Иван Василенко - Артёмка (сборник)

Только теперь, впервые в жизни, дошло до его сознания, что никакого адреса у него не было. В самом деле, жил он не по улице, а на базаре, среди беспорядочного нагромождения лавок и лотков. Дом? Но дома не было, была будка. Что касается номера, то Артемка отроду не помнил, чтобы на этой будке висело что-нибудь, кроме вывески с изображением сапога. И что всего ужаснее – ни Пепс, ни Ляся никогда не спрашивали у него фамилию.

Выпытав наконец, в чем дело, Леночка и сама огорчилась. Сначала она не могла даже найти слов для утешения, но потом сказала:

– Может быть, еще не все потеряно. Не отчаивайтесь. Надо справиться на почте. Нам вот тоже письмо долго не приходило. А потом что же оказалось? оно лежало на почте. Адрес был неправильный.

Почта помещалась далеко, в самом центре, да и опасно было выходить. Но Артемка тотчас же вскочил со скамьи.

Оставив на столе тетрадь и книжки, с невысохшими полосками размазанных слез на щеках, он бегом бросился со двора.

Почта была уже закрыта. Артемка принялся стучать в дверь. Сторож прогнал его.

Артемка ушел в будку и всю ночь ворочался на своей скамейке, а утром, чуть свет, опять явился. В ожидании, пока открыли дверь, он измучился.

Почтовые чиновники сидели за решетками, как звери в клетках, и к какому окну подойти, Артемка не знал. Выбрав наконец старичка, по виду самого доброго, Артемка спросил:

– Дедушка, мне письмеца нету?

Старичок записывал что-то в толстую конторскую книгу и не ответил.

Артемка подождал и опять повторил вопрос.

– Пишут, – сказал старичок, не отрывая глаз от книги.

Артемка вздохнул и пошел к другому окошку. Там сидел чиновник помоложе, но с такой страшной бородавкой под носом, что Артемка решил лучше его не трогать. В третьем окне ему тоже сказали, что пишут, а в четвертом ничего не сказали.

Увидев на двери эмалированную дощечку с надписью: «Начальник почтовой конторы», Артемка в отчаянии нажал ручку и оказался в кабинете.

За столом сидел человек в форме и поверх очков смотрел на вошедшего.

– Дяденька, – попросил Артемка, – ну хоть бы вы помогли. Прямо хоть помирай!

– Короче, – сказал начальник.

– Письма я жду. Целый год уже.

– Так что же ты хочешь? Чтобы я тебе его написал?

– Да нет, дяденька! Я говорю, номера на моей будке нету, вот в чем запятая.

– Как это номера нет? – заинтересовался начальник. – Так и живешь без номера?

– Так и живу.

И Артемка рассказал про свою беду.

– Да, – согласился начальник, – без номера жить невозможно.

Он вызвал чиновника с бородавкой и приказал ему разобраться в Артемкином деле.

Чиновник оказался не сердитым. Он подвел Артемку к длинному, под проволочной сеткой ящику, висевшему на стене, и долго перебирал пожелтевшие уже письма и открытки. Потом сказал:

– Нету. Никаким Артемкой и не пахнет. Ты приди часа в три, когда почтальоны вернутся.

В три часа чиновник послал сторожа за каким-то Первухиным. Первухин долго не приходил, а когда пришел, то оказался тем самым старичком, которого Артемка не раз видел на базаре с палкой в руке и кожаной сумкой на боку.

– Вот, – сказал чиновник, – из твоего участка. Артемкой зовут. Целый год ждет письма. Вспомни-ка.

– «Вспомни-ка»! – усмехнулся почтальон. – Разве за год все упомнишь? А номер какой? Артемка рассказал все сначала.

– Теперь вспомнил, – сказал спокойно старик. – Было два письма без фамилии и номера. Одно в Москву вернули, другое – в Астрахань.

У Артемки что-то в груди стукнуло и занемели ноги.

– Что ты? – спросил старик. – Губы как посинели! Ясно, вернули, чего же им тут лежать! И третье б вернули, кабы не ваш базарный сторож. Один он только и догадался, что тебе оно написано. Уж больно адрес смешной. Получил?

– Нет, – прошептал Артемка, еще больше бледнея. – Дедушка, родненький, где ж оно?

– А тут уж я не виноват. Будка была заперта, я в щелку и сунул. Поищи, может, завалилось куда. Кажись, тоже штемпель московский был.

Артемка не помнил; как он выскочил на улицу, как добежал до будки.

Сундук, лохань, деревянную скамью-лежанку – все сдвинул с места, все перевернул и обшарил. Письма не было.

И, когда, без всякой уже надежды, Артемка приподнял висевшую на стене рамку с зеленой картинкой Святогорского монастыря, что-то, прошелестев по стене, упало на пол.

Артемка нагнулся, схватил серый от пыли конверт и проворно разорвал его.

На листке линованной бумаги круглыми, почти детскими буквами стояло:

«Артиомка, где есть ти? Я очень писал тебе письмо. Письмо много ходил и кэм бэк [1]моя квартира. Я очень жду тебя Москва…»

Дальше Артемка читать не стал. Он выскочил из будки, подпрыгнул и колесом проехал между рядами ошарашенных торговок.

А немного спустя он уже бежал на вокзал, крепко прижимая к груди круглую жестяную коробку с шагреневым бумажником и золотистой парчой.

1944

Мне только что исполнилось пятнадцать лет. Я был разведчиком в отряде товарища Дмитрия. Однажды летней безлунной ночью я возвращался из Щербиновки в Припекино, где находился наш отряд. Край этот кишел тогда немцами, белоказаками, гайдамаками, и я, заслышав издалека лошадиный топот или неясный говор, падал на землю и бесшумно полз по жнивью.

В одном месте, свернув с дороги в рощу, я услышал сдержанный говор и остановился, затаив дыхание. Я стал прислушиваться. Разговаривали двое. Голос одного был густой, утробный, другого – ломкий, как у подростка. Разговаривали они тихо, и за стуком своего сердца я почти ничего разобрать не мог. Но вот налетел ветерок, прошелестел в кустах и донес слова молодого:

– А жить все равно хочется. Я проживу сто лет.

В звуках этого голоса, чуть надтреснутого, но душевного, я вдруг почувствовал что-то давно знакомое, родное.

Меня так и потянуло к этим людям.

Неслышно ступая, я подошел совсем близко, присел за кустом и всмотрелся. На крохотной полянке лежали два человека. При свете звезд я мог различить только, что один был взрослый, а другой юнец, должно быть моих лет.

– Смотри, сколько звезд высыпало! – сказал молодой – Иные голубые, большущие, а иные – как золотые пчелки. И все мигают.

– Звезды! – вздохнул бас. – Что в них толку! Вот если б они нам сказали, убрались уже гайдамаки из балки или еще сидят там, чертопхаи проклятые, нет на них погибели!

Услышав, что поблизости гайдамаки, я решил обязательно выведать у этих людей, где они их встретили, и вышел из кустов на полянку.

– Здравствуйте. Кажется, на попутчиков набрел.

Лежавших точно подбросило. Мгновенно они оказались на ногах. Один, очень длинный, согнулся и нырнул в кусты; парнишка же поднял над головой палку и погрозил: