Марина Серова - До потери пульса

Мне позвонила Корнилова и сказала:

– Татьяна Александровна, я только что разговаривала по телефону с Корзун. Она отчиталась о своем визите в налоговую и… отпросилась у меня до конца дня.

– Вот как? А чем она это мотивировала?

– Елена Федоровна сказала, что хочет навестить Мелихову в больнице. Так что мне не пришлось придумывать, куда бы ее отправить. Все разрешилось само собой.

– Интересное совпадение, – заметила я.

– Совпадение? О чем вы?

– Не хотелось бы говорить об этом по телефону.

– Я сейчас к вам зайду. – Корнилова отключилась и через полминуты появилась в кабинете: – Так о каком совпадении вы говорите?

– Вы знаете, что сегодня произошло в цехе?

– Нет. Откуда? Это вы за всем следите!

– Мазуров объявил женщинам, что Апокалипсис наступит сегодня, и при этом у него как-то неестественно блестели глаза.

– Разве ваши камеры пишут и звук?

– К сожалению, не пишут. Я узнала о содержании разговора из другого источника, – проговорила я, не отрывая глаз от монитора. Николай метался, бегал из одного помещения в другое. Его движения были резкими, он что-то шептал – губы его шевелились. – Техник ведет себя абсолютно неадекватно! Может быть, вы все-таки взглянете?

Корнилова встала за моей спиной. Несколько секунд она наблюдала за человеком, которого еще совсем недавно буквально боготворила, и наконец вынуждена была признать:

– Да, он не похож сам на себя! Может, забыл выпить свои таблетки или, наоборот, увеличил дозу?

– Боюсь, что у него наступило весеннее обострение, и ему требуются лекарства посильнее, а также и круглосуточный надзор медиков.

– Так… Татьяна Александровна, а о каком совпадении вы сказали недавно?

– Судя по всему, Мазуров запланировал на сегодня «Апокалипсис», а Корзун предприняла все для того, чтобы больше сегодня здесь не появиться и не стать жертвой.

– Вы думаете, она в курсе?!

– Как знать…

– Нет, я поняла бы еще, если бы Николай посвятил в свои планы Марину, она – его родственница, тем более она ждет ребенка… Но Елена-то Федоровна тут при чем?! Что их связывает?

– Не знаю, но Корзун увидела на моем столе личное дело Николая и тут же сообщила ему, что его собираются уволить.

– Да, все это очень странно!

К нам заглянула Людмила.

– Ольга Николаевна, к вам пришла Алена Васильевна, – сказала она.

– Уже иду. – И директриса направилась к выходу, судя по всему, не придав никакого значения известию о грядущем «Апокалипсисе».

Подошло время обеда. Швеи собрались в кухоньке, Мазуров тоже заглянул туда, но лишь затем, чтобы достать из холодильника какой-то сверток. Обедать со швеями он не стал, а отправился на склад. Там камеры не было, поэтому в ближайшие минут десять-пятнадцать пялиться в монитор не имело смысла. Я подумала, что могу спуститься ненадолго в кафе. Война войной, а обед, как говорится, – по расписанию. Я закрыла ноутбук, встала из-за стола, взяла свою сумку, направилась к двери, и тут зазвонил мобильник.

– Алло! – ответила я, не выходя из кабинета.

– Это Баутина! Тут такое дело… Какой-то мужик в рабочей спецовке, с небольшим чемоданом в руках, поднялся по лестнице на наш этаж и направился в южное крыло здания. Конечно, может быть, ничего страшного тут и нет, но я сочла необходимым сообщить вам об этом.

– А как он выглядит? Можете описать его подробнее?

– Среднего роста, коренастый, в темной спецовке со светлой полоской на спине. Лица я не разглядела, он нахлобучил кепку на глаза.

Неужели это Мазуров?! Он ведь не выходил из помещения склада! Или я его проглядела?

– Александра Львовна, я проверю, кто он такой и что там делает, а вы будьте начеку! – Отключившись, я открыла дверь в приемную и спросила: – Люда, со склада случайно нет второго выхода?

– Есть, но, по-моему, он закрыт. А почему вас это вдруг заинтересовало?

Я уже не сомневалась, что камера на шестом этаже зафиксировала появление там нашего техника. Надо срочно его остановить! Несколько секунд я размышляла, ставить ли Корнилову в известность о грядущей опасности, но, услышав у нее за дверью чьи-то голоса и вспомнив, что к ней пришла посетительница, решила ее не беспокоить. О своей второй клиентке, Бережковской, я почему-то вообще не вспомнила и пулей вылетела из ателье. Люда что-то крикнула мне вслед, но я ее уже не расслышала. Лифт, как назло, был занят, и я помчалась наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Пятый этаж, шестой… Куда дальше? В сторону, противоположную от учебно-производственного комбината! Значит, налево. Я заметила открытый чердачный люк. В первые же дни своей работы в «Ирисе» я проинспектировала этот этаж. Люк был тогда закрыт на амбарный замок. Я хорошо это помнила. Но разве открыть замок для нашего чудо-техника – такая уж большая проблема? Конечно же, нет!

Я тихонько поднялась по винтовой лестнице. Приглушенные звуки свидетельствовали о том, что на чердаке кто-то был. Осторожно выглянув из люка, я «просканировала» видимое пространство, затем взглянула направо и увидела чью-то спину. Человек был в синей спецовке. Он собирал какую-то непонятную конструкцию. Когда он повернулся, чтобы взять молоток, я увидела его профиль и удостоверилась, что это действительно Николай. И еще – я поняла, что он сколачивает из деревяшек крест… Под стук его молотка я вылезла из люка и только было хотела спрятаться за толстой деревянной балкой, как в мой сумке вдруг совершенно некстати зазвонил мобильник. Мазуров резко развернулся и увидел меня.

– Ты? – скорее удивился, чем испугался он. – Ну и зачем ты сюда приперлась? И кто это еще там тебе названивает? Жених небось? Да выключи ты его!

Судя по мелодии, звонила мне Бережковская. Я достала мобильник и нажала на кнопку, делая вид, что сбросила вызов, а на самом деле ответила на него и положила телефон в накладной карман сумки, микрофоном вверх, так что Наталья Петровна должна была нас слышать, пусть не очень четко, но все-таки…

– Николай Михайлович, у нас там, в ателье, что-то замкнуло, свет вырубился. – Я решила сыграть «под дурочку». – Вы уже нашли неполадку?

– Я здесь не за этим! Стой! Не приближайся! – И Мазуров угрожающим жестом перебросил молоток из одной руки в другую.

– Ну, хорошо, я стою на месте. Но вы, может быть, объясните, что вы здесь делаете, да еще и в обеденный перерыв?

– Суд вершить буду! – прямым текстом ответил Николай, и вид у него при этом был независимо-величественный. Куда только подевались его напускное смирение и чинопочитание?..

– Какой еще суд? Вы это о чем? – Я продолжала изображать из себя святую наивность, тем временем маленькими шажками приближаясь к шизофренику. – Бросьте свои шутки!

– А я и не шучу совсем! Думаешь, кто весь Дом быта уже больше месяца в страхе держит?! – Я заметила в его глазах нездоровый блеск одержимости.