Александр Домовец - Святой Рейтинг

– Если позволите, несколько вопросов, ваше… м-м… преподобие, – мягко сказал полковник после некоторого молчания. – Правильно ли я понял, что за время странствий вы хорошо узнали окрестности?

– Кому и знать, как не мне, – просто сказал Варфоломей. – Каждый дом, каждого человека, любую травинку в лесу…

– Превосходно! А не приходилось ли замечать в последние годы чего-нибудь этакого… необычного, что ли?

Варфоломей горько засмеялся.

– Приходилось, а как же! Говорю вам, люди стали необычными. Не люди, а эти… ну, как их…

– Мутанты? – негромко спросил Мориурти.

– Вот-вот, они самые. Мутаки, прости святой Рейтинг. Как есть мутаки.

То ли выругался, то ли неологизм сочинил… Лефтенант кашлянул.

– С мутаками ясно, – сказал он. – Вы их довольно подробно описали. Я, собственно, имел в виду лес. Там всё, как раньше, или что-то изменилось?

Кустистые брови проповедника сошлись на переносице.

– Вот вы про что… – раздумчиво протянул он. – Так бы сразу и сказали. Вы по этому поводу прибыли, что ли?

По словам Варфоломея, вскоре после телекатастрофы люди стали замечать в лесах странных тварей чудовищного вида. Какая-то помесь людей и зверей… Твари вели себя агрессивно, и, не досчитавшись нескольких селян, окрестные жители свели посещение леса к минимуму. Ему, Варфоломею, не раз приходилось сталкиваться с монстрами нос к носу. Или что там у них вместо носа…

– Как же вы уцелели, ёксель-моксель? – воскликнул Фёдор, удивлённо массируя лоб.

– А никак. Бежали они от меня…

– Чем отбивались-то?

– Святой молитвой, – веско сказал проповедник.

Фёдор вспомнил, как вчера одолел монстра с помощью древнего заклинания, и задумался.

– Ну, хорошо, – сказал Лефтенант. – А вот нам рассказывали, что в лесу, откуда ни возьмись, появился какой-то странный замок, и всякого, кто до его стены дотронется, смертельная тоска пробивает…

Варфоломей с кряхтением поднялся.

– Есть такой замок. Могу кое-что рассказать, – нехотя молвил он. – Страшное это место… Но давайте сначала дойдём до Поросячьего Угла, тут недалеко. Там и переночуем, и наговоримся. Поселю вас к Пантелеймону Забубённому. Хороший мужик. Почитывает, правда, и пописывает, не без того, но в душе наш, телебоязненный…

– Вот, Пантелеймон, привёл к тебе хороших людей, – сказал проповедник хозяину, встречавшему у ворот. – Надо их накормить и приютить до завтра. Меня тоже. Рад ли?

– Гость в дом, Бог в дом, – уклончиво ответил хозяин.

– Смотри мне! – на всякий случай сказал Варфоломей, грозя пальцем.

Деревня Поросячий Угол выглядела чистенькой, аккуратной и небогатой. Домишки, в основном, были небольшие и покосившиеся, с мутными подслеповатыми окнами. По главной и единственной, когда-то асфальтированной дороге населённого пункта фланировали худощавые куры. Коров, свиней и прочей деревенской живности не наблюдалось. Собак было много. На завалинках сидели пожилые селяне, развлекавшиеся поеданием семечек. Коренной горожанин, привыкший к блеску столичных улиц, Фёдор с любопытством разглядывал скудные деревенские реалии. Варфоломей на ходу пояснил, что традиции бедности заложены здесь с древних времён, когда на этих землях располагался колхоз «Красное вымя».

Забубённые жили в одном из немногих зажиточных домов деревни. Хозяин оказался вполне приличным человеком. Это был высокий грузный мутак с добродушными усами скобкой и крупным носом. Под стать ему смотрелась осанистая супруга Ираида, дородная телом и сильная руками. Выводок крепких ребятишек с пронзительными воплями носился по цветущему саду-огороду и просторной двухэтажной фазенде, обставленной неказистой, но прочной мебелью.

Экспедицию приютили беспрекословно. Места в доме хватало, к тому же супругов Забубённых при виде проповедника била благоговейная дрожь. Похоже, здесь ему не было отказа ни в чём. Мужчинам досталась большая комната на втором этаже, а Валю хозяйка устроила в маленькой спаленке на первом.

Умывшись, нежданные гости уселись за стол. После консервного рациона последних дней угощение Ираиды пошло на «ура». Справедливости ради, оно того заслуживало в любом случае. Домашний окорок, копчёная курица, грибочки, помидорчики, огурчики… А наваристый борщ! А жаркое из свинины с картошечкой в соусе! Всё вроде без затей, но дико вкусно. А уж когда хозяин застенчиво поставил на стол бутыль с прозрачным, как слеза, напитком, у Мориурти сами собой зашевелились усы.

– Домашний? – спросил он, кивая на сосуд.

– А то, – ухмыльнулся гостеприимный мутак. Впрочем, для Вали-Киры хозяйка принесла графинчик щадящей вишнёвой наливки. Для себя, кстати, тоже.

После первой вздрогнули и ужаснулись. После второй расслабились. После третьей хозяева по мановению Варфоломеевой руки вернулись к своему хозяйству, оставив гостей наедине с изобильным столом.

– А теперь поговорим о делах наших скорбных, – предложил проповедник, уверенно разливая по четвертой.

– А они скорбные? – поинтересовался слегка захмелевший Сидоров.

Варфоломей внимательно посмотрел на него и выдержал паузу.

– Коли собрались в замок, то да, – сказал он наконец. Таким тоном врач ставит неутешительный диагноз.

– А вот с этой строчки прошу подробнее, – жёстко произнёс Лефтенант, отставляя пустую рюмку и придвигая сало.

– Можно и подробнее, – сказал Варфоломей со вздохом.

Место, где лет десять назад в одночасье вырос таинственный замок, проповедник знал хорошо. Это была Хренова глушь, и находилась она в сердце густого хвойного леса. Справа располагалось Караул-болото, слева Гнилой торфяник. В общем, заповедное место, жуткое. Все, кому дороги жизнь и рассудок, держались от него подальше. Собака Баскервилей – и та сбежала…

Так вот, замок. Вылупился он примерно в одно время с грянувшей катастрофой. В умах аборигенов два этих события вступили в неразрывную связь. Местная ворожея бабка Закидониха прямо заявила, что замок воздвиг и в нём засел злой колдун-измыватель, скравший телесигнал. Много ли надо мужикам, озлобленным изнурительной ломкой? Мигом сложился вооружённый дрекольем комплот, который отправился на разборки с обидчиком.

О подробностях история умалчивает. Зато сопровождавшая войско бабка Закидониха кое-что рассказала. По её словам, замок встретил туземцев гостеприимно распахнутыми воротами. Тут бы людям остановиться, задуматься, заподозрить неладное… Но ослеплённые жаждой мести селяне дружно ухнули во внутренний двор жилища злого чародея. Да там и остались. Во всяком случае, воинственных туземцев никто никогда больше не видел…

После этого местный старец Афанасий Крантец объявил место проклятым. А поскольку мудрый старец был в авторитете, народная тропа в Хренову глушь заросла в исторически сжатые сроки. Лишь отдельные любопытствующие смельчаки время от времени с риском для жизни пробирались туда, чтобы посмотреть на жилище колдуна. От них-то и стало известно, что по ночам страшный замок озаряется тусклым багровым светом, что доносятся из него леденящие душу звуки, что прикосновение к наружной стене мгновенно вызывает лютую депрессию и суицидальные порывы…