Ирина Щеглова - Адрес мечты

– Чего вы сидите? – спросила.

– Тише, – попросил папа.

– Да ерунда все это, – заявила Катя, – в новостях все время врут.

– Катерина, помолчи! Дай папе новости досмотреть!

Она замолчала обиженно, но решила не отступать.

Новости кончились. Папа взял пульт и переключил канал.

– Хоть бы в кино сходили, – посоветовала Катя.

– Кино мы и дома можем посмотреть, – ответила мама. – Да и что там покажут…

– Ну просто погуляли бы, – не отставала Катя.

Родители переглянулись.

– Так мы по магазинам сегодня ездили, – не очень уверенно сказала мама.

– Я за неделю так устаю, что хоть бы выспаться! А ты – гулять! – возмутился папа.

– А раньше гуляли! Я помню! – воскликнула Катя.

– Да где гулять-то? По улице, что ли? – мама пожала плечами. – Вечером пьяных полно. Не выдумывай.

– Ну хорошо, не надо по улице, – согласилась Катя, – но почему вы никуда не ходите? Запишитесь в бассейн, например.

Отец хмыкнул.

– В бассейн надо бы, – отозвалась мама, – я хотела на шейпинг, вообще-то, у нас недавно открылся.

– Запишись, – равнодушно сказал папа.

– Вот, опять – запишись! – передразнила его Катя. – Вы ничего не делаете вместе, вдвоем! Только ругаетесь. У каждого своя жизнь!

Папа взглянул на нее с насмешливым интересом:

– Дочь, какая муха тебя укусила?

– Никто меня не кусал! – Катя почти кричала. – Думаете, мне приятно слушать ваши бесконечные скандалы? Приятно смотреть на тебя, когда ты приходишь пьяным? А мамины слезы? Думаешь, мне легко?

Папа смутился:

– Ну, бывает иногда, что тут такого…

– Иногда?! Вы раньше были другие, вы любили друг друга! – распалялась Катя. – Почему вы никуда не ездите?

– Так ведь дача же, – начала мама.

– Да пропади она пропадом, ваша дача! Можно подумать, вся жизнь в ней! Скоро опять рассада по всем подоконникам, и полгода безвылазно возиться на грядках непонятно зачем.

– А как ты хотела?! – повысила голос мама. – Работать надо! А ты руки боишься запачкать, маникюр отрастила!

– Да что ты привязалась к моим ногтям?! Думаешь, если ты не следишь за собой, а только в навозе копаешься, то счастье себе накопаешь, что ли?

– Девочки! Девочки! Не ссорьтесь, – вмешался папа.

– А вот поглядим, как ты будешь жить! – парировала мама.

Катя вскочила:

– Уж точно не так, как ты! – И выскочила, хлопнув дверью.

– Что это с ней? – спросил папа.

– Переходный возраст, – ответила мама.

А Катя рыдала, уткнувшись в подушку, и твердила: «Уеду, уеду, уеду! Не могу больше!» Ее душили злые слезы. Она понимала, что до ее отъезда еще очень долго – больше года.

В комнату, постучавшись, вошел отец. Присел рядом, погладил по голове.

– Ну, чего ты в самом деле… Не такие уж мы плохие.

– Я устала от вашей ругани, – всхлипывала Катя, – я устала от страха за вас, вдруг вы разведетесь, я хочу, чтоб у вас все было хорошо! И прекрати, наконец, пить! Ванька все видит и слышит! Мальчишка же! Ты знаешь, какие мальчишки вырастают?! В банды сбиваются, как волки в стаи. Пьют все поголовно! Ты хочешь, чтобы Ванька был таким?! Хочешь?!

– Да я же и не пью, – оправдывался папа, – ну, бывает иногда… мама все слишком преувеличивает. Не надо так волноваться.

Видимо, услышав шум, в комнату прокрался Ванька.

– Почему ты кричишь на Катю? – спросил у отца. И голос такой грозный. Защитник. Катя невольно улыбнулась сквозь слезы.

