Юрий Согрин - Школяры

Учёба шла своим чередом. От написания палочек и чёрточек первоклассники постепенно переходили к написанию цифр и букв, учились читать и считать. Кому-то эти премудрости давались сравнительно легко, а у кого-то ничего не получалось.

– Так, что же это ты написал? – подошла Екатерина Васильевна к Валерке Слободчикову. – У тебя тут не буква «М» получилась, а целая пила. Посмотри внимательно: у буквы «М» две острых вершинки, а у тебя сколько получилось?

– Много… – чуть подумав, выдавил Валерка.

– Вот именно – много. Давай-ка, напиши ещё несколько раз правильно букву «М». – Потом чуть слышно добавила: – И вытри под носом, некрасиво же таким сопливым ходить.

А Валерка, действительно, всегда ходил с распущенными чуть не до колена соплями. И дразнили его за это, и ругали, но результата не было никакого. Шмыгнет немного носом, вытрет его рукавом и… опять забывает о существовании и носа, и соплей, текущих в два обильных ручья. А то ещё возьмёт и слизнёт всё это безобразие своим длинным, будто приспособленным для этого языком. Брр, противно…

Ребята все уже перезнакомились между собой. Каждый теперь сидел на своём законном, постоянном месте за партой. Кому и с кем сесть, подсказала Екатерина Васильевна, стараясь не разделять сдружившихся учеников. Но кого-то она посадила вместе за одну пару специально: к примеру, Колька Парамонов был задиристым, хоть и невеликого роста, и его Екатерина Васильевна специально посадила с крупной девочкой, способной дать отпор обидчику.

Учились все по-разному: кто-то с интересом и усердием, а кто-то просто сидел и смотрел в окно. На перемене к Юрке, что-то усердно рисующему в тетради, подошёл Витька Ляпцев, с которым они жили на одной улице и частенько домой из школы возвращались вместе.

– Слушай, – с серьёзным видом заговорил Витька, – тебе кто из девчонок нравится?

– Ну, я не знаю… – смутился Юрка.

– Давай, я буду Вальку Яговцеву домой провожать, а ты – Верку Шугурову.

– А чего её провожать? Она рядом со школой живёт.

– А всё равно, – немного подумав, выпалил Витька.

Однако провожать Веру Юрке не пришлось – слишком много оказалось желающих на это дело. Вера была девочка симпатичная и вместе с тем хрупкая. Конечно, все мальчишки класса сразу же, что называется, «положили глаз» на неё. Да и не только их класса.

Когда-то Юра и Вера жили в соседних домах в самом центре посёлка, но было это ещё до школы, когда им было совсем мало годиков. Пока их родители решали свои взрослые вопросы (у Веры папа был директором совхоза, а у Юры – начальником поселковой пожарной команды), ребятишки играли во дворах и решали свои, детские проблемки.

Дом Веры находился на самом берегу пруда. Хороший дом, большой. А Юра с родителями жил рядом, на втором этаже пожарной команды.

Но потом Юриной семье выделили коммунальный дом на углу улиц Советской и 8 Марта, после переезда в который дружба Юры и Веры прекратилась сама собой. На новом месте жительства у Юры появились новые друзья, новые интересы. О Вере он даже и не вспоминал.

И вот в школе они вдруг оказались в одном классе.

То, что провожать Веру ему не придётся, не очень расстроило Юрку. Больно-то надо. Что, ему заняться больше нечем, что ли? У мальчишек всегда находятся какие-нибудь свои, только им одним известные дела. В футбол погонять или на рыбалку сходить. А тут – провожай, задерживайся после уроков… Да и мало ли их, девчонок-то этих? Полно!

Надо сказать, что дом, в котором теперь жил Юрка, находился на очень удобном для него месте: со всех сторон его окружали дома Юркиных одноклассников. Через дорогу жил Сашка Петров, на долгие годы ставший Юрке хорошим другом. (Кстати, в Юркином классе было два Сашки Петрова, второй жил в Тагильских улицах). Кварталом ниже от Юрки жила Наташка Канонерова, а кварталом выше – Серёжка Персидин. Чуть дальше по улице Советской жили Алла Девкина и Витька Ляпцев (о котором уже упоминалось), а недалеко от Витьки – Колька Бельников. Вот и получалось, что из школы домой ребята всегда возвращались весёлой ватагой, первым от которой обычно отделялся Юрка, потому, что к школе жил ближе других.

Однажды на одном из уроков случилась маленькая неприятность с одной из девочек (не будем называть её имени, чтоб не смущать). Её соседка по парте вдруг подскочила:

– Ой! Она описалась!..

Все с любопытством повернули головы на крик. Кто-то засмеялся, большинство же удивлённо молчали.

Подошла Екатерина Васильевна.

– Девочка моя, что случилось?

В ответ не последовало никакого ответа.

– Что же ты не попросилась? – продолжила Екатерина Васильевна.

– Я постеснялась…

Как ни странно, случай этот быстро забылся. Хотя, чаще всего, дети почему-то зло реагируют на подобное, долго помнят и дразнятся.

Уже в первом классе у многих появились прозвища. У кого-то обидные, а у кого-то, непонятно откуда взявшиеся. Кольку Шмелёва стали дразнить «Шмель», а другого Кольку, Отливана – «Колюня». Про Юрку сочинили целый стих, на который он постоянно обижался:

Но дразнилка эта вскоре забылась, а Юрку стали дразнить просто «Пожарником», вспомнив, что отец его работал в пожарной команде.

Конечно же, доставалось и девчонкам. Валя Яговцева превратилась в «Ягодку», а девочку с красивым именем Эльвира (сокращённо – Вира) стали дразнить «Вирка-дырка». Без прозвища, в конце концов, практически не осталось ни одного первоклашки.

Позднее, с годами, появлялись и новые, совершенно другие прозвища. Так, Витька Ляпцев стал «Ляпкиным – Тяпкиным», а Вовка Протченко – «Лёвой Задовым» (был такой адъютант у Нестора Махно во время Гражданской войны), Серёжка Персидин – «Персиком», а Вовка Евстратов почему-то «Кузей медным чайником». Между прочим, почти все учителя в школе тоже имели какие-нибудь прозвища: «Колобок, Синявка, Коробочка, дядя Коля» – вот только несколько из них. Но прозвища – это будет позже, в старших классах. А пока календарь день за днём отсчитывал первый учебный год наших первоклашек.

Снег больше не таял. Возле школьных печей появились охапки дров. Топили печи из общего коридора, а в классы тепло поступало от тыльных стенок печей-голландок.

На большой перемене многие ходили кушать в столовую. Но не все. Некоторые приносили завтраки из дома. Хотя обеды в школьной столовой и были недороги, но не все родители были в состоянии выделить из семейного бюджета даже эти скромные несколько рублей. Вот и появлялись на партах во время перемены бутылочки с молоком да горбушки домашнего хлеба.