Владимир Гриньков - Заповедник страха

Преодолев немалое расстояние, Хмель выбрался все-таки на сухое место – он не мог больше бежать по воде и грязи, где вязли ноги, он уже падал от усталости. Теперь он не знал, где находится, в какой стороне деревня, в какой – хутор и насколько далеко отстала от него погоня.

Он решил идти наугад – до тех пор, пока не стемнеет. Он боялся следующей ночи, потому что слишком много врагов было у него в этом лесу. Он устал. Он напуган. Он голоден. Но главное – он был одинок, и его жизнь сейчас не стоила ровным счетом ничего. Случись с ним что – никто и искать не будет.

Довольно скоро Хмель наткнулся на дорогу. Так себе была дорога: узкая, мхом поросла, и давным-давно никто здесь не проезжал, но все дороги куда-нибудь ведут, и Хмель двинулся по ней. Он шел, мягко ступая и вслушиваясь в звуки леса. Когда где-то далеко прорезалось урчание мотора, внимание Хмеля целиком переключилось на этот звук. Он предусмотрительно отступил с дороги в лес, поскольку не хотел оставить на дороге следы, по которым его могли обнаружить.

На лес опускались сумерки. Под деревьями сгущалась тьма. Снова Хмеля окружили призрачные силуэты. Обессиленный, он опустился на землю.

Затих вдалеке звук мотора.

Дальше Хмель не пойдет. Он здесь переночует. Потому что в темноте на кого хочешь можно нарваться.

Хмель был голоден и попробовал есть мох. Мох оказался на удивление сухим и противно хрустел на зубах песком. Чуть в стороне отсвечивала отраженным светом неба лужа – будто зеркало на землю положили. Хмель пополз в ту сторону. На то, чтобы подняться и идти, у него сил больше не было. Дополз до лужи, стал пить из нее воду, от которой несло гнилью. И вдруг замер, услышав подозрительный звук. Он вслушался и похолодел от страха. Шаги. Совсем недалеко. Хмель вжался в землю, надеясь, что в темноте его не увидят.

Шаги прошелестели едва слышно и постепенно смолкли где-то вдалеке. Кто это был, Хмель так и не понял, но отчего-то вдруг показалось, что ему привиделся солдат.

Ночь прошла на удивление спокойно. Ничто не потревожило сон Хмеля. Проснулся он от сырости, которая его, казалось, пропитала насквозь. Оторвал голову ото мха, служившего ему подушкой, и осмотрелся по сторонам. Рассвело, но из-за тумана, опустившегося на лес, вокруг было серо.

Хмель попил противной воды из лужи, там же умылся, поднялся и пошел. Он очень скоро наткнулся на следы человека, прошедшего здесь накануне. Это был не упырь. Рисунок подошвы иной. Очень похоже на солдатскую обувь. Хмель не смог вспомнить, было что-либо подобное у кого-то из тех, кто за ним охотился, или нет.

Он пошел по следам, но продвигался медленно, часто останавливался и вслушивался, пытаясь определить, нет ли чего-нибудь подозрительного там, впереди, в непроглядном тумане.

Порой он след терял. Попадалась лужа на пути, и приходилось выискивать отпечатки ботинок, обходя лужу кругом.

Дважды неизвестный ходок пересек дороги, но не попытался воспользоваться ими, идя напрямик через лес к одному ему известной цели.

Целью его оказалась деревня. Местность вдруг стала подниматься, и наверху, на взгорке, меж деревьями Хмель увидел бревенчатые дома. Он догадался, что вышел ко второй деревне, о которой рассказывал Виталик и где Хмель прежде не бывал.

Здесь он заосторожничал, пробирался вперед, согнувшись в три погибели, и надолго замирал, прислушиваясь. Ориентировался по следам. Они вывели его к лежке, здесь мох был сильно помят, кто-то провел тут много времени, прежде чем отправиться дальше. Может, он здесь заночевал, этот призрачный солдат?

