Владимир Гриньков - Заглянувший в смерть

– Председателем, – сказал я, поддевая вилкой кусок хлеба.

– Вот как! – протянул дядя Леша. – А чем занимаетесь?

– Много чем. Строим, ремонтируем, сейчас вот собрались пушниной заняться.

– Пушнина – это хорошо. За валюту небось собрались продавать?

– Мы-то собрались, а капиталисты пока нет, – засмеялся я.

– Не хотят, стало быть?

– Не хотят, – кивнул я. – Вы, говорят, зверушек губите – не хотим носить ваши меха.

– Ну и ладно, – махнул рукой дядя Леша. – Оно и к лучшему. Нам тоже надо что-то носить. Правильно?

– Правильно, – поддакнул я.

– А работа твоя тебе нравится?

– Нравится. Сам себе хозяин – чего еще можно желать?

– Хозяин, – с укоризной сказал дядя Леша. – Хозяин, а в ванной лампочка не горит. Ты ж мужик – не Светланке же ремонтом заниматься. Совсем про дом забыл с этим кооперативом.

– Да сделаю я, – поморщился я. – Некогда сейчас, минуты свободной нег. А там возиться надо – с проводкой что-то.

– Ну ладно, – махнул рукой дядя Леша. – Все равно сегодня смотреть не будем. У родителей на могилке давно были?

– В прошлом месяце со Светкой ездили.

– Ты машину купил?

Я кивнул.

– Отвезешь нас с Таней на кладбище?

– Все вместе съездим, – пообещал я. – Завтра вряд ли, а вот послезавтра можем.

Дядя Леша посмотрел на свое отражение в темном окне.

– Светланка замуж не собирается? – спросил он.

– Нет, – отрезал я, вспомнив «волейболиста». – Институт закончит, тогда – да.

– Я это вот к чему спрашиваю, – сказал дядя Леша, по-прежнему глядя на свое отражение. – Мы с Таней деньги кое-какие собрали – Светланке на свадьбу.

Я поперхнулся супом и закашлялся.

– Нет у вас родителей – судьба так сложилась – что ж теперь делать. А поскольку я братом был вашему отцу, я обязан о вас позаботиться, – продолжал дядя Леша.

Я наконец откашлялся и вновь обрел способность жевать.

– Дядя Леша, спасибо вам большое. Но денег никаких не надо – я прилично зарабатываю и смогу обеспечить Светке все как положено.

– А ты не торопись, – дядя Леша вздохнул. – Тут дело не только в деньгах, тут дело в принципе. Понял?

– Понял, – кивнул я. – Спасибо вам.

Он опять вздохнул:

– Тяжелая сейчас жизнь пошла, Эдик. Так что не отказывайся от помощи.

Ночью я проснулся от того, что в ванной хлюпал кран. Я попытался заснуть, но шум из ванной мешал, и я вдруг понял, что это не кран, что там кто-то плачет.

Дверь в ванную была приоткрыта. Я распахнул дверь и увидел Светку. Она плакала, уткнувшись лицом в полотенце.

– Светка, что такое? – опешил я. – Ты это из-за сегодняшнего, что ли?

Она подняла опухшее от слез лицо и кивнула.

– Ну перестань, – попросил я. – Некрасиво получилось, согласен, но ты же помнишь наш уговор…

– «Некрасиво», – пробормотала Светка, не переставая плакать. – Нет, это по-другому называется. Какое ты имел право так вести себя?

– По праву старшего брата, – огрызнулся я.

– Ты забываешь, что мне уже двадцать лет, и я сама могу решать, с кем мне знаться, а с кем – нет.

– Он хам! – отрезал я. – Чего он схватил меня за куртку?

– Кто тебя схватил? Зачем ты выдумываешь? Он на такое не способен.

– О-о, конечно! Только вот у меня две пуговицы отлетели от куртки, понимаешь? Я сначала грешил на твоего «волейболиста», но теперь, после твоих слов, понял, как я был не прав. Это я просто располнел, и пуговки – р-раз – и отлетели. Две штуки разом. – Я уже начал заводиться.

– Господи, да ты, может, вел себя как-то там… Ты иногда груб с людьми, Эдик.

