Януш Корчак - Король Матиуш на необитаемом острове

Матиуш рассказал своими словами, но ничего не пропустил.

– А историю знаешь?

– Немножко.

– Расскажи про Павла Завоевателя.

Матиуш рассказал подробней, чем в учебнике.

– Иди к доске. Пиши задачу.

Но задачу Матиуш решить не сумел.

– Иностранные языки знаешь?

Мальчишки перестали смеяться, смотрят разинув рты и молчат.

А когда учительница спросила Матиуша о животном и растительном мире тропических стран и он заговорил, в классе воцарилась мёртвая тишина.

Матиуш смотрит в окошко и говорит, будто всё это перед собой видит. Пальмы выглядят так, а лианы – вот как. Бананы сладкие. У фиников косточки продолговатые и гладкие. Кокосовые орехи – во какие! У носорога пасть огромная, и сам он с полкомнаты. Детёныши у них поменьше. А бывают носороги ещё больше…

Матиуш рассказал про львов, тигров, гиен, леопардов, слонов, крокодилов, обезьян, канареек.

– Не иначе, своими глазами всё видел. По книжке так не расскажешь, – перешёптываются ребята.

Матиуш остался пока в младшем классе, а подгонит арифметику, перейдёт в старший, к учителю.

Учительница полюбила его, а ребята относятся к нему насторожённо, недоверчиво. И так и этак пробуют подъехать. То пошутят и ждут, рассмеётся он или нет. То толкнут и ждут, даст ли сдачу. В друзья набиваются, чтобы выведать, кто он такой. И выжидают, когда же он покажет себя.

– Да ты не бойся! – подбадривают они его. – Учительница добрая, не то что учитель.

Слово «добрая» они произносят снисходительным тоном, будто это недостаток, а не достоинство.

Когда очередная попытка привлечь Матиуша на свою сторону не удаётся, ребята, потеряв терпение, цедят сквозь зубы:

– У, приблуда!

Матиуш слышит, как они бормочут себе под нос: «тихоня», «святоша», «подлиза», «девчонка», и вспоминает канарейку и её собратьев – вольных птиц.

«Они тоже её не понимали».

Учительница замечает: в классе происходит неладное, но надеется, что в конце концов ребята привыкнут к новичку. Однажды кто-то нарочно забрызгал чернилами тетрадку Матиуша. Это переполнило чашу её терпения.

– Ах вы негодники! – закричала она, покраснев от гнева. – Чего вы к нему пристаёте? Из зависти, что он больше вас знает?

– Есть чему завидовать – дырявым сапогам! – нагло сказал сын деревенского богатея. Ему купили новую шапку, вот он и важничал.

В классе не любили этого задавалу и лентяя, но связываться не хотели: боялись его здоровенных кулачищ.

– Вы за него заступаетесь, будто он ваш жених… – заявил грубиян молоденькой учительнице. – А ты чего на меня уставился? – прикрикнул он на Матиуша.

– Глаза есть, вот и смотрю, – ответил Матиуш и слегка покраснел.

– А я не желаю, чтобы ты таращился на меня, слышишь? – грозно сказал оболтус и шагнул к Матиушу.

Матиуш прищурился. Стоит в выжидающей позе.

– Ишь сощурился, бродяга!

Матиуш вспомнил драку на необитаемом острове. Как тогда, что-то необъяснимое произошло с сердцем, с головой, с руками.

– Ну, чего уставился?

– А ты мне что, смотреть запретишь? – невозмутимо ответил Матиуш и положил на всякий случай руку на парту, поближе к чернильнице.

– Подраться захотел?

– Нет.

– По морде получить хочешь?

– Нет.

– Смотри, дождёшься!

– Не дождусь.

Учительница спешит на помощь, но поздно. Силач схватил Матиуша за вихры и изо всех сил саданул кулаком в грудь. А потом – раз головой об парту!

– Дерутся! Дерутся! – завопили ребята, повскакав с мест, и тесным кольцом окружили дерущихся.

– Безобразие! Что здесь происходит! – В класс с перекошенной от злости физиономией ворвался директор. – Вот до чего вы их распустили! Ученики уже дерутся у вас на уроках! У меня и без ваших сорванцов хватает хлопот!

