Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу

ТОММИ ВЭНС: Значит, доктор приводит его в такое состояние, что он способен выйти на сцену?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, он делает ему инъекцию наркотика. Это очень подходит для этой песни.

ТОММИ ВЭНС: «Только маленький укольчик»…

РОДЖЕР УОТЕРС: Да.

ТОММИ ВЭНС: «Больше ничего — а-а-а-а!»

РОДЖЕР УОТЕРС: Правильно.

(Звучит композиция «Comfortably Numb».)

РОДЖЕР УОТЕРС: Их не интересуют его проблемы, весь их интерес в том, чтобы билеты на стадион были распроданы, чтобы представление продолжалось — любой ценой. Я сам выступал при подобных обстоятельствах, например когда был в глубокой депрессии, когда был очень болен, когда не мог выполнять самую простую работу.

ТОММИ ВЭНС: Потому что зал ждет и люди…

РОДЖЕР УОТЕРС: Люди заплатили деньги. Отменять концерт — это расточительство.

ТОММИ ВЭНС: Поэтому он возвращается на сцену?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да.

ТОММИ ВЭНС: Однако он очень, очень злой.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, ну, основная идея, помнишь?..

ТОММИ ВЭНС: То есть он — фашист.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Я вспомнил один случай. 1977 год, Монреаль, стадион «Олимпийский», восемьдесят тысяч зрителей — последний концерт наших гастролей 77-го года. Я был настолько выведен из душевного равновесия во время концерта, что плюнул в какого-то парня в первом ряду. Он орал и прекрасно проводил время, он навалился на ограждение, понимаешь? Он хотел хорошо побуянить, а я хотел сделать хорошее рок-н-ролльное представление, и я настолько вышел из себя, что в конце концов плюнул в него, что было весьма отвратительно с моей стороны. Как бы то ни было, основная идея заключается в том, что фашистские чувства развиваются из изолированности.

ТОММИ ВЭНС: И он доказывает это, стоя в круге света в центре сцены.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Понимаешь? В песне «In The Flesh» очень много отвратительного, и я хотел, чтобы это было отвратительно, понимаешь? То есть отвратителен конечный результат изолированности и саморазрушения.

(Звучат композиции «The Show Must Go On» («Шоу должно продолжаться») и «In The Flesh».)

ТОММИ ВЭНС: И потом, в песне «Run Like Hell» («Беги изо всех сил») он, по-видимому, разговариваете публикой…

РОДЖЕР УОТЕРС: Нет.

ТОММИ ВЭНС: Он разговаривает сам с собой?

РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. «Run Like Hell» — для него это просто следующий номер в концерте, поэтому это… просто песня.

ТОММИ ВЭНС: Часть представления.

РОДЖЕР УОТЕРС: Часть представления, да. Однако он находится в наркотическо-безумном состоянии.

(Звучит композиция «Run Like Hell».)

РОДЖЕР УОТЕРС: После «Run Like Hell» можно услышать, как публика кричит: «Pink Floyd!» В левом канале. А в правом канале можно услышать голоса, повторяющие: «Молоток, молоток». Это публика «Pink Floyd», превращающаяся в фашистское сборище.

ТОММИ ВЭНС: И затем идет песня «Waiting For The Worms» («Ожидая червей»). Черви, по-твоему, символ разрушения.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да.

ТОММИ ВЭНС: Это разрушение неизбежно?

РОДЖЕР УОТЕРС: «Waiting For The Worms» на сценическом языке — это изображение того, что происходит на концерте, когда наркотики начинают ослабевать и Пинк чувствует, что подлинные чувства, которые было оставили его, появляются снова. Он чувствует себя изнасилованным, потому что его вытащили из номера гостиницы и выпихнули на сцену, он чувствует себя изнасилованным той ситуацией, в которой находится, столкнувшись со своими настоящими чувствами. Пока ты не увидишь концерт либо фильм с этой вещью, ты не поймешь, почему публика кричит «молоток», только «молоток». Мы использовали молоток как символ сил тирании, если хочешь знать, а черви — это то, чем наполнены их головы. Об этом говорится, когда перечисляется то, что ждет Пинк…

