Сергей Григорьев - Александр Суворов

– Садитесь, господа. Вы прибыли, Александр Васильевич, вовремя. Мы с Михаилом Федоровичем о вас только что вспоминали…

– Поздравляю! – протягивая руку Суворову, сказал Каменский.

Суворов взглянул в глаза генералу и сразу понял, что Каменский только сейчас, когда Румянцев поздравил его с чином генерал-поручика, узнал об этом и что ему это неприятно. Почему – тотчас объяснилось.

– Благодарю, Михаил Федорович, – сказал Суворов, пожимая руку Каменскому, – вот мы с вами и сравнялись.

– Однако я годом старше! – сварливо отозвался Каменский, грузно опускаясь в кресла.

Румянцев поморщился и, взвесив что-то в уме, заговорил:

– Так вот, Александр Васильевич, мы решили предпринять наступление на Шумлу. Императрица нас торопит. Надо привести дело к благополучному концу. Оттоманы мнутся: им еще невнятно, что они проиграли войну. Надо им втолковать. Михаил Федорович стоит, как вам известно, под Базарджиком. Он прямо за минуту до вашего появления говорил – ну как в воду глядел: «Если бы Суворов был здесь, ему следовало бы отдать опять Гирсово, не допускать переправы турок у Силистрии. Тогда я буду спокоен за свое правое крыло»…

– Хорошо! – поспешил Суворов, перебивая фельдмаршала. – Я согласен. Дальше!

Румянцев, не обижаясь, что его перебили, спокойно продолжал:

– Весьма рад, что вы сразу согласились… Михаил Федорович сомневался… а я ничуть. Оба вы генералы опытные, привыкли действовать смело. Друг друга мы знаем все трое с Семилетней войны… – И, лукаво улыбнувшись, фельдмаршал прибавил: – Да и чин теперь у вас один. Приступим.

На столе лежала развернутая карта. До появления Суворова главнокомандующий с Каменским успели наметить в главных чертах наступательный план. Румянцев, указывая на карте селения и города и проводя карандашом по извилинам рек и дорог, говорил быстро. Каменский, склонясь над картой, ревниво следил за тем, чтобы Румянцев ради Суворова не внес каких-либо изменений в то, о чем они уже договорились. Один раз даже осмелился и отвел руку Румянцева.

– Что вы? – удивился тот.

– Нет-нет, всё так, – поспешил извиниться Каменский. – Прошу прощения, Петр Александрович, продолжайте!

Суворов сидел в развалистом кресле спокойно; он откинулся на мягкую спинку и внимательно слушал быструю речь Румянцева. Карту плацдарма и дороги, ведущие к Шумле – стратегическому центру страны, Суворов изучил подробно. Только один раз он остановил Румянцева: когда его карандаш перед Козлуджей вдруг свернул в сторону от прямой дороги.

– Прямо, прямо!

Румянцев поднял голову:

– Да ведь если прямо, тут, Александр Васильевич, узкая дорога… Дефиле [121].

– И опасная, – прибавил Каменский. – Дорога в густом лесу.

– Поэтому и надо по ней идти: туркам невдомек, что генерал Каменский идет по опасной дороге. Они будут думать – он вон где, околесицей, а генерал им как снег на голову… Скорей-скорей – конница «марш-марш»! Пехота «ступай бегом»! Орудия с передков – «картечь»!

– Позвольте, Александр Васильевич, мне самому знать, где и как идти, – заметил Каменский, угрюмо взглянув в глаза Суворову.

– Точно, точно так. Ведь я не спорю.

Суворов умолк. Ему надо было одно – убедиться, что главные линии наступления намечал не Румянцев, а Каменский. И поэтому главнокомандующий не станет гневаться, если в походе генералы в чем-либо разойдутся.

Суворов, выслушав Румянцева, предложил, не выжидая действий противника, самим его искать и разбить в поле. Для этого надо идти на Базарджик и Козлуджу. И, если тут неприятеля не окажется, скрытно двинуться на Шумлу, прикрывая свои истинные намерения ложным движением к Варне.

– Шумлу штурмовать! – закончил свое предложение Суворов.

– А буде штурм не удастся, идти к Силистрии, – прибавил Каменский.

Румянцев, склоняясь к плану Суворова, внес все же некоторые изменения. Если Суворов и Каменский двинутся разом, то Каменский прикроется им при походе на Базарджик демонстрацией на Варну, а Суворов покажет вид, что угрожает Силистрии, и двинется параллельно с Каменским.

Оба генерал-поручика согласились с Румянцевым. Он предоставил каждому из них действовать по своему соображению, отдав решающий голос Каменскому как старшему по производству. Главнокомандующий, однако, не подчинил ему Суворова.

Румянцев знал характеры обоих генералов. Неуклюжий и неповоротливый Каменский являлся как бы отрицанием ловкого, подвижного Суворова. И в умении управлять людьми, пользуясь не только их достоинствами, но и недостатками, Румянцеву нельзя было отказать. Соревнование Суворова и Каменского могло только улучшить, а не испортить дело.

Что предугадал Румянцев, то и случилось. Каменский двинулся по своему маршруту, а Суворов сообщил ему, что дожидается полков, назначенных к нему для усиления. Каменский, не обнаружив досады, начал движение. Суворов, выждав время, изменил условленный маршрут, чтобы дольше сохранить свою независимость. Он не известил об этом Каменского и пошел к Базарджику с несвойственной ему медлительностью; она могла быть оправдана тем, что Суворову на избранном им пути пришлось идти более трудными дорогами. Связь между Суворовым и Каменским прервалась. Каменский, обеспокоенный этим, рапортовал Румянцеву, что Суворов находится неизвестно где, действует вполне самостоятельно и не слушается его предписаний. Румянцев лукаво ответил ему, что он сам должен найти и Суворова, и способы заставить его повиноваться.

Каменскому не стоило труда догадаться, где искать Суворова, – именно на том труднейшем участке пути, который до его приезда Каменский предполагал обойти стороной, – на трудном и опасном дефиле от Юшенлы к Козлудже. Генерал-поручик туда и устремился. И точно, у Юшенлы он нашел Суворова и оказался позади него. Оставалось найти способ заставить Суворова повиноваться. Суворов не стал ждать, когда Каменский придумает такой способ, и, находясь в авангарде, без его согласия вступил с кавалерией в опасное дефиле в уверенности, что стоящий позади Каменский не откажет в поддержке.

Не доходя до Козлуджи, Суворов встретил сильный отряд турок: они поспешно отступали. Кавалерия вынеслась за бегущими из тесного лесного дефиле на открытую равнину и попала в засаду. На конницу Суворова кинулись турки, угрожая отрезать ей путь отступления. Суворов, яростно преследуемый, по спешно отступал той же узкой и тесной дорогой, уверенный, что у Козлуджи находятся крупные силы противника, и очень обрадованный этим.

В теснине дефиле турок остановила пехота, построенная в каре. Перед грозной щетиной штыков турки отхлынули назад. Суворов повел в атаку свои войска; выйдя из дефиле, отбил несколько атак, пока не подошла артиллерия, задержанная трудной лесной дорогой.