Матиуш сдвинул брови, заложил руки за спину и внимательно слушает. «Надо помочь учительнице», – решил он.

Порядок был восстановлен, и урок продолжался. После звонка Матиуш приоткрыл дверь в учительскую и спросил:

– Можно войти?

– Тебе чего, Марцинек?

– Разрешите мне, пожалуйста, сделать одну вещь, не то я перестану ходить в школу. Не хочу, чтобы у вас из-за меня неприятности были.

– Что же ты хочешь сделать?

– Это секрет.

Тут вошёл директор и накинулся на Матиуша:

– Ты чего здесь делаешь? Разве тебе не известно, что ученикам сюда вход запрещён?

– Это незаурядный мальчик, – робко сказала учительница, когда за Матиушем закрылась дверь.

– У вас все незаурядные. – Директор издевательски засмеялся. – Один – талантливый художник, другой – выдающийся математик. А все, вместе взятые, они самые заурядные сорванцы. В этом году уже два окна разбили.

От школы до дому две версты. Матиуш шагает по дороге, заложив, по своему обыкновению, руки за спину, и размышляет о случившемся. Вдруг его догоняет тот самый мальчик, которого учительница считала талантливым художником.

– Не расстраивайся. Они скоро от тебя отстанут. Мне сначала тоже прохода не давали.

– Почему?

– Не любят тех, кто лучше их умеет что-либо делать.

– Почему?

– Наверно, от зависти. Не все такие, но есть несколько заводил, которых все слушаются. Хочешь, я тебе картинку нарисую? А что тебе нарисовать? Ты тогда здорово про жаркие страны рассказывал. Повтори ещё раз, и я тебе нарисую Матиуша на необитаемом острове.

– Но ведь Матиуш умер.

– Ну и что? Если умер, значит, рисовать нельзя? Твои хозяева разрешат, чтобы я пришёл к тебе вечером?

– Спрошу. Думаю, разрешат. Они хорошие люди. Книжки мне купили, тетрадки. И сапоги обещали купить.

– Вот свинья, рваными сапогами попрекает! Подумаешь, новую шапку заимел и нос дерёт! Хорошо, что ты с ним связываться не стал. У него отец – богатей, дружбу с самим директором школы водит. Поэтому он и распоясался. Но ничего, мы ему покажем! Поймаем подальше от школы и тёмную устроим. Не забудь про картинку!

– Спасибо.

Идёт Матиуш дальше. Повалил густой снег. Снежинки кружатся, танцуют в воздухе, и мысли-пчёлки проворнее снуют в голове.

«Вот чудно́! Раньше управлял целым государством, а теперь с одним классом справиться не могу. Речи произносил в парламенте, а теперь с мальчишками стыжусь говорить. Теперь мне понятно, почему Стефан не хотел связываться с ними. Как начнут приставать, дразнить, высмеивать, не знаешь, куда деваться. Хотя что они мне скажут нового? Приблуда? Сапоги каши просят? Ну и пусть. Так всегда: один начнёт, а другие повторяют, как попугаи».

На другой день Матиуш на первом же уроке поднял руку.

– Я знаю, вы называете меня чужаком, бродягой, приблудой. Да, у меня рваные сапоги. Если вы не хотите, я не буду ходить в школу. Почему наша учительница должна страдать из-за меня? Давайте устроим голосование. Если большинство «против», я уйду из школы. Но если только один «против», а остальные «за», я останусь. Не думайте, что я боюсь вас. Я готов драться с каждым, но только не в школе. Назначим место и будем биться при свидетелях. Вот вы слушаетесь учителя, потому что боитесь побоев. А по-моему, наоборот, надо слушаться того, кто не бьёт. Пока дети не перестанут драться между собой, они не имеют права требовать от взрослых, чтобы те их не били. Пока ребята не перестанут драться и швырять друг в друга камнями, на земле не прекратятся войны, а значит, будут и сироты, потому что на войне убивают отцов. Конечно, без ссор не обойдёшься, но надо собраться всем и рассудить, кто прав, кто виноват, а не пускать сразу в ход кулаки.