От лежки следы шли вдоль домов, по задам деревни, и трава была примята сильно, будто человек не шел, а полз. И еще одна лежка. От нее следы – уже к дому. Хмель не решился идти туда сразу, а залег в траве. Отсюда он видел глухую стену дома без единого окна и крыльцо у левой стены. Куда-то туда следы и направлялись. Хмель долго лежал, вслушиваясь. Он превратился в слух. Только звуки. Он больше ничего не замечал. Было тихо, но он вдруг отчего-то растревожился. Не мог понять, в чем тут причина, но беспокойство нарастало. Что-то тут было. Что-то такое, что надо было только осознать. И вдруг до него дошло. От этого открытия он даже на мгновение позабыл об осторожности и приподнялся из травы. Жадно втягивал ноздрями воздух. Это был запах. Здесь пахло травой, цветами, пахло плесенью и старым деревом, но весь этот букет забивал резкий аммиачный запах мочи. Свежий, где-то рядом. Там, впереди, у дома. В том направлении шли следы. Хмель пополз по этим следам. И выполз на небольшой вытоптанный пятачок под самой стеной. Кровь он увидел сразу. Не вся она впиталась в землю. Осталась на поверхности темной лужицей, сквозь которую пробивалась примятая трава. Хмель коснулся лужицы рукой, поднес руку к глазам. Да, это кровь.

Он лежал в траве, боясь пошевелиться. Кто-то здесь был, так ему мерещилось. Он не знал, он чувствовал.

Туман еще не рассеялся. И звуки слышались поэтому неотчетливо, будто уши у Хмеля были заложены ватой. Далеко-далеко, как ему показалось, опять возник звук двигателя. Он приближался медленно, и лишь спустя долгое время Хмель смог определить, что едет автомобиль сюда. Пробирается через туман с неуверенностью путника, не знающего дороги. Вот машина въехал в деревню и остановилась. Мужской голос позвал громко:

– Гена!

Гена – это приятель бедолаги белобрысого. Гена где-то здесь? Хмель ждал. Никто не отозвался. Заурчал двигатель. Машина приближалась. И остановилась напротив дома, возле которого лежал Хмель. Он вжался в землю. Кто-то вышел из машины и позвал опять:

– Гена!

Похоже, голос Виталика. Хмель боялся пошевелиться и молил судьбу, чтобы его не обнаружили. Но Виталик не уехал. Послышались шаги. Виталик шел к дому.

– Гена! – позвал он.

Шаги уже на крыльце.

– Гена!

И вдруг шаги замерли. У Хмеля взбесилось сердце. Он зажмурился и боялся посмотреть. Но не видеть – это было еще страшнее. И он поднял голову.

На крыльце стоял Виталик и смотрел на Хмеля с таким видом, что было понятно: Хмеля увидеть здесь он никак не ожидал. Хмель оцепенел.

И вдруг раздался странный звук – чпок! Так пробка из бутылки вылетает. Хмеля усеяли теплые капли, как будто летний дождь пошел, а Виталик повалился с крыльца и упал едва ли не лицом к лицу с Хмелем. Во лбу у Виталика было выходное пулевое отверстие. Рваные края кожи. Сочится серо-красное. Перепуганный насмерть Хмель попятился, как рак. Он слышал чьи-то шаги в тумане и едва успел нырнуть за угол дома. Хотел исчезнуть, раствориться в тумане, и как можно скорее. Полз, огибая дом. Надо добраться до машины. Надо бежать. Рванулся, распахнул дверцу, нырнул в салон «Ниссана». Газанул так, что автомобиль прыгнул по дороге необъезженным мустангом. В тумане дорога едва угадывалась. Дома по обе стороны выплывали из тумана черными айсбергами. Хмеля гнал страх. Хмель гнал машину. Швыряло нещадно. Хмель ничего не замечал. Он вырвался из деревни, теперь дорога шла по лесу, и казалось, что две бесконечных стены тянутся вдоль дороги, образуя длинный узкий коридор. На очередной кочке машину подбросило. От этой встряски Хмель будто очнулся. Он решился остановить машину и заглушить двигатель. Распахнул дверцу и долго вслушивался в тишину. Погони не было.