Люси Монтгомери - Энни с острова принца Эдуарда

В ту зиму произошел только один инцидент. Чарли Слоан, восседая как-то вечером прямо на любимой подушке мисс Ады, вопросил, не даст ли Энни свое согласие «стать когда-нибудь миссис Чарли Слоан»… После того легкого шока, которые удалось Энни пережить во время «заочного сватовства» Билли Эндрюса, новое предложение руки и сердца было воспринято девушкой относительно спокойно; впрочем, Чарли тем самым вновь нанес удар по ее романтическим иллюзиям и заставил рассердиться. Разве когда-нибудь она давала ему хоть малейший повод думать, что такое в принципе возможно? «Но что еще можно ожидать от Слоанов?» – непременно сказала бы миссис Линд с презрительной усмешкой. От той манеры, с которой держался Чарли, его выражения лица, тона и слов вовсю отдавало слоанизмом. Он удостаивал Энни великой чести и надеялся, что это всем понятно, как дважды два. И когда она, полностью равнодушная к этой чести, спокойно отказала ему, причем настолько дипломатично, насколько могла, – ибо незачем напрасно обижать даже Слоанов, – слоанизм расцвел в нем пышным цветом… Чарли и не подумал принять отставку так, как это делали отвергнутые поклонники Энни в ее мечтах. Напротив, он вышел из себя и даже не попытался этого скрыть. Чарли Слоан в запале произнес два-три оскорбления, и Энни взорвалась. Она разразилась короткой, но пламенной речью, которая пробила даже толстую защитную броню слоанизма. Слова ее достигли цели, и Чарли, схватив свою шляпу, пулей вылетел из дома, с красным от гнева лицом. Энни же взбежала по лестнице наверх, дважды спотыкаясь о подушки мисс Ады. У себя в комнате она бросилась на кровать и заплакала от унижения и досады. Неужели она опустилась до того, чтобы «поцапаться» с Чарли Слоаном? А, может, ее уже стало раздражать каждое его слово? Как низко она пала! Это еще постыднее, нежели соперничество с Нетти Блуэт!

– Хоть бы мне никогда больше не видеть этого несносного парня! – рыдала она, уткнувшись в подушки.

Но это было невозможно, хотя оскорбленный до глубины души Чарли и позаботился о том, чтобы впредь держаться от Энни подальше. Мисс Ада могла уже больше не волноваться о целости и сохранности своих подушек, и когда Чарли случайно встречал Энни на улице или в залах Редмонда, его приветствия были подчеркнуто холодны. Целый год отношения между Чарли и Энни, двумя бывшими одноклассниками, оставались весьма натянутыми. Но одна пышнотелая, розовощекая, голубоглазая и курносая второкурсница излечила Чарли от несчастной любви. Он решил, что, наконец, его качества «оценили по достоинству», а посему положил конец «холодной войне» с Энни и снова установил с ней цивилизованные отношения. В своей слоановской, снисходительной манере он старался почаще напоминать девушке, что в его лице она многого лишилась…

В один прекрасный день Энни стремительно вошла в комнату Присциллы.

– Прочтите это! – воскликнула она, передавая ей письмо. – Оно от Стеллы. В следующем году она хочет учиться в Редмонде. Как вам нравится ее идея? Думаю, это замечательно! Только бы удалось воплотить ее в жизнь! Как вам кажется, Прис, мы сумеем?

– Да дайте же мне прочесть, прежде всего, что она пишет! – сказала Присцилла, откладывая в сторону греческий словарь и раскрывая письмо Стеллы. Стелла Мэйнард была их подругой, пока они все вместе учились в Королевской Академии. А теперь она сама преподавала в школе.

