Владимир Гриньков - Телохранитель Каина

– А подозрения какие-то у вас есть? – допытывался Потемкин.

– Убили, – коротко ответил дядя Степа.

– Почему так думаете? – пытался понять причины такой его уверенности Потемкин.

– Другого быть не может. И кровь. Машину бросил. И сам Глеб смурной был.

– Накануне? – предположил Потемкин.

– Ну!

– Вы с ним общались?

– Ну! Плохой он был. Без радости. Тяжелый разговор.

– У вас с ним сложился тяжелый разговор?

– С брательником.

– У них с братом был тяжелый разговор?

– Да.

– Вы слышали?

– Не слыхал я. Мне Глеб сказал. Сегодня сами. Без тебя. Разговор у нас.

– Предполагался разговор?

– Ага.

– Еще что говорил Глеб?

– Ничего. Не до меня ему. На нервах.

– Это только в этот день? Или между братьями всегда были плохие отношения?

– Без радости друг к дружке, – сказал дядя Степа.

– В чем причина?

– Тот при деньгах, а этот в бедности.

– Вы с ними общались когда-нибудь? Водку вместе пили?

– С Глебом.

– А со Стасом? – спросил Потемкин.

– Энтот больно заковыристый. Барин, одним словом.

«Очень похоже», – подумал Китайгородцев. Он со Стасом общался. Такой водку с дядей Степой пить не будет.

– Что Глеб рассказывал? – спросил Потемкин. – Какие отношения у них с братом?

И снова дядя Степа повторил:

– Без радости.

– Завидовал он брату?

– Не любил, – по-своему сформулировал дядя Степа. – Вражда у их. Мне Глеб сказал, что у него супротив брата есть фига.

– Это что? – не понял Потемкин.

– Я, говорит, такую фигу покажу ему, чтоб он не задавался.

– Это он в тот день вам сказал? Когда вы с ним увиделись в последний раз?

– Всегда такое говорил.

– Да что ж за фига у него такая? – спросил Потемкин, хмуря брови. – Чем он угрожал? Чем мог насолить Стасу?

– Наследство.

– Чье наследство? – насторожился Потемкин.

Дядя Степа молчал. Он снова оказался в тупике.

– Это Глеб так говорил? – пришел ему на выручку Потемкин. – Про наследство.

– Ага.

– Может, это как-то связано с родителями? – предположил Китайгородцев. – Мать у них жива. Отец… Спросите у него, что Глеб рассказывал о своем отце?

– У Глеба был отец? – спросил Потемкин. – Вы что-то слышали о нем?

– Генерал! – ответил дядя Степа.

– Он жив? – заторопился Китайгородцев. – Что говорил Глеб?

Может быть, сейчас все выяснится? Может, Глеб когда-то проговорился о том, что генерал Лисицын жив?

– Отец Глеба живой? – спросил Потемкин.

– Схоронили, – коротко ответил дядя Степа.

– Так это про генеральское наследство говорил Глеб? – пытался выяснить Потемкин.

– Не-е, про евойное.

– По чье?

– Про Стаса.

– Что говорил Глеб? Конкретно! Вспоминайте слово в слово!

– Наследник, грит, отымет все наследство.

– У Стаса?

– Ну!

– У Стаса есть наследник?

– Ну!

– Кто он? Где его искать?

Заминка.

– Вы знаете? – спросил Потемкин. – Был разговор?

– Нет.

– Наследник один? Или их много?

– Не знаю.

– Имя какое-нибудь Глеб называл?

– Нет.

– А вы сами кого-нибудь на примете держите?

– Нет.

– В тот день, когда Глеб исчез, он, может быть, как раз и собирался показать фигу Стасу?

– Я не знаю.

Потемкин еще какое-то время пытался выудить из дяди Степы хоть что-то, но бесполезно. Что дядя Степа знал, тем он уже поделился.

– Достаточно, – махнул рукой Китайгородцев.

Потемкин стал выводить дядю Степу из состояния гипнотического транса. Меньше чем через минуту дядя Степа открыл глаза. Взгляд его блуждал. Он вряд ли помнил, что с ним происходило какие-нибудь пять минут назад. Китайгородцев склонился над сидящим дядей Степой.

– Водку с Глебом приходилось пить? – спросил Китайгородцев.

– Бывалоча, бухали.

– А про Стаса, про его брата, говорили за столом?

– Этого не помню. Бухали так, что туман в башке.

– Но он тебе говорил, что хочет брату фигу показать?

Тут что-то с дядей Степой произошло. Он так сильно удивился, что это его удивление тотчас нарисовалось на его лице.

– Ага! – растерянно признался он.

Никак не мог сообразить, откуда Китайгородцев это знает.

– А говорил, что наследник отнимет у Стаса все наследство?

– Говорил, – в очередной раз испытал потрясение дядя Степа.

– Наследник – кто? – почти ласково спросил Китайгородцев.

– Я не знаю.

Конечно, он не знал. Если бы знал, сказал бы еще раньше, под гипнозом.

Дядя Степа показал дорогу к ближайшей церкви. Здешний батюшка был молод и интеллигентен.

– Я к вам за помощью, – сказал ему Китайгородцев. – Помогите мне, пожалуйста.

Батюшка смотрел ему прямо в глаза. Китайгородцев подумал, что надо быть осторожным, чтобы благожелательность во взгляде собеседника не сменилась подозрительностью.

– В прошлом году, весной, я встретил здесь, неподалеку, священника, – сказал Китайгородцев. – Я беседовал с ним. У меня было много проблем… Много сомнений… Даже неверия… Он мне очень помог тогда… Объяснил… Мне стало легче. Но сейчас настал такой период… Он опять мне нужен. А я не знаю, где его искать. Не спросил в тот раз. Я думал, что мне больше не придется… Я ничего о нем не знаю, даже имени. Помню только, что у него машина такая черная была. Кажется, «Волга».

Все так же батюшка смотрел Китайгородцеву в глаза, и ему вдруг отчего-то стало невыносимо тяжело. Хотелось отвести взгляд. Китайгородцев уже понял, что собеседник не поверил ему, распознал эту наспех слепленную ложь. И он не выдержал, опустил глаза. Пауза затягивалась и уже была невыносимой. В церкви сейчас не было других людей. В абсолютной тишине пугающе громко потрескивали свечи.

– Возможно, я знаю, о ком вы говорите, – внезапно сказал батюшка.

Китайгородцев дрогнул. Но не посмел поднять глаза.

– Это отец Алексей, по-видимому. Он приезжает к нам иногда, и у него машина черная, вы правы. «Волга».

– Где мне его искать? – пробормотал Китайгородцев.

Батюшка рассказал подробно. Голос его звучал благожелательно. Может быть, Китайгородцеву все-таки удалось обмануть его?

– Вы запомнили? – мягко спросил батюшка.

Китайгородцев решился посмотреть ему в глаза. И в первую же секунду понял, что никого он здесь не перехитрил.

– Вы мне не поверили, – сказал Китайгородцев. Не спросил, а именно сказал. Для него теперь сомнений в этом не было.

– Да, – подтвердил священник.

– Почему же не прогнали?

– Я не могу, – сказал батюшка. – Я вижу ваши глаза. У вас нехорошее что-то в жизни происходит. Вам плохо. Вы пришли за помощью.

– Да, это правда. Простите меня.

– Бог простит!

Перекрестил на прощание.

– Поедешь с нами, – сказал Китайгородцев дяде Степе, садясь в машину. – Это километров пятьдесят отсюда. Скажешь, этого ли человека ты видел прошлой весной.