ТОММИ ВЭНС: «Жду, когда придут черви, жду, чтобы вырезать гниль»…

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, перед словами «Жду, чтобы вырезать гниль» слышится голос из громкоговорителя. Можно услышать: «Проба, раз… два…» или что-то такое, и потом доносится: «Мы соберемся в час перед зданием Брикстон-таун-холл», и слышится топот движущейся людской колонны, что-то вроде сборища Национального фронта в Гайд-парке. Думаю, подобное есть во всем мире. Так что все эти крики и вопли… для того, чтобы не слышать топота, понимаешь? Если слушать очень внимательно, можно услышать «Ламберт-роуд» и «Воксхолл-бридж», можно услышать слова «еврейские парни» или что-то такое, «мы можем схватиться с несколькими еврейскими парнями». Это просто моя болтовня, соответствующая моменту.

(Звучат композиции «Waiting For The Worms» и «Stop» («Стоп»).).

ТОММИ ВЭНС: Кто привлекает его к суду?

РОДЖЕР УОТЕРС: Он.

ТОММИ ВЭНС: Он сам себя привлекает к суду?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Смысл в том, что воздействие наркотиков ослабевает и в «Waiting For The Worms» его бросает туда-сюда, из его реальной, подлинной личности — которая является разумной человеческой личностью — в другую личность, ожидающую прихода червей, которая готова уничтожить все и вся, что стоит на пути, в ответ на чувство, что с ней плохо обошлись, и на ощущение полной изоляции. Но в конце «Worms» этой тирании для него становится слишком много и он говорит: «Стоп». Не думаю, что на диске действительно можно услышать слово «стоп», хотя, может быть, и можно. Как бы то ни было, оно там подразумевается.

ТОММИ ВЭНС: Да, оно произносится очень быстро.

РОДЖЕР УОТЕРС: Очень быстро, и затем он говорит: «Я хочу уйти домой, снять форму и покинуть представление», и еще он говорит: «Я жду в тюремной камере, потому что должен узнать, был ли я виновен все это время». И потом он судит сам себя, если хочешь знать. Поэтому семья, участвующая в процессе, — это отчасти он сам, так же как все другие люди, которых он помнит, это его мысли, его воспоминания. Как бы то ни было, в конце песни весь этот суд над самим собой разрушает его изоляцию, что в конечном итоге является для него спасением.

ТОММИ ВЭНС: Итак, история совершила полный круг?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, почти. Мысль о завершении круга в этом произведении выражается простым отрезанием пленки в определенной точке в начале альбома и доклеиванием кусочка в конце песни «Outside The Wall» («За стеной»).

ТОММИ ВЭНС: Затем персонаж в песне «Outside The Wall» говорит: «Поодиночке или парами те, кто на самом деле любит тебя, ходят взад и вперед за стеной. Одни взявшись за руки, другие — собираясь в группы музыкантов. Сердобольные и художники выступают в твою защиту, и когда они всё отдадут тебе, некоторые уйдут, шатаясь и падая. Все же это нелегко — пробивать собственным сердцем сумасшедшую стену».

РОДЖЕР УОТЕРС: Да.

ТОММИ ВЭНС: И это фактически итог альбома.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, который даже не нужно объяснять.

(Звучат композиции «The Trial» («Суд») и «Outside The Wall».)

ТОММИ ВЭНС: Роджер, как будет выглядеть «стена» на концерте?

РОДЖЕР УОТЕРС: Точно так же, как она обычно выглядит для массы людей, скучившихся по ту сторону музыкальной аппаратуры и осветительного оборудования. Понимаешь? Все места в зале, как правило, распроданы, так что всегда есть тысячи людей, находящихся за людскими стенами, которые не могут все увидеть, и очень часто на рок-концертах звук ужасный, поскольку очень дорого стоит сделать его по-настоящему хорошим.