Александр Домовец - Святой Рейтинг

У Лефтенанта? Ерунда. Не в его интересах лишить экспедицию лучшего бойца. И, кстати, единственного. По этой же причине можно исключить Мориурти. Игрушки не игрушки, зомби не зомби, но если на пути встретится очередной монстр, спасёт от него только Фёдор. Всех остальных тварь просто схарчит или порвёт в клочья. И не надо быть профессором, чтобы понимать это. А если кто не понял, инстинкт самосохранения подскажет.

Остаётся Валя… С точки зрения Фёдора, она, конечно, совершенно вне подозрений. И по законам жанра уже этим вызывает сильнейшие подозрения… «Да ты что, сдурел?!», – мысленно заорал боец сам на себя. Но подкорка, холодно анализируя ситуацию, подсказывала, что девушка в данном случае не лучше и не хуже других. Кстати, монстров она, вероятно, должна бояться меньше, чем профессор или полковник. Всё же колдунья. Есть шансы отбиться заклинаниями или каким-нибудь иным чародейством…

В общем, дело тёмное. Налицо преступление, а мотивов ни у кого не видать. А ведь чтобы убить человека, нужны такие причины, что не дай Бог… «Что я им такого сделал, ёксель-моксель? Я их и знаю-то без году неделя», – горько подумал совершенно запутавшийся Фёдор. С самого утра он бдительно посматривал на товарищей. Должен же преступник хоть как-то проявить разочарование по поводу несостоявшегося преступления… Однако все до одного выглядели, как обычно. Никто не подходил с озабоченным видом, не спрашивал о самочувствии, не интересовался состоянием правой ноги…

От мрачных размышлений отвлёк весёлый девичий голос. Валя-Кира спрашивала, почему Фёдор угрюмый в столь прекрасное солнечное утро.

– Да вот, ребят вспомнил, дружину свою, заскучал. Как там, думаю, они без меня, – соврал Фёдор.

– Сыны эфира? Как не вспомнить… Доблестные бойцы, – сказал вдруг Сидоров. И такая насмешка прозвучала в голосе, что и без того внутренне взъерошенный Фёдор окончательно рассвирепел.

– Что вы имеете против дружины? – спросил он вызывающим тоном.

– Кое-что имею… Да вы не обижайтесь, юноша, – примирительно сказал террорист. – Против инквизиции я имею намного больше.

– И совершенно зря, Мастер Лом, – невозмутимо произнёс Лефтенант. – Вам с ней работать и работать.

Сидоров намёк понял правильно, надулся и замолчал. То-то же! Урюпинск по нему плачет, прокурор Беспонто ждёт, как родного, а он тут язвит…

Потом учёные мужи затеяли дискуссию. Дискуссия касалась научных вопросов, главным образом – ответственности за открытия и последствия их применения.

– Ведь кто-то же додумался, как на базе энергетических контуров создавать материальные объекты, – говорил Мориурти, дымя на ходу сигарой. – За такое впору Нобелевку дать. И что? Монстров наплодил, изобретатель хренов… Нет, чтобы здания возводить или, скажем, телебашни! Голову бы оторвать за монстров, и не только голову!

– А возьмите доктора Хаоса, – подхватил Сидоров. – Помните? Биохимик, который собирался извлекать жиры, белки и углеводы из информационных потоков. Вовремя его тормознули…

– Ну да, – вклинился Лефтенант. – Чистый подрыв экономики…

Сидоров с жалостью посмотрел на полковника.

– При чём тут экономика? Тут дело посерьёзнее. Кто-нибудь просчитывал физические последствия синтеза продуктов питания, по сути, из окружающей среды? Насколько я знаю, нет. И могло бы получиться, как с ядерным реактором: запустить реакцию легко, а остановить трудно… К чему приведёт, чем закончится?

Неожиданно пустынная дорога оживилась. Вдалеке показалась группа странных людей, числом трое. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что все трое молоды, оборваны, патлаты, одеты в пёстрые шмотки и вооружены разнокалиберными гитарами. Фёдор на всякий случай напрягся. Поравнявшись с экспедицией, один из молодцев, повыше других, и, очевидно, за старшего, воскликнул:

– Хай, путники! Привет тебе, прелестная светлокудрая дева! Здравствуй, могучий воин! Долгие лета, мудрый старец в очках, сияющей теменем!..

– Короче, – перебил Лефтенант. – Нас тут много. Что надо?

Старший поклонился.

– Позвольте странствующим участникам художественной самодеятельности усладить ваш слух безыскусным пением, а также игрой на щипковых инструментах отечественного производства! По вашему желанию могут быть исполнены песни, баллады, частушки, припевки, ария герцога Мантуанского из оперы «Риголетто», инструментальные пьесы, увертюры, серенады, хабанеры, саунд-треки, танцы народов мира…

– Халтурой не увлекаемся! – рявкнул профессор, обиженный на «мудрого старца, сияющим теменем».

Но Валя-Кира, которой очень понравилось, что она прелестная светлокудрая дева, положила руку ему на локоть.

– Ну, зачем так, Джек? Пусть люди нас развлекут, – произнесла она тоном светской дамы, каковой, в сущности, и была, несмотря на походные трудности и тренировочный костюм. – Я бы с удовольствием послушала какую-нибудь балладу.

– Искусство принадлежит народу, поэтому артиста обидеть может каждый, – заметил Сидоров. – Но делать этого не надо, коллега…

Могучий воин Фёдор был во всем солидарен с Валей. Профессор с ворчанием согласился. Лефтенант пожал плечами, но позволил увлечь себя под сень придорожных клёнов, где экспедиция и устроилась для встречи с прекрасным.

– Баллада о тринадцатом сыне многодетных родителей, который появился на свет тринадцатого числа в роддоме номер тринадцать! – надрывно объявил старший.

Вперёд вышел невысокий молодец в живописно обтрёпанных джинсах. Зажмурившись, он ударил по струнам и запел жалостливым тенором:

Пел он очень даже неплохо. Два других менестреля подтягивали бэк-вокалом и аккомпанировали. Валя-Кира слушала, подперев прелестную головку изящной рукой. Фёдор плюнул на конспирацию и любовался ею в открытую.

Мориурти неожиданно шмыгнул носом и отвернулся, бормоча про соринку, попавшую в глаз. Лефтенант задумчиво поглаживал пистолет в подмышечной кобуре.

трогательно закончил певец. Наградой ему были дружные аплодисменты. Корней одобрительно всплакнул и попросил списать слова. Лефтенант посмотрел на часы, но Валя-Кира неожиданно подняла руку.

– Скажите, а что-нибудь ещё у вас в репертуаре есть? – застенчиво спросила она.