– Да нормально я себя вел. Предложил ему проваливать – и все.

– Ну вот видишь. Послушай-ка! – Ее вдруг осенило. – Да ведь он же не знал, что ты мой брат!

– Как это? – удивился я. – А за кого же он меня принял?

Светка рассмеялась сквозь слезы:

– Да он тебя принял за своего конкурента! Решил, что ты – такой же мой ухажер, как и он, только более хамоватый.

– Тьфу, черт! – Я вспомнил наш с «волейболистом» разговор и понял, что именно так все и было. – Но все равно я не хочу его видеть. Думаю, что после нашего разговора он и сам не горит желанием встречаться со мной.

– Эдик, ты ему ничего плохого не сделал?

– Нет. Поговорили и разошлись. А что?

Светка приблизилась и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

– Если ты его чем-то обидел, он этого просто так не оставит.

Утром в конторе кооператива меня встретил хмурый Вострецов.

– Что-нибудь стряслось, Сан Саныч? – поинтересовался я.

– А ты с Толиком поговори, – посоветовал он. – Очень интересно рассказывает парень, очень.

Толик сидел на подоконнике, и по его лицу было видно, что он действительно готов рассказать что-то интересное.

– Ну давай, – вздохнул я. – Чувствую, что приятных новостей сегодня не будет.

– Да я практически ничего не знаю, – пожал плечами Толик. – Просто вчера вечером заезжал к знакомой в бар «Интуриста» и увидел там поляков – тех, что днем были у нас.

– Ну и что? – не понял я.

– А то, что поляки эти сидели за одним столиком с Соколовским! – не выдержал Вострецов.

– А ты не ошибся, Толик?

– Точно я вам говорю. Они сидели втроем и трепались о чем-то.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Это могла быть случайная встреча. За столиком оказались свободные места, поляки подсели – только и всего.

Толик замотал головой:

– Нет, у них был какой-то серьезный разговор. И когда они прощались, пожали друг другу руки.

– Да что ж тут непонятного, – сказал Вострецов. – Дорогу он нам перебегает, этот Соколовский. Сначала пытался перехватить у нас эту ферму, теперь вот на поляков вышел. Бандит, честное слово.

– А чем он нам реально может помешать? – спросил я. – Ну, поговорил он с поляками, а дальше?

– А дальше поляки заключили сделку с ним, а не с нами – вот и все, – в сердцах сказал Вострецов.

– Ну посмотрим, – вздохнул я. – Что там у тебя с договором?

– Сейчас поеду к председателю. Думаю, сегодня уже начнем оформлять бумаги.

– Что ты ему пообещал кроме арендной платы?

– Два вагона шифера.

– Два вагона? – возмутился я. – Он что, собирается все небо над своим колхозом шифером покрыть?

– Он хозяин – ему и решать, что с этим шифером делать, – развел руками Вострецов.

– Где же мы ему возьмем шифер? Ты что – не мог уломать его без этого шифера?

– Мы еще легко отделались, – сказал Вострецов. – Он мог бы заломить цену и выше, и мы бы ее заплатили.

– Ну уж дудки!

– Заплатили бы, Эдичка, заплатили бы.

После полудня я выкроил время, чтобы заскочить домой. Неудобно было перед дядей Лешей очень: в кои-то веки выбрались они к нам в гости, а я пропадаю с утра до ночи.

Когда я заехал во двор, увидел машину «Скорой помощи» у нашего подъезда. Вряд ли это к нам, но все равно стало чуточку тревожно на душе. Заперев машину, я обогнул «Скорую» и уже в дверях подъезда столкнулся с врачом. За ним шла тетя Глаша, наша соседка, и что-то быстро-быстро говорила доктору. Значит, это не к нам. Я пропустил врача с тетей Глашей и, перемахнув через несколько ступенек, оказался перед дверью своей квартиры. Ключ застрял в кармане между какими-то бумажками, и я, доставая его, позвонил в дверь – вдруг наши гости никуда не пошли и остались дома. Одновременно со звонком я услышал, как в квартире что-то обрушилось, и, еще не зная, что бы это могло быть, я наконец извлек ключ и, торопливо открыв замок, распахнул дверь.