Юлий Буркин - Осколки неба, или Подлинная история The Beatles

– Ой, друзья-приятели, я, кажется, не вовремя, – попятился Ринго. – У вас тут дела семейные, интимные…

– Я – нормальный, – остановил его Пит. – У тебя какое-то предложение?

Ринго кивнул.

– Проходи, садись, – пригласил Пит.

– Не, – помотал Ринго головой, – я – человек вертикальный. Да и зачем, раз у вас тут такое…

– Расскажешь мне, а я им завтра передам, – предложил Пит.

Так тот и поступил.

Ринго очень хотелось записаться на пластинку. Очень. Бас-гитарист и вокалист «Ураганов» Лу Уолтерс договорился с директором частной студии «Акустик» на запись демонстрационной пластинки. Но остальных «Ураганов» в Гамбурге в этот момент не было, и Ринго стал вместе с Лу искать аккомпанирующий состав.

Вот почему в конце ноября шестидесятого года в студии «Акустик» Джон, Пол, Джордж и Ринго впервые играли вместе. Пит наблюдал за этим с легкой ревностью, а Стюарт, слушая их, впал в тот вечер в какое-то странное мистическое настроение.

Три песни – «Fever» [27] «Лихорадка» (англ.). Песня Литл Вилли Джона и Отиса Блевелла. , «Summertime» [28] «Летняя пора» (англ.). Песня Джорджа Гершвина. и «September Song» [29] «Сентябрьская песня» (англ.). Авторы: М. Андерсон и К. Вайль. – записывали весь день, так что поспать им не удалось. Вечером из студии, с гитарами в руках, пошли сразу в «Кайзеркеллер». Вышло так, что по мокрому снегу морозной ноябрьской улицы они шлепали, разбившись на пары: Джон с Питом, за ними Джордж с Ринго, а замыкающими – Пол со Стюартом.

– Так себе стучит, – заявил Пит и испытующе посмотрел на Джона.

– Ага, – согласился Джон, – тебе бы с годик подучиться, ты бы тоже так смог…

– Да он даже простого соло сделать не может! – обиделся Пит.

Джон подумал, что барабанщик-солист ему вообще-то и не нужен, но решил не ссориться с Питом и перевел разговор в шутливое русло:

– Зато как он головой трясет! – И, ублажая честолюбие Пита, передразнил характерное движение Старра, который смешно акцентировал некоторые удары кивками.

Джордж и Ринго общий язык нашли быстро.

– Люблю я шутки-прибаутки, – сообщил Ринго.

– И я люблю шутки-прибаутки, – грустно согласился Джордж.

– А какие ты любишь шутки-прибаутки? Смешные?

– Смешные.

– И я смешные! – обрадовался Ринго. – Да мы с тобой, дружочек мой, совсем одинаковые!

– Все люди одинаковые, – заметил Джордж. – Всем нравится, когда хорошо.

И они посмотрели друг на друга понимающе.

Пол не любил разговаривать со Стюартом. Во-первых, он почему-то считал, что бас-гитарист должен уметь играть на бас-гитаре. Во-вторых, он не мог забыть их беседу после гибели Джулии Леннон. Но тут ему избежать разговора не удалось.

– Ринго – один из вас, – сказал Стюарт, как только они вышли из студии. – Он должен играть с вами.

– Почему «с вами», а не «с нами»?

– Да потому, что я – не музыкант, ты это не хуже меня знаешь.

Пол дипломатично промолчал, а Стюарт продолжил:

– Когда он играет с вами, в воздухе искрит электричество.

– Ты художник, Стью…

– Ты не понимаешь! Рок-н-ролл – космическое явление. Увидишь, вашими именами назовут планеты! В мире нет ничего случайного, Пол. Джон, ты и Джордж встретились не случайно. Ты помнишь, о чем я тебе говорил?..

Этого Пол боялся больше всего. Он остановился:

– Стюарт, я не хочу слушать всю эту галиматью.

– Не слушай, – согласился Сатклифф и вдруг скривился, приложив ладонь к виску. – Мне и самому сейчас не до разговоров, башка болит. Не слушай, – повторил он. – Просто уговори Джона взять Ринго.

– И по твоей вывихнутой логике, кто-нибудь тогда обязательно умрет? – насмешливо и в то же время немного испуганно спросил Пол.

– Откуда я знаю?! – пожал плечами Сатклифф. – Но если вы можете сделать шаг, вы должны его сделать.

– Все, Стюарт! Хватит!

Пол поспешил вдогонку остальным.

Пару недель спустя в Гамбурге открылся новый клуб – «Топ тен» [30] «Top Ten» – «Верхняя десятка» (англ.) . , еще более крутой, чем «Кайзеркеллер». Хозяин клуба Петер Экхорн сумел переманить к себе всех, кто хоть чего-нибудь стоил. (В том числе и уборщицу Розу с ее неоскудевающей коробкой из-под леденцов, наполненной таблетками.) Разговаривал он и с «Битлз», но перейти туда они могли только по истечении срока контракта. По условиям договора они не имели права играть больше нигде в Гамбурге, и даже в радиусе сорока миль от него.

Но им очень хотелось выступить в «Топ тене». И, когда подвернулся случай («Кайзеркеллер» на пару дней закрыла налоговая полиция), они решили, что от одного концерта на другой площадке большой беды не случится. В конце концов, Кошмидер мог и не узнать об этом.

Но он узнал. И даже не перед концертом, а за несколько часов до него. Разразился дичайший скандал.

В итоге, окончательно рассорившись с Кошмидером, Джон скомкал опостылевший договор и бросил его хозяину в лицо. Он позволил себе так поступить еще и потому, что, во-первых, Петер Экхорн пообещал им свою помощь в «разборках», во-вторых, их покровитель гангстер Хорст Фаршер устроился вышибалой в «Топ тен».

Было решено, что отныне «Битлз» в «Кайзеркеллере» работать не будут, и в тот же день был заключен контракт с Экхорном. Но Кошмидер не оставил это так просто.

За два часа до начала выступления «Битлз» в «Топ тене» появилась полиция и потребовала у Джорджа паспорт.

Джордж почуял неладное и, надеясь смыться, сказал, что паспорт у него в гримерке. Но «фараоны» сопроводили его.

– Ви есть нарушать закон о молодежь, – сказал сержант, закрыв документ. – Ви есть моложе восемнадцать годов. Нельзя.

– А раньше можно было?! – встрял Джон.

– Двадцать четыре часа покидать Германия, – проигнорировал его вопрос полицейский. – Не покидать – тюрьма.

Вернув паспорт и козырнув, полицейские удалились.

«Битлз» переглянулись.

– Что будем делать? – спросил Пит.

– Да ну их, не посадят! – махнул рукой Стюарт. – Забудем об этом.

– Немцы законов не забывают, – заметил Пол.

– Но почему раньше-то все было нормально? – удивлялся Джордж.

– А ты не понял?! – разозлился Джон. – Это же твой «учитель» настучал. – И он процитировал недавно сочиненный стишок:

– Поедем домой? – спросил Пол.

Ответить ему никто не успел, в гримерку заглянул Экхорн:

– Что у вас тут стряслось?

– Джорджу нет восемнадцати… – начал Джон.

– Что же вы раньше мне не сказали! Нет, так дела не делаются…

– Петер, а ты помочь не можешь?

– В полиции у меня никого нет.

– Тогда нам придется вернуться в Ливерпуль.

– И ноги вашей больше не будет в «Топ тене»! – Питер Экхорн вышел, сердито хлопнув дверью.