Андрей Болотов - Шерлок Холмс и Сердце Азии

– Это входит в ваши обязанности? – спросил я у нее.

– Гости государыни – мои гости, – ответила фрейлина. – Сама она уехала в Аничков дворец, наследник чувствует себя неважно. Здесь только великая княгиня, то есть герцогиня, она остановилась в комнатах покойной императрицы, своей матушки. А что касается обязанностей, то наша обязанность одна – подчиняться. Вы и представить себе не можете, какие поручения иногда выпадают на долю смиренных фрейлин. Но вам я очень рада.

– А почему вы живете здесь с двенадцати лет?

– Батюшка, князь Трубецкой, умер сравнительно молодым, его семью я раздражала, такова уж участь бастардов; бабушка, его мать, чтобы раз и навсегда решить мою проблему, выхлопотала мне место фрейлины. Для меня, бесприданницы, это означает служение в этих стенах до конца дней. С четырнадцати я стала служить княгине Юрьевской, которая прежде была одной из нас. Знатные, богатые, да и просто законнорожденные фрейлины отказывались служить мистрессе, а мне выбирать не приходилось. Впрочем, забудьте мои жалобы, с судьбой не поспоришь. Кстати, моя комната, – перевела она разговор на другую тему, – интересна тем, что в ней бывал Пушкин. Здесь жила фрейлина Ольга Россет, и он приходил к ней запросто, с частными визитами. И к Идалии Полетике, она жила напротив.

– Кто такой Пушкин? – поинтересовался Симс.

– Наш русский Шекспир, – ответила Юлия Федоровна.

– А кто такой Шекспир? – Невежество детектива было поистине изумительным.

Мы с Юлией Федоровной с трудом не рассмеялись. Но я уже начал привыкать к странной неосведомленности своего подопечного. Чтобы избежать неловкости, фрейлина невозмутимо продолжила:

– Правда, убранство не сохранилось, погибло в пожаре, на другой год после гибели Александра Сергеевича Зимний дворец весь выгорел. Говорят, тогдашняя камер-фрау, баронесса Эллис вынесла большую императорскую корону из огня в исподнем подоле.

Мы вышли из комнаты Юлии Федоровны, пошли по длинному Фрейлинскому коридору, спустились на второй этаж по Телеграфной лестнице и прошли анфиладой изысканно обставленных, но пустующих комнат по второму этажу. По просьбе фрейлины комендант дворца отпер для нас Малую церковь, над которой находилась бриллиантовая кладовая; зайти в церковь можно было из ротонды – удивительного круглого помещения с шестью дверями и прекрасным куполом.

Из комнат покойной императрицы, последняя из которых тоже имела выход в ротонду, донесся звучный женский смех. Я узнал голос герцогини. Оттуда вышла незнакомая молодая дама. Увидев ее, Юлия Федоровна обрадовалась:

– Натали! Оболенская! Какая встреча! Ты приехала с великой княгиней?

– Жюли, душенька! Ты совсем взрослая и так похорошела!

Фрейлины обнялись.

– Как тебе живется в Лондоне? Наверное, здорово, Европа!

– Чужбина есть чужбина, – невесело отвечала Оболенская.

Симс рассматривал стены, полы, убранство и был так увлечен, что Юлия Федоровна, бросив на меня извиняющийся взгляд, еще немного поболтала с подругой и в подробностях узнала, как герцогиня ссорится со своей свекровью, королевой Викторией.

Когда Симс закончил осмотр, Юлия Федоровна из выходящего во двор окна показала окна Бриллиантовой комнаты, расположенной прямо над церковью на третьем этаже. Окна кладовой были заложены изнутри стальными листами. И церковь, и Бриллиантовая комната находились в угловом выступе северо-западного ризалита, выходящем во двор Зимнего, то есть две из четырех стен обоих помещений были наружными. Эти стены находились под перекрестным наблюдением по крайней мере трех парных гвардейских постов, выставленных во дворе. То есть за ними постоянно следило шесть пар глаз. Из ротонды мы поднялись по Церковной лестнице ко входу в Бриллиантовую комнату. У ее дверей несли караул двое измайловцев с заряженными ружьями и примкнутыми штыками. При нашем приближении гвардейцы стали смирно. И вдруг мы с Симсом и фрейлина услышали громкий звук прямо над нашими головами.

– Что там? – спросил Симс у Юлии Федоровны.

Она задумалась.

– Там чердак. Инвалиды, очевидно, что-то уронили.

– Инвалиды? Что они делают над Бриллиантовой комнатой?

– Это рота солдат-ветеранов, которые обслуживают хозяйственные нужды дворца, в том числе крышу и печные трубы. Архитектор Растрелли был итальянец и при расчете крыши и стоков с нее не учел наших обильных снегопадов. Инвалиды чистят крышу от снега зимой, а летом следят, чтобы нигде не застаивалась вода. Латают крыши и красят по мере надобности, следят за сохранностью и внешним видом статуй и вазонов, выполняют работу трубочистов. Ну, и живут на чердаке.

– Я бы хотел туда подняться, – сказал Симс.

На чердаке был оборудован антресольный этаж, где стояли двухъярусные койки и, как на биваке, жило человек тридцать солдат от сорока пяти лет и старше. Симс осмотрел все углы помещения. Трудно сказать, увидел ли он там что-либо подозрительное. Потом под присмотром инвалидного унтер-офицера Симс вылез на крышу и осмотрел печные трубы и вытяжки. Попасть на крышу можно было только через жилые помещения инвалидов.

Потом мы спустились в бельэтаж. Там мы зашли в кордегардию. Это было просторное помещение с покрытыми малиновым бархатом диванами и креслами, в котором отдыхали свободные от вахты гвардейцы. Здесь нас встретил старый лакей, обслуживающий караульных, у него было доброе и умное лицо. Внезапно раздался звон. Это отбивали новый час многочисленные дворцовые хронометры.

Симс оглянулся по сторонам:

– А почему молчат эти часы?

Часы кордегардии стояли, стрелки показывали 6 часов и 22 минуты.

– Эти часы не ходят, – прокомментировал словоохотливый лакей, – их остановили в память о гибели дворцового караула и в назидание нынешним караульным. За год до гибели государя, в позапрошлом году, покойная императрица, царствие ей небесное, еще жива была, бомбист по чужим документам нанялся во дворец плотником и взорвал адскую машину в цокольном этаже, как раз под тем местом, где мы с вами стоим. Государя с государыней убить хотел. Над нами на втором этаже ужинать накрыто было, брат ее величества как раз должны были пожаловать, да поезд опоздал, а душегуб не знал этого. Погибло одиннадцать караульных лейб-гвардии финляндцев, те, что отдыхали, все герои недавней турецкой войны, и истопник Прохор Козлов. Пятьдесят шесть было ранено. Полы провалились – огонь, кровь, стон. Сбежались другие караульные финляндцы со всего дворца, огонь потушили, раненых и мертвых вытащили. Второй этаж не затронуло, только стекла вылетели.

– Значит, все-таки можно выманить с постов караул, – проговорил Симс. – А в каком месяце это случилось?