Дитер Болен - За кулисами

«Слушай, здорово, что мы снова встретились!» — подошел я к Нене. Я радовался от чистого сердца.

«Ох, Дитер!» — обрадовалась Нена. А потом рассмеялась точно так же, как и тысячу лет назад, — «Как дела?»

Между прочим, мы оба стали настоящими семьянинами. Я не хотел рубить с плеча, а потому мы начали говорить о детях. Нена не изменилась и на йоту.

«Ну, я не против, если мои дети выкурят косячок», — объясняла она, — «малютка Джоинт — сама веселость». Яблоко от маменьки недалеко падает. Мы поболтали недолго в такой теплой манере.

«Послушай…» — через пять минут я решил хватать удачу за хвост. Я долженбыл помочь своей памяти. Не знать, было или нет — с такой неуверенностью в душе ни один мужчина не может спокойно сойти в могилу.

«…Нена… Скажи–ка…! Я сам себя уже не раз спрашивал: что мы делали тогда у тебя дома? Ну, ты знаешь, в тот день…»

«Черт возьми», — она одарила меня лучезарной улыбкой, — «тебе–то следовало это помнить, Дитер…» — и она посмотрела на меня с упреком, — «…и то, что ты этого не помнишь, очень меня обижает!»

К сожалению, вокруг нас было слишком много народа, поэтому я смог лишь прошептать ей на ухо: «Ну, Нена, скажи, мы…»

Но в этот миг, в одной микросекунде, в одном нанограмме от ответа, меня схватила за рукав футбольная звезда Михаель Баллак: «…моя жена… твоя книга… Автограф… Бу–бу–бу!»

И половина вопроса «…мы тогда трахались?» застряла у меня в горле.

Черт побери, гром и молния, — думал я. Это просто невыносимо!

Чтобы увеличить неразбериху в моей голове, какая–то женщина со здоровенными наушниками на голове подтолкнула меня к выходу на сцену.

«… приветствуйте вместе со мной: Дитер Болен…!» — я услышал, как низвергаются из микрофона последние обрывки речи Гюнтера Яуха. А потом тетка в наушниках выпихнула меня на сцену. Там меня встретил Яух со своей искусственной журнальной улыбкой: «Ну, Дитер, твоя книга уже не на первом месте. Она всего лишь на втором».

Бам! Бац! Отличное начало интервью. В моем мозгу, как известно, всего две клеточки. Одна все еще пребывала с Неной, другая вслушивалась в «бу–бу–бу» Михаеля Баллака. А теперь еще и этот Яух с самого начала прет против правил. Это уж слишком. «Э… да» — тупо замялся я. Вот спасибо! На этом передачу можно было закончить.

Впоследствии меня долго сердили две вещи: ради такого события я отказался от «годового обзора» у Кернера, куда мне сильнее хотелось пойти. Вопиющая ошибка. И вторая: я так и не получил от Нены ни да ни нет.

Милая маленькая дорогая Нена. Помоги! Пожалуйста, спаси меня! Дай мне ответ (но только еслиэто «да»).

2000

9 мая 2003 я призвал своих фанатов: «Попадите в мою новую книгу! Выиграйте главу. Пришлите мне свою историю».

Письма приходили мешками. Три дня я читал и рыл пещеры в горах бумаги. При этом я то и дело усмехался, иногда качал головой и по крайней мере триста раз подумал: «Ой–ой–ой! Какие большие красивые… э… глаза!»

И все–таки победила не самая раздетая блондинка. Моя победительница — Николь Теппер, совершенно нормально одетая уборщица из Гельзенкирхен. Именно ее письмо взволновало и тронуло меня сильнее всего:

Николь двадцать шесть лет, и она — замечательная смелая женщина. У нее пятеро детей, что уже само по себе большое достижение. Я сам — отец троих детей, и могу лишь удивлятьсятому, как Николь справляется со всем этим. И вообще, если бы каждая женщина после пяти беременностей выглядела так же здорово, как Николь, я бы хотел, чтобы у моей маленькой Эстефании прямо сейчас появилось пятеро детей (правда, я сейчас спрашиваю себя: а добрались ли противозачаточные таблетки до Гельзенкирхена? Псссст! В крайнем случае, помогает пластырь, если наклеить его куда надо).

Ну да ладно! История Николь начинается с тех времен, когда она сама была ребенком. Мать колотила ее почем зря ершиками для унитаза, вешалками и швабрами. Однажды она появилась в школе с синяком под глазом. А потом на неделю попала под домашний арест.

Ребенком я время от времени также получал затрещины. Но за такое грубое обращение с детьми, по–моему, надо давать не менее тридцати тысяч лет каторги.

И словно мало было такой юной жизни мамаши–террористки, незадолго до своего восемнадцатилетия Николь познакомилась со своим будущим мужем — парнем из породы алкоголиков. Они поселились вместе, и снова начались побои. Кстати, парень нигде не работал и целыми днями торчал дома. Когда Николь (надрываясь по ночам за пятнадцать марок в час, чтобы днем сидеть с детьми), пожаловалась своей свекрови (подхалтуривает домработницей + болеет подагрой + страдает диабетом) на свое положение, в ответ она услышала: «Тебе тоже не надо работать. Сходи в администрацию, и тебе все оплатят». И все–таки Николь продолжала вкалывать (побольше таких Николь и поменьше таких свекровей, и дела Германии пойдут куда лучше!).

«Знаешь, Дитер», — призналась Николь, — «твоя музыка придавала мне сил в трудный час!»

Тем самым она одарила меня лучшими словами, которые только можно сказать композитору: что моя музыка трогает человеческую душу. Николь сказала еще кое–что, что значит для меня намного больше, чем Крест за заслуги перед ФРГ: «То, что я поборола себя и впервые заговорила о своем неприглядном прошлом — твоя заслуга, Дитер. Ты тоже всегда говоришь напрямик. Твои прямые открытые манеры заставили меня забыть свои страхи». Спасибо, Николь.

Со своим ни на что не годным мужиком она, слава Богу, рассталась два года назад. Это уже важный шаг в верном направлении. Теперь Николь, мать–одиночка, заботится о том, чтобы ее детям жилось лучше, чем ей. Я думаю, ее шансы вполне реальны. Та Николь Теппер, с которой мне довелось повстречаться — в высшей степени культурная женщина. Что касается работы уборщицы, то в интеллектуальном смысле к Николь предъявляют завышенные требования. С ее талантом формулировать и излагать свои мысли, она могла бы давать уроки немецкого языка Мишeль Гунцикер. А стоит только посмотреть по телевидению на наших руководителей съемок: они не делают ничего иного, только треплются с другими людьми, чтобы заловить тех в нужное время в нужном месте.

Это и я могу тебе устроить, Николь! Короче: держись. При следующем приеме на работу говори, что ты — клевая Николь Дитера. А если они тебе не поверят — просто сунь им под нос книгу.

И, наконец, Николь: так как ты подарила мне две важных фразы, я хочу напутствовать тебя двумя ласковыми фразами, которые придадут тебе мужества:

Я верю в тебя. И ты верь в себя!

Твой Дитер Болен.