам одного из бушевавших скандалистов, но, заметив, что он понимает по-немецки, весьма решительно обругала его „свиньей“ и „собакой“, чем заставила на время замолчать… Когда я узнал, что дирекция готовится к третьему представлению, мне представилось только два выхода: или попытаться получить обратно партитуру, или потребовать, чтобы представление было назначено на воскресенье, вне абонемента. Я предполагал, что в таком случае оно отнюдь не будет иметь характер провокации по отношению к обычным посетителям театра… Ни я, ни Минна не явились в театр. Было противно слышать оскорбления, наносимые моей жене, как и певцам на сцене» [361] Там же. С. 431. .

После провального третьего спектакля Вагнер был вынужден смириться с поражением. Он написал в дирекцию заявление, что забирает из театра свою партитуру и на правах автора запрещает дальнейшие представления «Тангейзера». На этот шаг композитор пошел, несмотря на то, что четвертое и пятое представления были уже объявлены, на них продавались билеты и театр обещал быть полным. Однако Вагнер остался непреклонен, и дирекции, особенно после опубликования этого заявления в «Журналь де Дебю», пришлось отступить. Поистине Париж так и остался для Вагнера роковым городом!

Но провал «Тангейзера» был отодвинут на второй план событием, которое затмило для Вагнера все его неудачи вместе взятые и значительно смягчило удар поражения. Перед ним забрезжила надежда на долгожданную амнистию! Саксонское правительство, наконец, разрешило ему въезд в Германию, правда, за исключением самой Саксонии. Это известие вдохнуло в композитора новые силы. Годы изгнания миновали!