Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России

Мы уже останавливались в этой гостинице, и по воспоминаниям следовало завернуть куда-то за угол: там росли не только фонарные столбы и щиты с рекламой, но и живые полноценные деревья, заметно ободранные многими поколениями кошек и собак. Здесь же был лишь голый асфальт: и приспичило же хозяину выбрать такое неудачное место для жизни! Хорошо хоть ненадолго затягиваются наши переселения сюда: один-два дня – и мы уже оказываемся в новом месте, совершенно ещё незнакомом и непривычном, где с самого начала приходится устанавливать контакты и заводить отношения, добиваясь в конце концов личного первенства.

Я сразу потрусил в нужном направлении: ждать милостей от женщины не стоило, она ведь поволокла бы меня к магазинным витринам, заваленным одеждой и всяким барахлом. А так ей приходилось болтаться сзади на привязи и обругивать каждую колдобину, которую задевали высокие каблуки. Разок я даже чуть не уронил её: не умеешь ходить как надо – не держи меня на поводке, но хозяин, видимо, запретил давать мне полную свободу. Что ж, я ведь прямо тут могу нагадить: или вас это не смущает? Но несмотря на проявления недовольства она всё-таки поплелась за мной: мы вовремя успели до первой зелени и первых кустиков, и первые струйки наконец оросили чахлые худосочные насаждения, и без того уже обильно политые и многократно помеченные.

В многосложном скоплении мне не удалось обнаружить свой запах: следы были всё больше новые и незнакомые, но несколько составляющих я всё-таки смог опознать: встреченный как-то раз пуделёк посылал всем большое и пламенное приветствие, здоровый и толстый боксёр – с которым я однажды чуть не сцепился по-крупному – предупреждал о возможной угрозе и советовал никому не перебегать ему дорогу, и наконец! – лучше других знакомая немецкая овчарка широко оповещала о наступившей течке и сборе заявок от претендентов.

Ну что же: вот и не напрасно мы погуляли сегодня. Я сразу огляделся по сторонам, одновременно прикидывая давность послания: не опоздал ли я? Вроде бы достаточно свежими выглядели метки, и надо было лишь встретить её – когда-то что-то уже обещавшую. В дальних кустиках я заметил движение: явно собака двигалась по намеченному маршруту, обходя знакомую территорию. Неужели она?! Я сразу дёрнулся, приветственно лая и натягивая поводок до упора: женщина снова стала ругаться, но какое мне было до неё дело? Я протащил её пару десятков метров, тараня кусты и другие препятствия, и уже неподалёку остановился: незнакомый терьерчик – из самых мелких и плюгавых – укоризненно и боязливо посматривал на меня из засады, а его хозяйка уже что-то кричала, неприятно взвизгивая и переходя на высокие тона.

Да, ошибка получилась: ничего удивительного не было в том страхе, который совсем молодой кобелёк испытывал передо мной – могучей и сильной лайкой в полном расцвете сил и возможностей, однако жалкий шкет даже и не пытался огрызнуться: я видел лишь страх, почтение и любопытство, замешанные на традиционной интеллигентности породы. И что мне оставалось делать? Я сразу сел и зевнул, отворачивая морду в сторону: очень вы мне нужны, как же. Ну исчерпан конфликт, и не сделал я вам ничего, так что можете успокоиться. И не гавкать, как хозяйка шкета, всё ещё реагировавшая на моё неожиданное появление. Почему интересно – стоит нам подать голос – и люди уже проявляют недовольство и стараются заглушить самое естественное проявление нашей жизнедеятельности, позволяя в то же время себе трепаться сколько угодно и орать на нас и других людей? Несправедливо получается. Или стоит двум незнакомым женщинам случайно встретиться в таком вот месте при подобных обстоятельствах – и дальше уже водой их не разольёшь. И о чём ведь всё трепются? О шмотках, или о хозяине. В крайнем случае обо мне: обсуждая достоинства и недостатки. Очень они разбираются в этом: в статях и экстерьере, особенно моя нынешняя хозяйка. В чём она, возможно, и разбирается, так это в кошках. Сама такая же: тупая и наглая. Драть таких за хвост надо, и побольше: но нету у неё хвоста, так что приходится терпеть причуды и выкрутасы в надежде, что хозяин вскоре найдёт ей более подходящую замену и избавит меня от такого соседства.

Так что хозяйка на самом деле занялась любимым делом: она уже успокоила владелицу терьера и вовсю уже разливалась о своих делах и бытовых подробностях, так что я успел почесать себя лапами сначала за правым ухом, потом за левым, изображая полное послушание и безразличие, чем вызвал такую же реакцию у терьерчика: он уже не боялся меня и воспринимал как большого, но неопасного пса, просто зашедшего в гости. Однако хозяйка совершенно забыла о моих естественных потребностях: ну если так, то я и тут всю кучу выложить могу, не побрезгую. Я уже пристроился: урчание в желудке уже оповестило о скором извержении и избавлении от накопившихся запасов, и тут она неожиданно сильно дёрнула за поводок, останавливая и прекращая процесс. Та-ак, не нравится, значит? А чем она сама с хозяином занимается – думает, красиво? Думает, все так и мечтают лицезреть в полном объёме и ясных деталях и подробностях, как они вдвоём барахтаются в постели и выкидывают номера, пугая даже соседей и заставляя потом жаловаться? Насколько уж я люблю хозяина, и то не всегда понимаю: что и зачем он делает в таких ситуациях. Её же отношение ко мне просто переходит все границы: надо будет пожаловаться хозяину, не забыть потом.

Я приподнялся, уставился на женщину и пару раз гавкнул, выражая недвусмысленно своё негодование. Уж сейчас ты узнаешь: как обижать меня и кто тут главный: в отсутствие хозяина. Я грозно зарычал и потянул поводок на себя: женщина умолкла и заметно побледнела: она уже понимала, насколько серьёзно разозлила меня и к каким последствиям может привести подобное отношение. Пару раз я уже тяпал её за ноги – когда она окончательно выводила меня из равновесия – и сейчас она ещё у меня нарвётся. Я уже прикидывал – куда бить нарушительницу порядка, слегка осунувшуюся и прятавшуюся за глупого терьерчика, явно пока не понимавшего возможных последствий; любой же, кто встал у меня на дороге, непременно будет наказан! Я бросился резко вперёд: маленькое тельце отлетело в кусты, издав короткий писк, который сразу перекрыли два визжащих в унисон женских голоса, остановивших меня. Терпеть не могу, когда рядом кричат, и тем более такими противными резкими голосами: я сразу сел и дал понять, чтобы меня отпустили. Нужны вы мне, как же. Очень мне надо нападать на двух беззащитных дур, единственное что умеющих – издавать громкие вопли, от которых закладывает уши. Но наконец она поняла и согласилась со мною: она осторожно приблизилась и отцепила поводок вместе с намордником, и, коротко гавкнув напоследок, я сразу помчался в ещё не исследованную сторону: в глубину двора, где наверняка можно было встретить старых знакомых и найти что-то новое.