Сильвия Симмонс - Даже для Зигги слишком дико

— Это всё пустое зубоскальство, — сказала я. — Макфи лялякал, чтобы позлить Фрэнки.

— Хороши шуточки! Кэй погиб на съемках клипа к песне «Удержи меня — я падаю». Любопытно всё получилось. Каскадер для опасного номера вовремя не является. Знаменитый режиссер становится в позу: платите вдвое за простой. Смазливая блондинка, которая должна изображать подружку Кэя, смотрит на него презрительно, как на трусливого жалкого старичка со вставными волосами, как у Элтона Джона. И Кэй, задетый за живое, сам вскакивает в самолет. А парашют возьми и не раскройся. И последний альбом Перри Кэя — присыпанное сахаром дерьмо — становится номером один в списке самых популярных! После этого говорите мне, что это не менеджер его укокошил!

— Предположим, вы правы насчет Кэя. Но зачем убивать Фрэнки? Он был на вершине успеха! Всё, к чему он прикасался, превращалось в хит. Весь мир тащился от Фрэнки!

— Кроме него самого. Фрэнки мог быть капитаном команды фрэнконенавистников. Помните историю про простудную инфекцию, из-за которой отменили его последние гастроли? Вся «инфекция» заключалась в том, что Макфи сорвался в четыре утра на телефонный сигнал бедствия от Фрэнки и застал его голым, чем-то накачанным, полувменяемым — и с ремнем вокруг горла. Тот пытался повеситься, сорвался — лежал и рыдал как малый ребенок. И стал кричать Макфи, что ему эта жизнь надоела и он хочет завязать.

Лео выдержал театральную паузу.

— Ты этого, конечно, не знаешь, но Фрэнки хотел покончить с музыкой.

— Почему?

— Об этом, может быть, позже. Но я скажу тебе, что меня больше всего бесит. Идиотские разговоры, будто всё это инсценировка.

— Что вы имеете в виду?

— Все эти домыслы, что на самом деле он не умер. Что всё искусно подстроено. Что в машине «скорой помощи» он выпрыгнул из покойницкого мешка, переоделся, загримировался и был таков.

— Вы не верите, что он просто добровольно скрылся от мира, как и его бывшая подружка Пусси?

Лео выудил из пачки новую сигарету, закурил и рухнул спиной на кровать. Закинув одну ногу на другую и глядя в потолок, он молча пускал облачка дыма. На несколько секунд транспорт за окном стих, и было слышно, как внизу подвывают машины химчистки.

Наконец Лео снова заговорил:

— В машине «скорой помощи » реально могло случиться только одно: мешок с Фрэнки тряхнуло на рытвине, и сердце вдруг опять заработало. Но чтобы он, очнувшись, решил воспользоваться ситуацией и слинять? Не смешите меня! Как он мог пропасть? Это я могу, хоть и не без труда, уйти в подполье. А самый популярный рок-певец Великобритании… где ему спрятаться? Ну и наконец, такой «пустяк»: я его ближайший друг — уж со мной-то он бы сто раз успел связаться за это время! На кого еще ему положиться?

Что он ближайший друг Фрэнки, Лео вряд ли врал. Иначе почему Фрэнки был на концерте в общем-то никчемного и никому не интересного «Нимфолептикса»? Иначе почему Лео стал его агентом?

— Короче, миру надо смириться с тем, что Фрэнки мертв. Всё, конец интервью.

Лео вскочил с кровати, уставился на меня и с лукавой улыбкой добавил:

— Так дашь на титьки твои поглядеть?

— Нет. Ты, дружок, не заслужил: попотчевал меня дерьмовым чаем. Но за приглашение — спасибо.

Это произошло десять месяцев назад. С тех пор Фрэнки не объявился, равно как и детишки, якобы зачатые от него после его официальной смерти.

А Клайв Макфи теперь менеджер «Нимфолептикса» — с его хваткой он выведет группу на первое место в хит-парадах!

Лео и «Нимфолептикс» готовят к годовщине смерти Фрэнки свой первый сингл — «Мой лучший друг».

И Макфи, кстати, купил все права на японское видео с последними мгновениями жизни Фрэнки.

Вход в «Змеюшник» теперь заколочен досками: полицейские во время рейдов снова и снова находили там жуть жуткую наркотиков, поэтому власти решили прикрыть лавочку.

Но безутешные девицы по-прежнему дежурят у двери, облагая данью туристов, которые желают там щелкнуться, и берут особую мзду за оставление на святом месте фотографий, сувениров и любовных писем.

«Любовное пятно» на том же месте и хорошо различимо.

Судя по всему, оно там еще долго останется — благо кэмпденский муниципалитет известен своим разгильдяйством в деле уборки улиц.

Телефонный звонок с сообщением о смерти матери застал Ли-Энн Стармаунтин в уютном кресле у окна.

По капризу случая, именно в этот момент Ли-Энн прикидывала в уме, как убить свою мать.

Впрочем, такие мысли посещали ее довольно часто. Со временем они настолько обособились от реального плана убить реального человека, что стали просто способом расслабиться и отвлечься от действительности — своего рода эрзацем кроссворда или ребуса. К тому же ритуальный перебор способов убийства расковывал ее воображение — и помогал писать новые песни.

Ли-Энн даже не знала толком, продолжает ли она ненавидеть свою мать, или это просто некая эмоциональная инерция.

Когда-то она раз и навсегда решила, что люто ненавидит свою мать, и впредь исходила из этого, больше не отслеживая свои чувства. Многие из ее нежнейших, «жалостных» любовных песен родились после того, как в фантазии Ли-Энн выпавшее витражное стекло отрубало голову матери, или дикари-людоеды готовили жаркое из ее сердца, или она медленно истекала кровью под колесами контейнеровоза, а Ли-Энн тем временем самозабвенно сосала член водителя этого восемнадцатиколесного монстра, на бампере которого стикер «Бог любит вас».

К настоящему моменту, спустя двести семнадцать написанных ею песен, из которых шестьдесят пробились в общенациональные музыкальные хит-парады, а восемь были в них номером один, Ли-Энн могла с уверенностью сказать, что она исчерпала все мыслимые способы отправить мамашу в тот небесный край, где ангелы порхают в строгих вечерних платьях от Диора и пахнут яблочным пирогом.

Поэтому, когда сестра Бет между рыданиями поведала ей, как их парализованная мать медленно, на протяжении недели, поджаривалась на подложенном под нее электрическом одеяле, Ли-Энн была не столько потрясена, шокирована или огорчена, сколько рассержена.

Периодически роняя в трубку «О Боже!» или «Какой ужас!», Ли-Энн живо представляла себе всю эту милую картинку: мать, полностью обездвиженная, днями и ночами лежит в постели, плавая в собственной моче, таращась на одну и ту же стену, где в рамке — Иисус Христос, больше похожий на бородатого Брэда Питта, — лежит и потихоньку доваривается в собственном соку до полной готовности.

Как она смела!

Как она смела умереть таким оригинальным манером, мысль о котором не приходила Ли-Энн в голову!.. Было ощущение, что мать украла у нее чудесную песню, которую Ли-Энн уже никогда не напишет.