Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу

Спустя две недели, выступая в «Okland Coliseum», Роджер Уотерс не согласился со своим вторым местом. У него не было ни свиньи, ни самолета. Но, как обычно, у него имелась парочка мощных новых тем, среди которых — угроза ядерного самоуничтожения и возможности современных технологий как средства объединения людей — две основные темы его последнего альбома «Radio KAOS». Уотерс обращается к этим темам с присущим ему черным юмором. Сценическая изобретательность и апокалипсическая безотлагательность, такие же, что и при постановке его музыкальной автобиографии «The Wall», смешиваются с замечательной компьютерной графикой, кадрами хроникального фильма о ядерном Армагеддоне и вымышленными телефонными разговорами между мальчиком-инвалидом по имени Билли и диск-жокеем радиостанции «KAOS», роль которого играет реально существующий ди-джей Джим Лэдд.

Но здесь также был поставлен на карту и вопрос чести. Когда Уотерс исполнял старые песни, такие как «Welcome То The Machine», «Money» и «Another Brick In The Wall», он не просто исполнял лучшие вещи «Pink Floyd». Это были его песни, «слова и музыка Роджера Уотерса», как объявил Лэдд по окончании длинного попурри, составленного из флойдовских песен, в первом отделении концерта. Скрытый смысл был очевиден: те, кто исполняет эти песни и утверждает, что они «Pink Floyd», таковыми не являются.

«Я был бы ужасно рад, если бы вам нравилось то, что делаю я, и то, что делает Гилмор, — резко сказал Уотерс на следующий день, — если бы не тот факт, что он называет себя «Pink Floyd». Он не «Pink Floyd». Если одного из нас и можно назвать «Pink Floyd», то это я». Даже старый реквизит, используемый в нынешних концертах группой, утверждает Уотерс, изначально был его идеей. «Это моя свинья появляется там, — сказал он. — Это мой самолет разбивается». Он захихикал и добавил: «Им принадлежит только сухой лед».

Спор на тему «Который из них Пинк?» превратился в последнем раунде в юридический футбол между адвокатами, когда Уотерс возбудил дело против Гилмора и Мейсона, попытавшись запретить им пользоваться названием «Pink Floyd» на том основании, что группа «исчерпала творческую энергию». (Рик Райт, который тихо покинул группу в 1980 году после концертов «The Wall», вернулся неофициально, чтобы участвовать в записи нового флойдовского альбома и в турне.) Обе стороны вынесли свои доводы на суд общественности, устроив войну в прессе. Фэны «Pink Floyd» в некотором смысле получают сейчас два арт-роковых представления и две пластинки — уотерсовскую «Radio KAOS» и флойдовскую «А Momentary Lapse Of Reason» («Мгновенное умопомешательство») — как бы от одной группы. Но цена этих приобретений катастрофически высока. В борьбе за выяснение, кому по праву принадлежит трон «Pink Floyd» и постоянные доходы, которые он приносит, Уотерс, Гилмор и Мейсон уничтожили личную дружбу, дух товарищества в группе и музыкальное единство, впервые возникшее между ними два десятилетия назад. Музыканты, создавшие альбом «The Wall», построили свою собственную стену, которая отделяет их друг от друга.

Когда Роджера Уотерса спросили об обвинениях и контробвинениях, сыплющихся на других участников группы и на него, он процитировал строчки из композиции Дона Хенли «Long Way Home» («Долгая дорога домой»): «Есть три стороны у каждой истории. Твоя, моя и суровая правда». И в истории «Уотерс против «Pink Floyd» суровая правда состоит в том, что они не выносят друг друга. Они обижаются на то, что одна сторона публично сказала о другой стороне, на то, что одна сторона потребовала от другой стороны в эмоциональном, артистическом и финансовом плане.

Если верить хотя бы половине того, что Гилмор и Мейсон говорят об их бывшем басисте, Уотерс — это высокомерный самовлюбленный диктатор, жадный до похвалы и наград. Если верить хотя бы половине того, что Уотерс говорит об уцелевших флойдах, то они — ленивые алчные ублюдки, опошляющие музыку и устроившие последние гастроли, дабы заработать себе несколько миллионов долларов на черный день, воспользовавшись, по словам Уотерса, «добрым именем «Pink Floyd». Обе стороны сражаются с призраками, словно живут в параллельных мирах.

Фэны, безусловно, счастливы, покупая пластинки и «Pink Floyd», и Уотерса. Двадцать лет молчания в средствах массовой информации, редкие турне и нечасто выходящие альбомы только увеличили интерес рок-общественности ко всему, что делают флойды. К сожалению, восторг и одобрение публики не всегда слышны среди шума обвинений и щелканья замков адвокатских портфелей.

Сорокалетний Дэвид Гилмор за последний год часто слышал это щелканье. Пока записывался альбом «А Momentary Lapse Of Reason» и готовились нынешние гастроли, он почти каждый день либо встречался с адвокатами, либо звонил им по телефону, составляя ответ на иск Уотерса. Однажды утром после одного из монреальских концертов, развалясь на диване гостиничного номера, Гилмор рассказал нам о вражде среди флойдов, о развале группы и об упрямстве Уотерса. Слухи о кончине группы, последовавшие после выхода уотерсовского антивоенного эпоса «The Final Cut» в 1983 году, были преждевременными, сказал он. Решение Уотерса начать сольную карьеру не означало, что группе конец, по крайней мере так считали Г илмор и Мейсон.

«У нас никогда и в мыслях не было, что она скончалась, — сказал Гилмор. — Но растущая волна слухов, усиливаемая высказываниями Уотерса, превратилась почти в лавину. Мы не делали заявлений в прессе типа: «Нет, мы не раскололись». До этого мы не опускались. Нам необходимо было — мне необходимо было, так или иначе — выпустить следующий альбом».

По словам Гилмора и Мейсона, Уотерс официально объявил о своем уходе в письме, адресованном флойдовским звукозаписывающим компаниям «Columbia» в Америке и EMI в Великобритании, в декабре 1985 года. «У нас состоялись переговоры, — сказал Мейсон. — Нам сообщили, что вроде как все, конец». Уотерс считал, что его уход фактически означает конец группы.

«У нас состоялись встречи, на которых Уотерс сказал: «Я больше с вами не работаю, парни». Он спросил меня: «Ты собираешься продолжать?» И я абсолютно честно ответил: «Не знаю. Но если мы созреем, я сообщу всем о наших планах, и мы двинемся дальше». Думаю, его письмо частично повлияло на то, чтобы мы начали что-то делать».

«Поскольку он был совершенно уверен, что мы ничего делать не будем», — сказал Мейсон.

«Или не сможем ничего сделать, — сказал Гилмор. — Я помню встречу, на которой он говорил: «Вы никогда, мать вашу, ничего не сделаете». Именно так он сказал. Даже еще грубее».

Уотерс и другие флойды, особенно Гилмор, конфликтовали годами, еще со времен записи пластинки «Dark Side Of The Moon» в 1972 году. Продюсер Крис Томас был приглашен для сведения этого альбома, сказал Гилмор, потому что у него с Уотерсом вышел «принципиальный спор» по поводу того, как пластинка должна звучать. Позже, так как Уотерс взял на себя большую часть ответственности за движение группы в направлении концептуальности и за музыку, конфронтация снизилась.