Array Коллектив авторов - Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников

С той постановкой «Петра Первого» связана и еще одна история. Перед тем, как начать работу, я перелистал клавир и почувствовал, что в драматургии оперы не хватает одной сцены. Там одна за другой следовали две трагических сцены. А ведь Петр был все-таки не только каратель, но – и это прежде всего – и созидатель. Чтобы разбить напряженность, трагичность ситуации, я сочинил сцену, как царь российский провожает молодых людей на учебу за границу. И вот приезжаю в Ленинград, мы встречаемся с Андреем, и я начинаю его убеждать в необходимости дополнительной сцены. «Так что же, мне для этого надо дописывать музыку?» – спросил он. Но в данном случае новая музыка не требовалась, можно было взять уже готовую, с теми же вокальными интонациями. По моему раскладу все ложилось прекрасно. Он сел, взял ноты, внимательно посмотрел и сказал: «Давай».

А ведь спектакль уже не первый сезон с большим успехом шел в Кировском театре. Петров мог сказать, что все уже сочинено, зачем мудрить? Но он буквально в одну минуту понял, что это делается для пользы будущего спектакля, и дал добро. Я больше не встречал ни одного композитора, который за такой короткий промежуток времени решил бы такую сложную задачу, как новый поворот в драматургии своего уже законченного произведения.

Творческий диапазон Андрея Петрова был таков, что он мог сочинять музыку трагическую и комическую, лирическую и романтическую. Дар редкий! Евгений Николаевич Соковнин, у которого я учился режиссуре, очень советовал мне определиться с амплуа: либо выбрать драму и фундаментальные большие произведения, либо ставить комедии. Наши старые учителя считали, что совместить это невозможно. А вот Андрей своим творчеством доказал обратное. В таком разнообразии музыка открывает свои новые измерения.

ВАЛЕНТИН ГАФТ

актер

Дружеский шарж Л. Фридман

ПЕТР ГОГИТИДЗЕ

контрабасист

МАНАНА ГОГИТИДЗЕ

актриса, певица

ПЕТР: Насколько я помню, дедушка сам никогда не заводил разговоров о своей музыке. Родители тоже обходили стороной тот факт, что мы растем в семье не совсем обычной. И вообще, кто такой наш дедушка, мы узнали не от домашних.

МАНАНА: Еще до школы мы с Петей посмотрели по телевизору фильм «Я шагаю по Москве». И нам так понравилась песня из этого фильма, что мы ходили по всей квартире и распевали ее. А вместо микрофона у нас был велосипедный насос. Так вот шагали и пели, как будто идем по Москве…

П.: Однажды у нас в гостях был кто-то из знакомых бабушки и дедушки. Услышав нас, он поинтересовался: «А вы знаете, кто написал эту песню?» Мы не знали. «Это же ваш дедушка написал». Мы сначала даже не поверили, решили, что он шутит. А потом постепенно стали интересоваться, узнавать, где звучит его музыка.

М.: Выходит, к примеру, новый фильм Эльдара Рязанова. И мы уже сами смотрим в титрах – а чья там музыка? Андрея Петрова!.. В семье это никак не афишировалось. Но чем старше мы становились, тем больше вникали в разговоры о музыке, о сценариях, либретто, о новых фильмах, спектаклях.

П.: Дедушка живо интересовался всеми направлениями молодежной музыки и вообще был человеком очень современным. В период, когда мы с Мананой сильно увлеклись рок-музыкой – особенно «ДДТ», «Алисой», «Наутилусом» – оказалось, что с дедом не только можно этим поделиться, но он по-настоящему их понимает; мы даже ходили вместе на их концерты.

М.: Например, на концерт «Алисы». Только мы с Петей были внизу у сцены, где собиралась толпа фанатов Кинчева, а дедушка сидел в ложе. И время от времени с интересом выглядывал оттуда, посматривая на эту толпу, которая сходила с ума, качалась и кричала.

П.: На «ДДТ» тоже несколько раз ходили вместе. И после таких концертов всегда обсуждали и музыку, и тексты песен, и все восторгавшие нас детали. Эта была одна из тем, объединявшая нас, тема для настоящего общения. Потом, когда я поступил в Консерваторию, дедушка все чаще обращал мое внимание на какие-либо стороны классической музыки. Помню, как он восхищался Вальсом Равеля, видя в нем образец идеальной оркестровки. Позже, когда я стал работать в оркестре Филармонии, мы не раз играли этот «Вальс». И каждый раз внутри себя я слышал голос деда, вспоминал его слова.

М.: А я пошла в театральный. И мы с дедушкой говорили об актерском пении, всегда сходясь на том, что драматические актеры поют интересней, чем профессиональные певцы.

П.: Долгое время, лет до восемнадцати или даже до двадцати, осознание того, что у меня – «такой дед», очень сковывало. Ведь надо было как-то соответствовать родству – но не слишком получалось. В консерваторской десятилетке я семь лет учился игре на виолончели, но она у меня шла весьма неважно…

C внучкой Мананой на праздновании своего 70-летия на корабле «Флагман». 2000

М.: Я помню, как бабушка на даче кричала Пете: «Ты должен, как Ростропович, как Ростропович!.. Вибрируй! Вибрируй!..». Это были жуткие мучения и вопли. Бедный Петя сидел за инструментом с таким выражением лица, что мне становилось его жалко.

П.: Муки кончились, когда после семи лет занятий и педагоги, и семья, и я сам окончательно поняли: это – бесполезно. В восьмом классе появился в моей жизни контрабас. Получаться стало не сразу. Но где-то через год я почувствовал: это мой инструмент! Мне нравится его универсальность – он и оркестровый, и сольный, и джазовый. Освоив контрабас, я научился играть и на бас-гитаре, освободился от комплекса «дедова внука», почувствовал какую-то внутреннюю свободу. У меня появился свой путь, появилось то, что я умею и люблю сам.