Array Коллектив авторов - Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников

М.: Дед очень хотел, чтобы мы овладели тем, чем ему не удалось овладеть. Это язык и вождение машины. Он нас даже дважды отправлял в Англию в летний лагерь. Надо признать, что все равно машинами мы владеем лучше, чем языком, хотя при случае можем пообщаться по-английски.

П.: И, конечно, особое значение имеют его музыкальные подарки. В 1998 году дедушка написал пьесу для контрабаса с роялем «Я шагаю по Бродвею». Я был первым исполнителем этого сочинения, потом играл его в Малом зале Филармонии, в Эрмитажном театре, на «Фестивале Андрея Петрова» в разных городах.

М.: Ну а для меня специально, дедушка, к сожалению, ничего не написал, но зато позволял иногда петь на его авторских концертах. И теперь я это делаю регулярно.

П.: Дед редко на что-нибудь обижался или сердился. Но что его больше всего раздражало, так это необязательность. Сам он никогда не забывал, куда ему нужно позвонить, что сделать, где и во сколько быть. И если, например, я за ним заезжал на машине минут на десять позднее оговоренного времени или забывал выполнить какую-то его просьбу – я видел, как он огорчен.

М.: Хотя он и был очень занят, его по-настоящему интересовала наша творческая жизнь. Когда я училась на втором курсе, он пришел на наш спектакль в Учебном театре на Моховой. Мы тогда поставили мюзикл «Небесные ласточки», где я играла одну из главных ролей – роль настоятельницы пансиона. Думаю, именно тогда дедушка подумал, что я правильно выбрала профессию.

П.: В Консерватории у нас образовался квартет контрабасов. Мы играли и Баха, и Прокофьева, и джаз… Услышав нас, дедушка сделал для квартета переложение одного из своих романсов. До сих пор играем эту пьесу на концертах.

М.: У нас в доме всегда была очень свободная, легкая атмосфера, все проблемы решались с юмором. Дедушку как-то спросили, как удается в такой большой семье сохранять хорошие отношения, несмотря на разницу в интересах и возрасте. Он ответил, по-моему, очень точно: «У нас у всех очень хорошее чувство юмора. Это нас объединяет и сглаживает острые углы».

П.: Обсуждение семейных проблем за столом как заранее организованное мероприятие не было у нас принято. Это делалось как-то иначе – непринужденно. Если все же собирался семейный совет, все на равных высказывали свое мнение и сообща принимали решение. Никогда мы с Мананой не слышали слов типа «вы еще маленькие, и без вас знаем, что делать».

М.: Помню только одну проблему, которая действительно обсуждалась серьезно: проблема выбора вуза. Куда поступать? С Петей все было понятно – он шел в Консерваторию. Со мной же дело обстояло сложнее: выбор стоял между Театральной академией и вокальным факультетом Консерватории. И тогда и дедушка, и все остальные члены семьи очень помогли мне тем, что «не мешали» разобраться и сделать выбор, не давили, а лишь направляли тонкими и взвешенными советами.

П.: Вообще-то в детстве мы гораздо больше любили ходить в театр, чем в Филармонию. Из дедушкиной музыки на меня сильное впечатление произвел балет «Мастер и Маргарита» (в постановке Бориса Эйфмана). Потом я дома часто слушал этот диск.

М.: Если нас звали на концерт, где дедушкина музыка исполнялась во втором отделении, я иногда на всякий случай спрашивала: «А можно прийти не к началу?» А в Мариинку мы начали ходить еще совсем маленькими, и первым спектаклем стал, естественно, «Щелкунчик». А я помню, как в Малеготе поставили оперу «Петр Первый». Мне было тогда лет тринадцать-четырнадцать. Я пошла на премьеру, потом на третий спектакль и потом уже не пропускала ни одного. Мне все нравилось в этом спектакле: костюмы, музыка, сценические эффекты – стрельба, запах дыма. В ложе у меня было постоянное место, на котором я устраивалась в предвкушении удовольствия. А папа говорил: «Манана, ты должна петь Екатерину»… До сих пор среди дедушкиной музыки есть произведения, которые я понимаю головой, а не сердцем. Например, Фортепианный концерт. Но, думаю, еще несколько лет, и прочувствую его по-настоящему, как когда-то, совсем не сразу – «Сотворение мира», «Мастера и Маргариту». Может быть, это потому, что я чуть дальше от классической музыки, чем Петя и другие члены семьи.

П.: Из наших семейных поездок самая памятная, пожалуй, – когда мы в начале 1990-х на двух машинах отправились в Финляндию. Мне было, наверное, лет десять, а Манане – восемь. Поехали все, в том числе и бабушка с дедушкой. Настоящее семейное путешествие. Запихали в багажники два огромных чемодана. Ехали, останавливались, ели бутерброды… Только вот когда пересекли границу, одна машина у нас сломалась. И пришлось всем пересаживаться в машину-пикапчик. Мы с Мананой ехали в багажнике и все время пели песню из фильма «Братья Блюз» (мы тогда им очень увлекались), причем за все голоса и инструменты вместе взятые. Ну а на ночь ставили палатки. В первую ночь дедушка тоже в палатке спал, но, видно, остался не в восторге от этого ночлега. Утром сказал, что, пожалуй, готов отправиться обратно домой, если им с бабушкой не удастся снять номер в какой-нибудь гостинице неподалеку или домик в кемпинге. К счастью, удалось. Ну, а мы остались в палатке, ходили в лес, ловили рыбу. У нас папа рыболов. Но в той поездке и дедушка тоже рыбачил. Есть видео: дед стоит с удочкой. Вот только ухи не помню.

М.: А для меня очень яркой стала поездка в Америку. Это уже много позже. В Бостоне была премьера мюзикла дедушки и мамы «Капитанская дочка». Еще в детстве у меня сложилось представление об Америке по голливудским фильмам: это где-то очень далеко и похоже на сказку. На самом деле она оказалась близкой, доступной и вполне реальной. Но от этого не менее увлекательной. Мне, конечно, особенно интересно было наблюдать, как проходят репетиции, как работает режиссер. И еще я услышала совершенно новую для себя манеру пения. А дед, помню, очень расстраивался, что в оркестре всего два пульта скрипок. А через несколько дней после премьеры мы поехали в Нью-Йорк и каждый день ходили на какой-нибудь бродвейский мюзикл, а вечером всей семьей его подробно обсуждали. В американских мюзиклах есть стандарт – три музыкальных темы. В этом смысле «Капитанская дочка» оказалась куда богаче: там у каждого героя – своя тема. Годом позже «Капитанскую дочку» поставили в Петербурге. На главные партии были приглашены бродвейские актеры, а на небольшие и в массовку дед порекомендовал пригласить студентов, а именно весь мой курс из Театральной академии! Участие в той постановке стало для нас потрясающим новым профессиональным опытом. Не каждому курсу так везло. Понятно, это – не случайное везение, а доверие деда, такая его высшая педагогика. Ведь нас с Петей с самого детства он воспитывал безо всякого назидания, одним своим уважительным, деликатным стилем общения.