Аркадий Неминов - Пять граммов бессмертия (сборник)

Попугайчика подарили сослуживцы, когда десять лет назад Викентий Сергеевич получил лабораторию. И все это время Профессор под бдительным оком своего пернатого коллеги планомерно, день за днем проводил опыты, собирал по крупицам, оттачивал и скрупулезно компоновал составляющие фермента – зернышки, которые ему удавалось отшелушить от целой горы плевел отрицательного результата. Торопить Профессора с исследованиями никому бы не пришло в голову, он сам подгонял себя и других, насколько это было возможно, но, если бы Викентий Сергеевич поведал кому-нибудь еще об одной причине такой гонки, то несказанно удивил бы этим и наверняка прослыл старым чудаком. Дело в том, что век волнистых попугаев не так долог – не больше десяти лет, и Профессор дал себе слово, что найдет формулу еще при жизни Сени…

Ну, ничего, теперь, когда уже все получилось, пусть и теоретически, на бумаге, у него есть шанс продлить и собственную жизнь, и жизнь других людей. Ему нужно было поторопиться – симптомы проклятой болезни, скосившей его близких родственников, стали потихоньку проявляться и у него. По опыту своей семьи он знал, что в запасе у него не так уж много времени!

Ему осталось только смешать несколько ингредиентов, затем поместить состав на плиту, которую он включил заблаговременно (так они называли лабораторную плитку – специальное устройство для нагрева посуды с химикатами), и нагреть до определенной температуры.

«Черт, как же плохо без помощника!» – снова подумал Профессор с досадой, осторожно переливая горючую смесь в реторту, предназначенную для нагрева. Плюс ко всему не пришла и незаменимая лаборантка Зиночка, заболевшая так некстати…

В это время громко и пронзительно, как показалось порядком уставшему Профессору, зазвонил телефон.

«Проклятие, как это не вовремя!» – ругнулся про себя профессор, вздрогнув от неожиданности. Держа в правой руке реторту с драгоценным составом, левой он потянулся к трубке, лежащей на столе поодаль, и не заметил, как из наклоненной невзначай посудины прямиком на раскаленную плиту потекла тоненькая струйка прозрачной жидкости.

Мгновенная вспышка, оглушительный взрыв и жар, опаливший лицо!.. Мощная ударная волна отбросила Профессора и, уже падая с прижатой к уху трубкой, последнее, что он услышал, был взволнованный голос жены:

– Кеша, Кеша, что у тебя там стряс…

– Бедный ты мой, бедный! – проговорила Лена, заботливо поправляя одеяло на муже. Уже вторую неделю он лежал дома после больницы, куда попал сразу после взрыва в лаборатории.

Ее Кеша потерял почти все, над чем работал долгие годы. Пожар, начавшийся в лаборатории после взрыва, уничтожил плоды его десятилетнего труда. Сгорели все записи, материалы и результаты многолетних исследований. Все пошло прахом. Хорошо еще, сам Кеша чудом остался жив.

Когда прогремел взрыв, который услышала в трубке Лена, она все поняла и приняла все необходимые меры, вызвав охрану, пожарных и «Скорую помощь». Прибежавшие первыми охранники успели вытащить из огня Профессора, часть живности, включая попугая, и ворох каких-то бумаг из открытого сейфа. Но основная часть документов была безвозвратно утеряна. Выгорело поллаборатории прежде, чем пожар был потушен.

Кеша тоже немного обгорел: у него было опалено лицо, пострадали руки, но все-таки ему повезло, если так можно сказать про человека, побывавшего в самом эпицентре пожара. В момент взрыва он упал под дубовый стол, и именно этот факт спас ему жизнь Охранники сумели его вынести из задымленного помещения раньше, чем ядовитые продукты горения сделали свое черное дело. Задохнулись лишь кролики и часть мышей.

Кеша все время пребывал в забытьи. Периодически приходя в сознание, он открывал глаза, просил пить и снова отключался. Лена не отходила от него. Хуже всего было то, что его болезнь, словно почувствовав свободу, навалилась с удвоенной силой. Не помогали уже и лекарства, которые хоть как-то тормозили ее. Случай с пожаром спровоцировал новый толчок, и Кеша буквально угасал на глазах, что подтвердил и его лечащий врач Андрей Анатольевич, последние дни дежуривший возле постели больного вместе с Леной.

Вот и сегодня врач отвел Лену в сторонку и проговорил охрипшим от волнения и недосыпа голосом:

– Елена Дмитриевна, мужайтесь! Викентию Сергеевичу осталось совсем недолго. Возможно, несколько часов, и вы должны об этом знать. Я бы посоветовал пригласить всех родственников, чтобы они успели с ним попрощаться.

Этот врач был старым другом ее Кеши. Когда-то давно они, кажется, учились вместе в институте. И в последние годы он частенько наведывался к ним, пристально следя за самочувствием своего давнего товарища и подопечного.

Лена и сама понимала, что Кеша уходит. Поэтому она вняла совету Андрея Анатольевича и позвала дочь и Севу. Теперь они все собрались в комнате, где лежал больной глава семьи. Наступила гнетущая тишина, время от времени прерывающаяся хриплыми вздохами Викентия Сергеевича.

– Лена! – раздался вдруг слабый голос больного. – Лена, Сева здесь?

– Я здесь, Викентий Сергеевич! – наклонился к нему ассистент.

– Сева, слушай и не перебивай! Я хочу, чтобы ты женился на моей дочери и ни при каких обстоятельствах не оставлял нашу семью. Позаботься о них обеих.

И еще! – Он прикрыл глаза, переводя дыхание. – Я знаю, что все сгорело… Но я в тебя верю, как в ученого. Мы с тобой многое прошли вместе, я уверен, ты не отступишься и продолжишь… – он помолчал. – Сева! Я нашел эту формулу, понимаешь?! Нашел! Мне оставалось только получить состав лабораторным путем… Не успел… Я ее записал в мою тетрадь… но теперь ничего не помню… Ты мне обещаешь, что закончишь? Обещаешь?

– Да, да, конечно, обещаю! Обязательно, не волнуйтесь! Я и сам этого очень хочу! Сделаю все, что смогу!

– Надо больше, чем сможешь, Сева. Извини, я виноват… Мне следовало тебя дождаться. Не делать одному, но… я был, как одержимый… Прости меня… – Викентий Сергеевич снова устало прикрыл глаза и после продолжительного молчания позвал:

– Катя, дочка!

– Я здесь, папочка! – Катя, не скрывая слез, взяла отца за руку.

– Катюша, и ты, Лена – простите меня, если я вас чем-то когда-нибудь обидел. Я всегда хотел чего-то добиться в жизни и… не успел! Жаль. Я так хотел! Лена, ты для меня всегда была лучшей женщиной на свете и ею останешься даже там, – он попытался улыбнуться и показал глазами на потолок. – Не горюй, я читал, что и там жить можно. Жить и любить вас обеих! Катя, держись Севы. Он…

Викентий Сергеевич не договорил. Голова его упала на грудь.

– Он потерял сознание, вам надо уйти, – сказал доктор, подходя к Профессору, – если что, я позову вас.