– Да что ты! – окончательно растерялся папа. – Я не кричу, наоборот, успокаиваю. Сестренка твоя расстроилась, видишь…

Брат забрался на диван и тоже начал гладить Катю по голове.

– Не плачь, – просил он, – я никогда не буду пить!

Из соседней комнаты доносились всхлипы. Мама тоже плакала.

Ванька побежал к ней, успокаивать. Маленький, а все понимает…

Постепенно Катя успокоилась. Села, поправила волосы. Папа выглядел виноватым. «Ничего, пусть знает, пусть подумает», – решила Катя. Она совсем не стыдилась своего срыва. Надо было еще раньше все высказать.

Конечно, ее истерика не принесла особенных изменений. Вскоре на подоконниках снова стояли ящики с рассадой, мама возилась с семенами, готовилась к началу дачного сезона. Вот-вот весна!

Но все-таки дома восстановилась тишина. Папа приходил домой вовремя, если задерживался – звонил. С мамой они разговаривали, не повышая друг на друга голоса. Катя не знала, временное это затишье или до них действительно что-то дошло. Как-то вечером родители собрались и пошли в кино. Такого прогресса Катя не ожидала. Помалкивала, чтобы не сглазить.

Ирка довольно скоро утешилась, влюбившись в одноклассника. Образ Родиона начисто стерся из ее памяти. Теперь все разговоры касались только новой Иркиной любви. Да еще Ирку интересовала Катина переписка с Юрой.

Переписка, как переписка. Ничего особенного, вполне дружеская. Иногда Юра писал, что скучает, но в основном это были очень милые письма, то смешные, то немного грустные. Катя улавливала Юрино настроение, вчитываясь в строчки его посланий. А еще они обменивались фотками, и Катя уже знала, как выглядит Юрина комната в общежитии, видела институтские корпуса, где проходили занятия, лица его друзей и девчонок. Она даже немного ревновала, но сама же смеялась над собой. Он называл ее Котенком, Кошкой, Кэт или Кэтрин. Больше всего ей нравилось, когда он писал: «Милая моя Катеринушка», тогда она испытывала чувство, сродни нежности, и в ответ писала тоже что-нибудь немного грустно-лирическое. Он обещал приехать в начале лета. Катя постепенно привыкла к мысли о том, что увидит его, и незаметно для самой себя стала считать дни.

– Ты все-таки влюбилась, – язвительно заметила Милка. Катя отрицала, но не слишком убедительно. К тому же Милку переубедить довольно сложно. Она упертая, если уж что-то решила для себя, не столкнешь. Невозмутимая и непробиваемая, как скала. Или скорее как Снежная королева.

– Мил, а ты в любовь веришь? – однажды спросила Катя.

– Конечно верю! – возмутилась Милка. – Только я верю в настоящую любовь, а не во всякие глупые влюбленности!

Не поспоришь. Да и зачем спорить?

Катя написала небольшую статью о ребятах, занимающихся исторической реконструкцией, отобрала наиболее качественные снимки, набралась смелости, показала Марине Алексеевне. Та похвалила и велела отнести в редакцию. Статью приняли, заинтересовались даже. Предложили Кате договориться с ребятами о том, чтобы сделать настоящий репортаж, редакция готова была отправить на встречу корреспондента и фотографа, и Катя могла принять непосредственное участие. Она, конечно, согласилась. Но, для того чтобы сделать репортаж, надо было сначала договориться, и в первую очередь с Сережей.

Они почти не виделись, изредка, сталкиваясь в подъезде, здоровались, и он норовил поскорее скрыться в квартире. Словно избегал Катю или обижался на нее. Катя сама к нему зашла. Когда он открыл дверь, то выглядел очень удивленным и смущенным. Но посторонился, давая пройти. Разговор у них получился короткий и какой-то слишком по делу. Сережа выслушал ее просьбу, кивнул, назвал дату и место, пообещал поговорить с ребятами и перезвонить.