Петр Северцев - Хакер и ведьма

– Кто были эти люди и как проходили встречи? Когда?

– Беседы, естественно, велись тет-а-тет. Вчера приходили двое. В период, – секретарь задумался, – кажется, с семи до десяти вечера… Литератора Филонского я знаю хорошо. Он достает владыку уже несколько месяцев. Знаете, я в своем комсомольском прошлом пописывал рассказы… Редактор издательства говорил мне, что авторы делятся на две категории: сумасшедшие или еще хуже. Так вот, Филонский из тех, что еще хуже… Что касается молодой женщины, то она с владыкой встречалась раза два, и я даже не знаю ее фамилии. Гермоген не любил распространяться о своих личных встречах, даже мне.

– Что, вообще не знаете ничего о женщине? – спросил я.

– Кажется, какая-то специалистка по народной медицине. У владыки болели ноги, и он обмолвился раз, что она обещала принести ему какой-то настой для парения.

Я внезапно побелел от поразившей меня догадки, вспомнив о рецепте особого чая для повышения потенции, который отцу Петру Зубову предлагала непосредственно перед смертью Лариса Крикунова.

– Как выглядела эта женщина? – почти выкрикнул я.

– Знаете, я не обращал внимания. Меня женщины вообще мало интересуют.

– Тем не менее внешность этой женщины и вообще ее личность очень важна, – серьезно сказал я.

– Вы думаете, что это она? – расширившимися от удивления глазами посмотрел на меня Роман Николаевич.

Я не стал отвечать на его вопрос, решительно встал с кресла и резко спросил:

– Владыка вел какие-нибудь записи, касающиеся его личных встреч? Если да, то я хотел бы на них взглянуть.

Секретарь оценивающе посмотрел на меня, потом махнул рукой и произнес:

– Пройдемте в маленький флигель во дворе, там владыка в своих покоях вел эти приемы.

Мы вышли из кабинета, прошли по коридору и вышли во двор. Пройдя метров двадцать, мы оказались около входа в пристройку к главной «избе» епархиального управления.

Роман Николаевич открыл входную дверь своим ключом, и мы прошли внутрь. Миновав маленькую прихожую, мы вошли в достаточно просторную комнату, все стены которой были заняты книжными шкафами. У окна стоял большой дубовый стол, покрытый зеленым сукном. Рядом со столом стояло большое старинное кресло с резными подлокотниками.

На столе в некотором беспорядке лежали какие-то книги, бумаги и различные канцелярские принадлежности. Мой взгляд прошелся по столу и сразу отметил наличие перекидного ежедневника.

– Можно посмотреть? – спросил я разрешения у Романа Николаевича, протянув руку к ежедневнику.

– Смотрите, – сделав нервное движение рукой, ответил он.

Собственно, листать мне особо не пришлось. Ежедневник был открыт на сегодняшнем дне. Перевернув страницу назад, я увидел: «19.30 – Е.Ф., 21.00 – Л.К.».

– Как зовут литератора Филонского? – спросил я.

– Евгений Касьянович.

– А фамилия Романцев вам ни о чем не говорит?

– Кажется, нет, а что?

Я, продолжая рассматривать ежедневник, пробурчал:

– Пока ничего. Потом видно будет…

Секретарь епархиального управления вдруг занервничал:

– Что значит потом? Я как заказчик расследования хочу знать все сразу!

Я поднял на него глаза, и устало сказал:

– Во-первых, вы мне заплатите сначала аванс. А во-вторых, несмотря на то что дела я свои раскрываю почти в ста процентах случаев, должен вас предупредить, что характер у меня не сахар. Обычно заказчик выполняет все, что я прошу. В данном случае я попрошу вас мне не мешать в течение всего времени осмотра вещей владыки и отвечать на все мои вопросы искренне и как можно более полно.

После этой моей тирады Роман Николаевич снова сделал обиженный вид, раздраженно сглотнул слюну и нехотя выдавил:

– Я все понял.

Потом он достал откуда-то из-под рясы пачку денег и, отсчитав пять купюр и перекрестив их, подал мне.

– Это аванс. Пятьсот долларов. Материальные вопросы для нас не проблема, можете быть уверены.

Я спрятал деньги в карман, вспомнил о методах выколачивания денег на храм Христа Спасителя и внутренне согласился с отцом Романом.

Проговорив фразу о своем непростом характере, я вдруг вспомнил, что в течение всей беседы с секретарем епархиального управления не выкурил ни одной сигареты. И, несмотря на негласное православное правило, отрицающее курение (и допускающее одновременно почему-то потребление алкоголя, порой даже неумеренное), вынул пачку «Соверена» и закурил. Краем глаза я заметил, как поморщился отец Роман.

Он даже открыл рот, чтобы выразить, видимо, свой протест, но я предостерегающе поднял вверх указательный палец. Пролистав несколько страниц ежедневника Гермогена, я нашел еще одну запись: «Совершить молебен во здравие чада Л.К.».

– На сегодня пока все. Мне пора домой, – резюмировал я результаты своего осмотра. – Завтра я продолжу расследование, а сейчас мне есть над чем подумать.

– Могу я узнать, над чем?

– Пока нет. Лучше скажите, кто вчера вечером мог видеть женщину, приходившую к владыке? Кто может описать ее внешность?

Роман Николаевич ответил довольно быстро:

– Я думаю, что Настасья Владимировна. Обычно она впускает и выпускает людей, приходящих на прием по личным вопросам. Она сейчас здесь, пройдемте в основное здание, и вы сможете с ней поговорить.

Мы совершили обратный путь в главную избу, и перед моими глазами предстала та самая пожилая женщина в платочке с испуганным взглядом, которая встретила меня и Полежаева перед началом разговора с Романом Николаевичем.

– Настасья Владимировна, вы можете описать ту женщину, которая приходила вчера вечером? – резко спросил у нее секретарь.

Взгляд старушки стал еще более испуганным и озабоченным.

– Это тихая такая? – после напряженной паузы переспросила она.

– Откуда я знаю, тихая она или громкая? – раздраженно произнес отец Роман. – Если бы знал, не спросил бы вас…

– Блондинка она или брюнетка? В чем была одета? – спросил я.

– Вот этого не скажу, – покачала головой старушка, – волосы у нее под платочком были. А так – пальтишко серенькое, сапожки. Глаза такие – как скрозь тебя смотрят… И тихая такая, смиренная…

– Когда она пришла и когда ушла?

– Вот этого не скажу, – снова покачала головой Настасья Владимировна. – Я на часы особо не смотрю. Но с полчаса-то они говорили. Я как раз новости смотрела по первой программе – владыка разрешал мне телевизор включать – так вот, вроде пришла она, когда они начинались, а уходила, когда уже про спорт начали говорить…

– Значит, все в соответствии с записями в ежедневнике, – пробормотал я себе под нос. – Спасибо, Настасья Владимировна!

Поблагодарив старушку, я перевел взгляд на Романа Николаевича:

– Мне все-таки пора. Вы отвезете меня домой?