Владимир Гриньков - Санитар

На территории пансионата Паша очутился впервые. Двухэтажный, из красного кирпича корпус. Аккуратные аллеи. Ажурные светильники – и ни одного разбитого.

– Он отдыхает здесь? – спросил Паша у шофера.

– Кто?

– Подбельский.

Шофер засмеялся:

– Отдыхает, да. Жизнь продлевает свою.

Таким тоном это произнес, что Паша в лицо собеседника всмотрелся, пытаясь в нем прочесть что-то, но шофер сразу же улыбку погасил под маской невозмутимости, будто и не он только что смеялся.

Машины в ряд выстроились у входа в корпус, охранники растянулись цепочкой и разглядывали, скучая, окрестности, но их кажущейся беззаботности Паша цену уже знал. Он сидел на заднем сиденье автомобиля и наблюдал за происходящим, никем не видимый.

Охрана Подбельского казалась крепкой монолитной стеной, в которой ни слабины, ни щели, все выверено, все продумано. Но были моменты, когда Паша чувствовал – вот оно, здесь непрочно, и можно к Подбельскому подобраться, особенно не рискуя, а в следующий миг сердце сжималось, и хотелось глаза закрыть и забыть о том, о чем думал всего секунду назад, – нет, не получится так, погорячился он – и так до следующего раза. Несуразности мелкие он уже начал замечать, человек со стороны этими возможностями нечаянными не мог бы воспользоваться, просто не знал о них, но отсюда, изнутри, Паша несуразности эти видел, запоминал и планы строил. Все еще очень зыбко было, ненадежно, но он знал, что надо ждать терпеливо – и все у него получится.

Охранники вдруг переместились разом, у входа в здание образовалось плотное полукольцо, и к машине вышел Подбельский. Его сопровождал один лишь Виталий Викторович, что-то говорил поспешно в зажатый в руке радиотелефон.

Подбельский сел в одну из машин, охранники по машинам расселись в одно мгновение, и колонна по аллее покатилась к воротам. Автомобиль, в котором Паша находился, сегодня шел первым.

– Всегда будем первыми ездить? – спросил Паша у водителя.

Тот пожал плечами.

– Это не я решаю.

– Подбельский?

– Нет.

– Виталий Викторович?

– Да. И он, кажется, не всегда знает, кого под каким номером в колонне пустит через секунду.

Водитель поймал отражение Паши в зеркале заднего вида и улыбнулся ему. Паша улыбнулся ответно.

Утреннее шоссе было почти пустынно. Солнце еще не поднялось высоко, и асфальт черным казался, будто кто-то невидимый, трудясь всю ночь, уложил новое покрытие.

Двое охранников, которые в одной машине с Пашей ехали, с напряжением смотрели на ленту шоссе. Казалось, рассмотреть они там хотят что-то такое, что только одним их глазам доступно, но не видят пока и потому тревожатся.

Едва в город въехали, что-то щелкнуло в динамике, и незнакомый сердитый голос сказал отрывисто:

– Первый! Левее!

И водитель Пашиной машины послушно и тренированно поправил руль, отчего машина переместилась левее, почти на разделительную полосу, отжимая встречный транспорт к обочине. Их машина не совсем по правилам ехала, и на одном из перекрестков гаишник им даже жезлом махнул, приказывая остановиться, но в следующий миг колонну узнал и даже под козырек взял, заглаживая свою оплошность.

– А мог бы и погнаться, – усмехнулся Паша. – Нарушителей положено задерживать.

– Он нам из пистолетика своего по колесам, а мы по нему – из десяти стволов, – засмеялся один из охранников. – В две секунды решето сделаем.

Паша уловил, что не все шутка в сказанном. Вжался в спинку сиденья, представив вдруг, как выскакивает из машины охрана и палит по попавшему в неожиданный переплет гаишнику. Но почти сразу напряжение его отпустило, вспомнил, как он в тот день подловил охранника, пистолет выдернул из кобуры, а тот и охнуть не успел. Так что не все гладко у вас, ребята. Вы скопом предпочитаете действовать, сворой, а когда сворой – чутье притупляется. Или нет? Вот вопрос так вопрос.

Вдруг открылась впереди улица, та самая, на которой их особняк стоял. Машин не было почти, улица просматривалась во всю длину. Один перекресток, особнячок за ним, и дальше – следующий перекресток. За этим вторым перекрестком машина стоит. На том самом месте, где он, Паша, собирался кортеж Подбельского подкараулить на своем мотоцикле. Паша о том вспомнил и на охранников покосился. Те невозмутимо вперед смотрели. Интересно, как среагировали бы они на Пашу. Вот едут они, так же точно, как сейчас. Смотрят вперед, видят Пашу и его мотоцикл. Расстояние большое еще. Паша метнул взгляд вдоль улицы. Мотоцикл, предположим, уже трогается. Паша увидел вдруг, как тронулась с места машина – та самая, которая за перекрестком стояла. Но она странно поехала как-то, светофор уже с зеленого через желтый на красный перемигивался – а она как раз и поехала, нет чтобы раньше перекресток миновать. Неужели проедет на красный? Нет, остановилась. Паша машину уже хорошо рассмотрел – "восьмерка" или "девятка" жигулевская, вишневого цвета. Вдруг Паша вспомнил, что накануне в этом месте тоже "жигуль" стоял, у него крылья были черные, он тогда еще тронулся неожиданно и мимо остановившегося у особняка кортежа пронесся.

Сердце Пашино сжалось отчего-то, он встревоженно на охранников взглянул, но тут же опять к машине той обернулся, а она уже перекресток миновала – проехала-таки на красный! – и приближалась стремительно.

Кортеж остановился, охранники из салона выскочили, оставляя Пашу с водителем наедине и еще с машиной той странной. Подбельский как раз готовился на асфальт ступить, и потому охрана кучно стояла и на дорогу никто не смотрел, кажется. "Жигуленок" приближался, очень упорно прижимаясь к осевой линии, и вдруг Паша крикнул срывающимся голосом:

– Вперед! Вперед! Отжимай!

Они бы время упустили, если бы шофер на Пашин крик обернулся, но он, как и Паша, смотрел вперед, на несущуюся против всяких правил машину, и потому то, что дальше произошло, одновременно с Пашей увидел: вдруг показался из открытого бокового окна короткий автоматный ствол.

– Вперед! – заорал Паша. – В лоб его бей!

Водитель сразу вторую передачу воткнул и рванул машину с места, одновременно руль влево выворачивая. Он "жигуленку" в лоб целился, но понимал, что скорее всего тот отвернет, попытается уйти от столкновения, так и получилось. Они "жигуленка" от кортежа отжали, тот вильнул в последний момент, но скорость уже успел набрать приличную, и хотя столкновения с машиной сумел избежать, вылетел на обочину и, увязая в сыром после ночного дождя грунте, врезался в дерево.

Охрана метнулась к разбитой машине, но вдруг открылась задняя дверца, и из нее вывалился человек с автоматом в руках. Это его ошибкой было – что он оружие в салоне не оставил, потому что при виде автомата охрана трусливо открыла торопливый огонь, и за неполные десять секунд они изрешетили и машину, и находившихся в ней людей.