Василий Гурковский - Никто не уполномочивал. (Просто думаю так)

4. Вопросы казачьего землепользования. Это очень важный вопрос, но и его можно решить цивилизованным путем, не в ущерб кому-то из других слоев населения. Отличительной чертой казачьего землепользования должны стать не прежние казачьи довольно солидные наделы. Для казаков сегодня надо вводить общинное земельное пользование, с определением четких условий пользования наделами и установлением единого льготного натурального налога. Прозрачного, постоянного и выполнимого.

С высоты своих лет могу с уверенностью заявить: на нашей земле из всего-всего, что было в ХХ веке, можно выделить два самых значимых действа (по земле). Первое: хорошее через плохое, второе: плохое через хорошее.

Первое: через кровь, пот и слезы, репрессии, ссылки и тюрьмы в период коллективизации мы получили супероснову для развития сельского хозяйства – большие многогектарные поля, на которых можно использовать любую самую современную технику и технологии. Эти поля стали главной основой для будущего нашего АПК, они вызывали понятную зависть у западных аграриев, которые понимали, что таких полей в масштабе целой страны у них не будет никогда, так как, чтобы их иметь, нужны революции, коллективизация, репрессии и все, что с этим связано, а этого у них уже не случится. Поэтому, например, в той же Индии, где хорошая земля, много воды и тепла, где можно получать по 2–3 урожая в год, систематически не хватает продуктов питания. А главная причина в том, что у них не поля, а клочки по 0,5–1,5 га, где, кроме как на волах, не развернешься и технику не применишь.

В советское время мы по разным причинам не воспользовались этим преимуществом в АПК. А в период перестройки у нас выбили и этот козырь. Сложившаяся ситуация продолжается и до сих пор. Наше село получило обратный удар, мы называем его здесь – второе действо, добившее наш АПК окончательно. Это внезапные так называемые «реформы» в агросекторе, грубо навязанные извне различными структурами, фондами и т. п. В контексте с развалом союзного государства шло целенаправленное уничтожение нашего продовольственного комплекса. В цепи этих реформ главным звеном было распаевание земли, в первую очередь, сельхозугодий. Беспрерывно западные эмиссары и наши, явно проплаченные кем-то, пропагандисты пускали крестьянам пыль в глаза – и фермером станешь, и землю продашь, и кредит – на тебе, и т. д. В селе был посеян хаос, уже никто ничем не занимался, поделенные на имущественные паи производственные мощности и техника были растащены или уничтожены, а земля разорвана на клочки, чтобы мы никогда уже не смогли поднять село. Цель – лишить Россию продовольственной безопасности – была достигнута, причем нашими же руками.

Те, чуждые нам, реформы в АПК, можно образно сравнить с каким-то состязанием. К примеру, идет жизнь – гонка, каждая страна выступает на своей марке машины. Одна – на «Феррари», кто на «Форде», «Пежо», а мы – на старом «Москвиче». И так еле двигались, а тут еще какие-то судьи нас останавливают и в приказном порядке (а то снимут с гонки) заставляют делать реконструкцию нашему «Москвичу», при этом предлагая запасные части от разных марок машин. Нечто подобное нас заставили сделать со своим селом. И львиная доля вины – на власти. Советская долгие годы занималась экспериментами, «перестроечная» – болтологией, российская в первое десятилетие – вообще ничем. И еще, как следствие: распаеванием и всеми сопутствующими этому действиями мы породили самую грязную и неуправляемую земельную мафию, почти во всех регионах. Государство само стало заложником земельной ситуации, отдав ее на откуп и потом получив головную боль и ненужные колоссальные дополнительные затраты по возникающим государственным земельным нуждам.

В общем, ситуация труднообъяснимая: сперва бесплатно раздали землю, теперь обратно ее выкупаем, но уже по ценам, которые диктует вылепленный нами же хозяин. И такое может быть только у нас.

Столь пространное объяснение ситуации с землей в этом материале появилось лишь потому, что казачьим общинам придется придать землю, а где нет резерва, то и прикупить по госцене уже самому государству. Затем, пользуясь тем, что паи пока в основном обезличены, сделать так, чтобы общинная земля была максимально собрана в одном месте. При этом земля общине выделяется государством в долгосрочное (50-100 лет) пользование, а все вопросы землепользования внутри общины – прерогатива самой общины. И с государством земельными отношениями, условиями землепользования, налогами и т. п., занимается только община. Ничьи интересы при этом не ущемляются, имеется в виду неказачье население. Все проблемы можно при желании казаков и власти разрешить по-доброму.

5. Так же решаемы вопросы казачьего самоуправления в территориально– административном плане. В местах компактного проживания казаков было бы лучше, если главы казачьих общин (атаманы), по крайней мере на первичном уровне (хутор – село – станица), были бы и главами местных администраций. А в тех районах, где казаки не составляют большинство населения, они с администрацией найдут необходимый контакт. Особенно, если будет принят Закон о казачестве, если казаки примкнут (на договорной основе или напрямую по контрактам) к какой-то серьезной структуре, да возглавлять казачество будет всенародно избранный голова, тогда на всех уровнях власти к казакам будет совсем другое отношение. Но, повторяю, нужен Закон, а в нем перечисленные выше условия:

– казачество – военно-патриотическая общественная организация;

– Верховный Атаман – Верховный главнокомандующий;

– казачество прямо или косвенно связано с одним из военизированных государственных ведомств;

– казачьим общинам выделяют землю по сложившимся в регионе средним паевым нормам цельным массивом, без ущемления прав других граждан.

Это основа, скелет взаимоотношений казачества с российской властью. Эти пункты обязательно должны быть оговорены в Законе. Все остальные вопросы, сколько бы их ни появилось, – производные от этих главных. Казачьи войска структурно будут жить по казачьим уставам и правилам, соблюдая свои обряды и традиции, но, начиная от атамана войска и вверх, должны действовать оговоренные в законе предложенные выше условия. В противном случае, поверьте жизненному опыту автора, ничего у нас в России с казачеством по-прежнему не получится. Ни с реестрами казачьими, ни без таковых. Чисто общественным казачество не может быть по определению, а если казаки почувствуют, что не нужны государству, то вся эта аморфная организованность просто рухнет, на радость недругам России.

Пока все идет неправильно. В прежние века власть российская ходила, искала казаков, то наказывала, то обласкивала и, наконец, нашла с ними общий язык для общей государственной пользы. Получилось неплохо.