Кирилл Кащеев - Гость из пекла

– Чугайстер! Не-ет!!! – вопль навки был страшен.

Окошко в потолке захлопнулось.

– Я же предупреждала – ей совсем не за что говорить мне спасибо! – призрачным шепотом прошелестел девчоночий голос… но его никто не услышал. Сцепившиеся насмерть черти с воем и визгом катались не только по полу, но и по стенам и потолку. В воздухе реяли изодранные в клочья бумаги и обрывки шерсти, мелкой крошкой сыпались обломанные рога… Приведенные местными чертями мыши с писком ныряли немцам под одежду, и немцы тоже начинали верещать – мелкие зубешки вгрызались им в шкуру. По залу, дико вопя, метался знакомый Ирке черт – начальник кредитного отдела. Прямо из груди у него торчал дергающийся мышиный хвост. Еще укус – мышь прогрызла шкуру насквозь и исчезла внутри. Судорожно сучащий руками и ногами черт-кредитчик рухнул на пол. Его парик свалился… и волна дерущихся накатила сверху.

– Всех порешу! – заорал круторогий, хватая ближайший письменный стол и, не разбирая своих и чужих, метнул в самую гущу битвы. В ответ откуда-то сверху его от рогов до копыт накрыл поток розовых кольчатых червей. Раздался короткий вопль и смолк. Сытые черви отваливались… Дочиста, гладко обглоданный скелет с то ли бараньей, то ли собачьей головой и завернутыми бубликами рогами мгновение еще стоял посреди зала… и осыпался грудой костей.

– Баранца прибили! – взвыл лысый черт и всадил свои рога-вешалки в брюхо противнику. – Мочи их!

– Можно и замочить! – из задних рядов сражающихся согласился болотный – перемешанная с черной грязюкой зеленая болотная ряска хлынула на немцев, точно из душа, захлюпала под копытами…

– Блур-блуп-блуп! – Парочка местных чертей, навалившись с двух сторон, топила в растекающейся по полу черно-зеленой жиже немца из компьютерного отдела. Лужа была мелкая, туда помещались только нос и пасть черта, но его противники навалились сверху, один уселся прямо на голову. Шляпа, под которой немец прятал рога, поплыла по воде.

– Durchhalten! [29]– Хлопая кирпично-красными крыльями, оскаленный Тео метался в самой гуще свалки – и в зубах у него была неизменная короткая трубка, над которой курился бесцветный дымок – только пах он вовсе не табаком, а прелым сеном и гнилыми фруктами. Струйки дыма ползли, ползли, расползались… вкрадчиво подбираясь к нападающим…

Вот один из местных чертей судорожно закашлялся, вот остановился второй, отчаянно прижимая лапы к груди… его немедленно сбили с ног и тоже окунули в болотную жижу. В глубине болота что-то солидно зачавкало…

– Не ешь! Свои! – дико заорал местный черт… но чавканье только усилилось. По прибывающему болоту побежала цепочка пузырей… исчезла.

Раздирающий кашель косил ряды местных чертей… Кто-то рухнул на колени, перхая и задыхаясь…

– Га-азы-ы-ы! Га-азы! – раздался истошный вопль. – Всем не дышать – газы!

– Пых-пых-пых! – Тео запыхтел трубкой, как паровоз. Запах прелого сена и гнилых фруктов забивал вонь болота, бесцветный дым расползался по залу, обминая немецких чертей… Местные черти один за другим с плеском валились в черную болотную воду.

– Ты что делаешь, сволочь рогатая! – заорал болотный… и прямо из кармана своего ободранного мундира выхватил толстую жабу!

Лаково блеснула зеленая спинка – растопырившись, жаба просвистела в воздухе… и облепила морду Тео, точно маска. Крохотные коготки-крючки вонзились Тео под кожу, и жаба принялась ошкуривать его, как банан! От вопля Тео содрогнулся весь банк! Искрясь и кувыркаясь, трубка полетела в булькающую уже выше колен болотную воду. Дико кричащий Тео вцепился в жабу обеими лапами… и оставляя на крючках когтей ленты собственной шкуры, отодрал ее от себя, швырнул об стену…

– Бац! – Отскочившая от стены жаба снова врезалась Тео в морду. От удара черт опрокинулся на спину.

Жаба подпрыгнула, уже в воздухе разрастаясь до размера диванной подушки.

– Давите их, жабоньки, давите! – орал болотный, одну за другой выхватывая жаб из карманов и раскидывая их во все стороны.

С громогласным кваканьем жабы заскакали по затопленному залу.

– Ква! – Жаба взвивается в воздух.

– Пых! – Жаба становится больше.

– Ляп! – Жаба рушится вниз, всей тяжестью наваливаясь на очередного немца.

Жаба с диванную подушку…

Жаба размером со стол…

Жаба величиной со шкаф…

Тео бился в воде, пытаясь встать, молотил крыльями, вздымая брызгами болотную жижу…

– Бац! Бац! – Но новая жаба каждый раз плюхалась сверху, опрокидывая его.

– Плюх! Плюх! – Фонтаны болотной жижи вздымаются все выше и выше…

Две гигантские жабы, три, четыре пронеслись по залу…

– Бух! Бух! Бух! – От топота перепончатых лап содрогались стены. Брызги взлетали до потолка, подбрасывая орущих и дрыгающих ногами чертей. Жабы раздулись до размеров автомобиля и продолжали расти.

Местные черти пытались уползти из-под огромных лап, но жабам было все равно, кого они давят, и болотному все равно. Он хохотал, прыгая и повизгивая от удовольствия.

Здоровенная, как одеяло, жабья ласта накрыла вопящего лысого черта. Длинные трещины побежали по стенам…

– У-ух! – восторженно заухал болотный, пятясь к выходу, когда сразу четыре громадные жабы взмыли к самому потолку. – У-ух!

Усыпанные буро-зелеными бородавками спины врезались в потолок операционного зала. Балки потолка треснули, в воду посыпались куски декоративных плит, бетона, острая кромка кровельного листа врезалась какому-то черту точно между рогов. В обломках бетона и железа жаба взмыла в черное небо, точно собираясь улететь. И рухнула обратно! Следом за ней тянулась струя ярко-зеленого пламени.

– А это что такое? – ныряя в проход, пробормотал болотный. – У моих жаб такого не было!

Струя пламени свернулась кольцом, снова распрямилась и заструилась поверх болотной жижи в компьютерный зал, ткнулась в железные шкафы с картотеками.

– Ба-бах! – Стальные дверцы разнесло вдребезги. Содержимое вспыхнуло зеленым колдовским огнем. Шкафы с картотекой взрывались и падали, как домино.

– Ведьмин огонь! – прошептал болотный и, разбрызгивая черную жижу, кинулся следом за огненной змеей.

Вода перед ним вскипела. Из черных глубин, страшный, как само Пекло, подымался черт Тео. Одно крыло обгрызено, шерсть слиплась, кожа на морде висит клочьями, черная кровь стекает на грудь, буркалы пылают безумием! Когтистые пальцы Тео сомкнулись на шее болотного.

– Пусти… – прохрипел болотный. – Ведьмин огонь… Ведьма… Здесь…

Тео только еще сильней взревел и крепче сжал пальцы. Оба черта рухнули в темные воды.

Шесть громадных, как грузовики, жаб подпрыгнули к пробоине в потолке… и столкнулись боками. В натянутых, точно перекачанный воздушный шарик, зеленых шкурках вспыхнули крохотные огненные точки – будто иглой прокололи.