Алексей Сканави - Записки о музыке. Пара фраз от Алексея Сканави

Англичане, как известно, большие любители музыки. Но так исторически сложилось, что за почти три столетия, разделявшие Генри Пёрселла в 17-м веке и Бенджамина Бриттена в 20-м, столпами музыкальной жизни Англиистали иностранцы – немец Георг Фридрих Гендель, автор признанных шедевров английской придворной музыки, и итальянец Муцио Клементи, один из основателей Лондонского Королевского филармонического общества.

Эдвард Григбезусловно является самым ярким представителем норвежской композиторской школы. Его музыка яркая, красочная, очень выразительная и всегда хорошо узнаваемая. Во многих произведениях Грига нам слышатся картины прекрасной и суровой норвежской северной природы с ее скалами и фьордами. Одной из самых характерных музыкально-пейзажных зарисовок Грига считается «Утро» – первая часть первой сюиты из его музыки к драме Генрика Ибсена «Пер Гюнт». Но мало кто знает, что, по сюжету самой пьесы, действие в момент звучания этой чудесной музыки происходит в Африке.

Композиторов так называемой « французской шестерки» – музыкального направления, к которому относят творчество таких авторов, как Артюр Онеггер, Жорж Орик, Дариус Мийо, Жермен Тайфер, Луи Дюрей и Франсис Пуленк, назвал «шестеркой» французский музыкальный критик Анри Колле. По-французски «Шестерка» звучит как “Les Six”, что фактически представляет собой кальку с “Les Cinq” или «пятерки» русских композиторов, в которую входили Балакирев, Бородин, Римский-Корсаков, Мусоргский и Кюи. У нас же “Les Cinq”, с легкой руки критика Стасова, принято называть «могучей кучкой», что адекватному переводу на иностранные языки не поддается.

Джаз принято считать гораздо более свободной формой творческого выражения, по сравнению с академической музыкой. А между тем, так называемая джазовая « импровизация» подчинена строжайшим законам, порой даже более консервативным, чем композиционные каноны самой Классики. В частности, все джазовые композиции строятся по одной и той же схеме, основанной на принципе пассакалии, иначе говоря – вариаций на цифрованный бас, известном еще со времен раннего барокко.

Знаменитый скрипач Фриц Крейслерна пике своей исполнительской карьеры в какой-то момент решился издать несколько своих сочинений. Среди них были такие жемчужины скрипичного репертуара, как знаменитые вальсы «Муки любви» и «Радость любви», «Венское каприччио», «Китайский тамбурин» и многие другие пьесы, до сих пор горячо любимые музыкантами и публикой во всем мире. Но творчество Крейслера-композитора подверглось тогда жестоким атакам критиков. Они писали, что его потуги сочинять выглядят особенно жалкими в сравнении даже с малоизвестными, но все равно гениальными, сочинениями Пуньяни, Франкёра или Луи Куперена, которые Крейслер имеет наглость исполнять в своих концертах рядом со своими опусами. И только спустя 30 лет музыкант признался, что на самом деле все эти так называемые «рукописи старых мастеров» тоже сочинил он сам – просто, чтобы расширить свой репертуар. А выдавал он свои сочинения за произведения композиторов прошлого, как раз чтобы выйти из-под огня газетных критиков, для которых все новое – это прежде всего повод для нападок.

Одним из самых популярных в мире произведений классической музыки является незатейливая пьеска « К Элизе», имеющая в некоторых редакциях подзаголовок «багатель», а в других – «листок из альбома». Интрига этой пьесы состоит в том, что среди женщин, периодически занимавших какое-то место в жизни Бетховена, и среди тех, с кем он в принципе так или иначе общался, ни одной реальной Элизы не было. Исследователи, конечно, сейчас выдвигают разные версии, какая же барышня на самом деле удостоилась чести заполучить в свой альбом такой вот листок, но доподлинно мы уже так и не узнаем, что за Элиза вдохновила Бетховена на создание музыкальной пьесы, занимающей безусловное первое место во всемирном классическом хит-параде последних двух веков.

Сейчас ни для кого не секрет, что самым главным персонажем в оркестре является дирижер. Но еще каких-нибудь лет 300 назад важность этой фигуры была далеко не так очевидна. Руководитель оркестрадолжен был просто следить, чтобы музыканты играли вместе. Для этого он отбивал ритм специальным жезлом, либо сам играл вместе с музыкантами в качестве клавесиниста или концертмейстера первых скрипок. Но к середине 19 века симфонические партитуры стали настолько изощренными и многомерными, что обойтись простым отбиванием ритма уже было никак нельзя. И дирижирование – то есть непосредственное творческое руководство оркестром во время исполнения – стало отдельной профессией. А композитор Рихард Вагнер и вовсе произвел революцию в дирижировании, когда впервые в истории повернулся к оркестру лицом, а к публике, соответственно, спиной! До этого поворачиваться спиной к публике считалось верхом неприличия.

Непременным атрибутом концертной одежды у классических музыкантов считается, помимо прочего, галстук-бабочка. Но так было далеко не всегда. Традиция эта сравнительно недавняя, все началось в 1904 году в Милане, когда на премьере оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй» все оркестранты надели черные «бабочки». Эта модная новинка так всем понравилась, что галстуки-бабочки стали с тех пор непременным атрибутом вечернего, театрального и светского дресс-кода и вообще признаком элегантности и артистизма в одежде. Но интересно, что музыканты, с шокирующего флэш-моба которых, собственно, и началось повальное увлечение «бабочками», сейчас уже часто отказываются от этого аксессуара, выходя на сцену – именно для того, чтобы не быть «как все».