Максим Кравчинский - Музыкальные диверсанты

Рисунок из сборника В. Князева « Красноармейские частушки». 1925

В ответ «Русская правда» из номера в номер чехвостила советских вождей:

Особое возмущение в кругах изгнанников вызвало переименование России в непонятную им аббревиатуру «СССР»:

В советской России такие перлы не появлялись в печати, но передавались изустно и даже нет-нет да проскакивали в концертах, особенно на периферии (конечно, от имени отрицательных персонажей):

В случае своевременного сигнала в ЧК участь «сатирика-юмориста» была незавидна.

Книга, изданная, судя по содержанию, в конце тридцатых годов с собранием ультра антисоветских анекдотов, гротескных зарисовок советского быта и переделанных стихотворений Пушкина:

По мнению доктора исторических наук Александра Некрича, цель советской цензуры заключалась в том, «чтобы создать новую коллективную память народа, начисто выбросить воспоминания о том, что происходило в действительности, исключить из истории всё, что не соответствует или прямо опровергает исторические претензии коммунистов».

Потому неудивительно, что кроме частушки мишенями для запретов стали и другие песенные жанры.

Начиная с середины двадцатых издательство «Теакинопечать» издает и рассылает по региональным отделениям «Репертуарный указатель» (список разрешенных и запрещенных к исполнению на сцене произведений). Объем циркуляров рос как на дрожжах: в 1926 году в перечне -600 песен, в 1929-м — 900, в 1931-м — 3000.

Что же попадало под запрет?

Фрагмент списка «запрещенных песен». Из сборника Главреперткома.

Прежде всего столь любимые Николаем II цыганские романсы. Ведь стоило зазвучать этим мелодиям «удали и печали», как у обывателя тут же вставали перед глазами картинки старого времени, где не было пьяных матросов, выбитых стекол и пустых прилавков, но зато на комоде уютно трещал граммофон, по улицам разъезжали извозчики, а «Яръ», «Стрельна» и «Мавритания» манили звоном гитар да соблазнительным меню.

Но теперь декорации стали иными:

Кроме романсов «фараонова племени» впали в немилость многочисленные патриотические и военные песни вроде хита Владимира Сабинина 1914 года «Оружьем на солнце сверкая» или заздравной Александрийского полка «Черные гусары».

Конечно, в новых реалиях, в стране, охваченной Гражданской войной, совершенно иначе звучали слова:

У чиновников тут же возникал логичный вопрос: «Куда труба зовет? Уж не на битву ли с властью рабочих и крестьян? Вы бы еще, товарищи, "Боже, царя храни” завели…»

Помните сценку из романа «Двенадцать стульев», когда во время плавания на теплоходе «Скрябин» Остап Бендер отправляется вспарывать очередной стул и оставляет своего компаньона на шухере?

«— Воробьянинов, — шепнул он, — для вас срочное дело по художественной части. Встаньте у выхода из коридора первого класса и стойте. Если кто будет подходить — пойте погромче.

Старик опешил.

— Что же мне петь?

— Уж во всяком случае не “Боже, царя храни! ” Что-нибудь страстное: “Яблочко” или “Сердце красавицы”…»

Достоверно известны случаи, когда за хранение пластинки или нот с царским гимном в годы сталинского террора люди получали срок по статье 58–10.

Пункт 10 означал следующее:

«Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев».

Характерно, что пластинка оказывалась приравненной к контрреволюционной литературе. Потому сегодня если у кого и сохранились эти «артефакты», то часто с мясом оторванной этикеткой.

Согласно данным многотомного собрания документов «История сталинского ГУЛАГа» [4], к 1935 году «…исполнение и распространение контрреволюционных рассказов, песен, стихов, частушек, анекдотов и т. п.» выделено Прокуратурой СССР в особую группу преступлений. Статистика тридцатых-сороковых годов пестрит такими приговорами:

1932 год — антиколхозная агитация, сочинение антиколхозных частушек — 2 года, 1933 — слушал а/с (антисоветские) частушки, распространял слухи — 3 года, 1935-й — пел к/p (контрреволюционные) частушки — 2 года, 1936-й — а/с частушки, надругательство над портретами вождей, избиение коммунистов — 5 лет, 1936-й — к/p, террористическая агитация — песни, частушки — 3 года, 1937-й — пение а/с частушек — 5 лет; клевета на ВКП(б), а/с частушки — 10 лет, 1938-й — пение песен, дискредитирующих вождей — 10 лет.