«Энни, дорогая, я собираюсь уходить с работы, – писала она, – чтобы на следующий год поступить в колледж. И так как в Академии я отучилась три года, меня примут сразу на второй курс. Я сыта по горло преподаванием в захолустной сельской школе. Когда-нибудь непременно напишу мемуары и назову их «Мытарства сельской учительницы»! Это будет моя дань реализму в искусстве… Пусть тот, кто думает, что учителя сельских школ только и делают, что валяются в клевере и получают квартальные премии не за что, снимут розовые очки… Из моих мемуаров люди узнают всю правду о нас, школьных учителях! Ведь и дня не проходит без того, чтобы кто-нибудь не начал вменять мне, что де слишком много получаю за такую легкую работу. Застрелиться можно! Так один налогоплательщик заявил мне: «Вы гребете деньги лопатой, палец о палец не ударив. Подумаешь, сидите себе, да слушаете, что отвечают ученики»!

Первое время я пыталась спорить, но теперь стала умнее. Факты, конечно, вещь упрямая, но, как сказал один мудрец, «двуногих ослов им не переупрямить». Так что я теперь лишь презрительно улыбаюсь и красноречиво молчу. Я ведь вела у девяти классов одновременно, Энни! А это означает, что мы исследовали и внутреннее строение дождевого червя, и то, как устроена наша солнечная система. Моему младшему ученику едва исполнилось четыре года. Мать отправила его в школу, чтобы он «не путался под ногами». А самому старшему перевалило за двадцать. Ему, видите ли, втемяшилось в голову, что куда легче ходить в школу и получать образование, чем пахать в поле. Среди всего этого хаоса знаний, царившего ежедневно на занятиях, длившихся по шесть часов, дети, должно быть, чувствовали себя, подобно тому маленькому мальчику, которого познакомили с собственным биографом. Этот малыш покачал головой и пожаловался на то, что должен заглянуть в будущее вместо того, чтобы творить настоящее и узнать получше свое прошлое.

Знаете, я чувствую себя точно так же! А еще мне пишут письма, Энни. Да еще какие! Мать Томми сетует на то, что ее сынок «не силен в арифметике». Вот Джонни Джонсон, который в тысячу раз хуже Томми, уже щелкает дроби, как орешки, а ее лапочка-сыночек все еще «сидит» на приведении чисел к общему знаменателю. Нет, она никак не может этого понять!.. Папа Сюзи желает знать, почему в письмах его дочери половина слов написана с ужасными ошибками, а тетушка Дика требует, чтобы племянника отсадили от Брауна. Гадкий мальчишка учит беднягу Дика нецензурным словам…

Я бы никогда не начала свое письмо со следующих слов, но позволю себе ими закончить:

Тот, кто согласно Божьей воле, подлежит уничтожению, становится сельским учителем…

Ну вот, после всех этих излияний, мне стало много легче. Несмотря ни на что, я довольна этими двумя годами своей жизни. И все-таки уезжаю в Редмонд!

А теперь несколько слов о моей идее. Вам известно, как я ненавижу снимать эти комнатушки. В течение четырех лет постоянно приходилось это делать, и я бесконечно устала. Последующие три года меня на это уже не хватит.

Послушайте, что если нам всем снять целый домик где-нибудь в Кингспорте и преспокойно поселиться в нем? Этот вариант позволит нам сэкономить кучу денег! Конечно, нам придется нанять домработницу, но у меня уже даже есть на примете кое-кто. Говорила ли я вам когда-нибудь о тетушке Джеймсине? Несмотря на свое имя, она добрейшая из всех тетушек, с которыми меня сталкивала судьба. А в том, что ее наградили таким имечком, она не виновата. Ее назвали Джеймсиной в честь отца, который носил имя Джеймс. К несчастью, он утонул в море за месяц до ее рождения. Я часто называю ее «тетушкой Джимси»… Взрослая ее дочка недавно вышла замуж, и молодые примкнули к иностранной миссии. Тетушка Джеймсина с ума сходит от одиночества в своем большом опустевшем доме. Она с удовольствием перебралась бы в Кингспорт и ухаживала за нами, если б мы того захотели. Вы ее обязательно полюбите! Чем больше я подвергаю анализу этот план, тем больше прихожу от него в восторг. Вместе нам будет так хорошо! И мы приобретем, наконец, независимость!