Александр Венгеровский - Сено

–Марья Андреевны, я пришёл просто посидеть, поговорить. Можно?

–Можно, конечно, – ответила она неискренне, потому что перспектива сидеть с пьяным и слушать его разговоры, теряя драгоценное время, нисколько её не обрадовала, но не прогонять ведь. Посадила за стол, налила чашку кофе.

–Ну как живёте? – спросил Андрюшка.

–Да как живём, всё работа, работа, и ничего не подаётся.

–Марья Андреевны, ну я не знаю, что вы за человек! – Андрюшка был, казалось, возмущён. – Ну почему вы не придёте и не скажете: «Андрей, надо помочь». Вы ведь знаете, я всегда вам с радостью помогу. Ну что вы стесняетесь? Я прямо не знаю!

–Я всё думаю, у каждого своя работа и у тебя тоже.

–Фу ты! Ну что вы говорите! Вы мне только скажите… Ну скажите, что я сейчас могу для вас сделать?

–Да ничего мне пока не надо. Меня сейчас мучит вопрос как сено заготовить.

Андрюшка даже руками всплеснул:

–Что ж вы мне раньше не сказали!? Я ж сам на сенокосе работаю!

–С каких это пор? Ты что ушёл из мастерской?

–А! Там делать нечего. И заработка нет. А на сенокосе я себе хоть сено заработаю. И вам стог поставлю. Вы бы раньше сказали, я б уже поставил.

–Ну хорошо, Андрей, раз у тебя есть такая возможность, то сделай. А я потом выпишу в конторе…

–Вы что! На фига!? Что у вас деньги лишние?! Литра два ребятам поставите и хватит. Да я уже три недели кошу. Надо же! Если б я знал! Давно б ребятам сказал: «Так и так, Марье Андреевне надо накосить». – «Всё, Андрюха, будет сделано! Какой разговор!».

–Да я ведь не знала, что ты на сенокосе, и что у тебя такой авторитет. Может и сейчас ещё не поздно?

–Не поздно, конечно. Я специально пришёл узнать, чем могу помочь. Вы сказали – всё! Не вернусь в мастерскую, пока не поставлю вам стог. Сто центнеров хватит?

–Ты что! Хватит, конечно.

–Всё, договорились! Вы же меня знаете, раз я сказал…

Андрей ещё долго говорил об одном и том же: что сильно её уважает, что помнит, как она им с сестрой помогала после смерти матери, пенял, почему она раньше к нему не обратилась, хвастался, как ребята его в бригаде слушаются, и ещё раз десять поклялся, что не вернётся в мастерскую, не поставив ей стога сена.

И хотя Андрей сильно утомил её пьяной болтовнёй, на душе у неё полегчало: не надо никуда ходить, просить Стрельникова, ездить на бригаду, упрашивать алкашей, сулить им бутылки. Андрей всё сделает и, кажется, на него можно положиться.

Андрей стал, наконец, собираться, а она почему-то решила поучить его уму-разуму:

–Андрюша, послушай ты меня, хватит тебе эту водку пить.

–Нет, Марья Андреевны, бросить пить мне никак нельзя. Тогда мне жить будет скучно. Когда я выпью, мне мир кажется радужным, а когда трезвый – всё кругом серо, и сам я какой-то… ничего не значащий.

Через две недели Марья Андреевны решила, что срок прошёл достаточный, пора поинтересоваться, что там стог, стоит уже? Пошла к Андрею, а он говорит:

–Пока ничего не получается. Целыми днями для совхоза косим. Но вы не волнуйтесь, раз я обещал…

Потом она встретила его в середине августа. Он поведал, что накосил с ребятами сено, скопнил, но ночью эти копны кто-то увёз, в общем, украли.

Андрей был трезв, мир был сер, и он в этом мире ничего не значил.

Она поняла, что он тяготится своим обещанием и пожалела, что положилась на него.

А через несколько дней он сам пришёл и сказал:

–Марья Андреевны, вы меня простите, я не могу вам сено заготовить: меня из совхоза выгнали. Я на «ешке» – ну на самоходной косилке – в КАМАЗ врезался. В общем, пьяный был и вместо муфты на газ нажал.

–Ну что ж, – только и смогла сказать.

–Вы не думайте, я б сделал сено, но мне такую старую «ешку» дали, я только и делал, что ремонтировал.

–Ладно, не оправдывайся, не получилось, так не получилось, – а про себя подумала как дедушка Каширин: «Эх, вы-ы-и!»

Спохватилась она, да поздно: сенокос заканчивался. Что делать?

Хотела она опять к Стрельникову пойти, но тут зарядили дожди, что ходить – только людей раздражать. Немножко она ещё на совхоз надеялась, ведь в прошлом году директор продал ей сорок центнеров, а весной, когда они кончились, ещё десять. Но в этом году совхоз заготовил сена совсем мало, говорили, что директор установил совершенно немыслимую цену – двадцать три тысячи рублей за центнер. Соседка Марьи Андреевны Бабчиха всё же сунулась к нему с заявлением, а он сказал: «Милые мои, я вам сенокосы давал, технику давал, могли бы косить сколько угодно. А сейчас не ходите – нет у меня для вас сена». Вот так!

И всё-таки надо позвонить Виктору Алексеевичу. Может быть он не забыл её просьбу. Есть у неё основания так думать. Однажды Пётр Петрович сказал, держась за поясницу:

–Ох спина болит. Сегодня весь день стог метали.

–Да ведь ты уже сметал, – удивилась Марья Андреевны.

–Я не себе метал. Виктор Алексеевич попросил нас для кого-то сметать, а для кого не сказал.

Тогда ещё подумала: «Может мне?» Мало, конечно, надежды, а вдруг…

За этими думами не заметила, как догнал её Алексей Семёныч – тот, что в прошлом славный бригадир. Он успел загнать свою корову к себе во двор и – вот пожалуйста – опять догнал её.

Она заметила его только тогда, когда он кашлянул и сказал:

–Ликвидируй ты это стадо, Марья Андреевна. Оставь одну корову и хватит вам с Александром Ивановичем.

–Ликвидирую, ликвидирую. Оно само ликвидируется, – ответила она недовольно, и по тону её было понятно, что не первый раз она отвечает на такие советы.

–Ведь у тебя и дома ещё два телёнка. Семь голов – это куда к чёрту! В таком возрасте! Сил-то уже нету. Были бы вы с Александром Ивановичем молодые, а то – старики.

–Ну какие мы старики? Какой Александр Иванович старик?

–Ой ты! А сколько ему?

–Ну и немного, всего семьдесят семь.

–Х-х-х, – засмеялся Алексей Семёныч, – ну ты даёшь! Ну и нашла молодого! Семьдесят семь! Совсем немного!

–А что ты смеёшься? Мне семьдесят три – я старуха что ли? В десять раз больше него делаю. Не сил у него нету, а стремления. Было бы стремление, взял бы, как другие старики, бутылочку, поехал на бригаду: хоть как-нибудь, хоть десять центнеров, а ему бы тоже накосили.

–Марья Андреевна! Разве тебя десять центнеров спасут? Тебе на твоё стадо сто центнеров надо и то мало.

–Алексей Семёныч, скажи, что мне с моим стадом делать? Выгнать за ворота и сказать: идите куда хотите? Белую Мусю я давно хочу продать, но не берёт ведь никто. Пожалуйста, хоть ты возьми, я и не дорого спрашивать стану.

–На черта она нужна. У неё и вымени нет, ети её, а матрацовка вон какая здоровая. Ей сена одной пятьдесят центнеров надо.

–Вот и другие так говорят. Зима придёт, конечно я её зарежу. Жалко, а что поделаешь.

Некоторое время шли молча. Марья Андреевны давно учуяла, что от Алексея Семёныча крепко пахнет не то водкой, не то самогоном и поняла, зачем он за ней увязался: пропивашки проклятые, хоть на глаза не попадайся, уж не могут мимо пройти, чтоб на бутылку не попросить.