Артем Матюшенко - Приграничное владение

Вардис уже полностью проснулся, когда со стороны двери послышался шум и какое-то бормотание. Будто кто-то в темноте оступился и выругался от этого. Наконец загорелся электрический свет, и из-за колоны вышла рыжеволосая растрепанная женщина, одетая в темно-синий брючный костюм. В одной руке она держала яркий голубой шарф, а в другой бутылку из темного стекла. Покачиваясь, она сделала пару шагов, приблизившись к решетке чуть не вплотную. Постояла, таращась на пленника, пока Вардис, кряхтя, принимал сидячее положение. Затем отхлебнула из бутылки, так, что рубиновая жидкость заструилась у нее по подбородку и заговорила пьяным хриплым голосом, вперив в пленника безумный взгляд, выставив указательный палец по направлению к решетке.

– С-сука, ты! Зачем тебя тут держать? Ну, скажи зачем? – постояла, опять всматриваясь в тень камеры, и, пьяно икнув, вновь отхлебнула из бутылки, утерев потом рот тыльной стороной ладони.

– Т-ты кто такой? Г-гстар… гастрб-байтер ван-нючий! Мр-разь и пыль у моих ног! Я – Ираида, верховная жрица храм-ма с-сияющей тьмы! Я тебя на этом алтаре резать буду. Всю кровь из тебя выпущу, во славу темного влад-ик… владыки! А он меня потом нагр-радит. – она, опять икнув, отхлебнула из бутылки. И прошипела. – Ты чего, молчишь, сволота? Понял вообще, ч-что я сказала?

Она опять постояла, покачиваясь, с совершенно стеклянным взглядом, будто обдумывая что-то. – Точно! Я так тебя и буду звать. Быдло. Грязь под ногами избранных, имен не имеет. Ты – быдло! Понял?

Вардису уже стал надоедать этот цирк, но он все же старательно запоминал слова, сказанные пьяной женщиной.

– Ну, что молчишь? Ты, мужик смазливый, конечно, но все равно чурка деревенская, гастарбайтер. Вот, если постараешься, стриптиз для меня будешь танцевать, г-голым, я тебе подольше пожить р-разрешу. Понял меня, быдло?

Вардис холодно улыбнулся, уже многое, что говорила эта женщина он понял, но пока выдавать свои знания ему было не с руки. Он подался вперед и произнес на общимперском, показывая на бутылку.

– Ты, наверное, местная ведьма и хозяйка дома? Но выглядишь ты как последняя шлюха в зачуханном борделе, а говоришь и вино пьешь прямо из бутылки, как пьяный норд, укравший у беззащитной вдовы пару ливров.

– Что? Что ты там бормочешь, урод? – Она посмотрела на бутылку. – Вина хочешь?

Отхлебнув, она брызнула вино изо рта, прямо через решетку, внутрь камеры. Затем дико расхохоталась над своей выходкой и, развернувшись, пошла, пьяно покачиваясь: – Л-ладно, живи пока, жеребчик.

Вардис долго лежал и обдумывал выходку пьяной женщины. Не понравилась она ему, от таких импульсивных как раз можно чего угодно ждать. Пусть пьяная, но в глазах рыжей ведьмы горел явно безумный огонек. Он даже хотел активировать свой амулет слуха, но потом решил что ничего ценного не узнает от бормотания пьяной стервы. Интересно, тот козлобородый оставил ей ключ от решетки?

Жаль, конечно, что у него не было амулета воздействия. Хотя если бы и был, что с того? Не все люди, конечно, подвержены воздействию, да и не факт, что оставили амулет, посадив в эту камеру. Пара-то амулетов, что была в одежде бесследно исчезла.

Лежал не меньше часа, все это обдумывая и не заметил, как опять провалился в глубокий сон. Разбудил его, как обычно, скрип открывающейся двери. Вошел Андрюша, с чайником и большим ломтем хлеба, намазанным маслом.

– Вот, пока чайку сладкого пошвыркай. А то я вчера перед сном еще наподдал конкретно, только проснулся, не варил еще ниче. И башка, пока тоже не варит. – Заржал он своей шутке, но тут же скривился и прислонил лоб к железной решетке.

Постоял так немного, потом тяжело вздохнул и просунул хлеб через решетку. Затем, приняв от Вардиса стальную кружку, налил в нее густо заваренный чай и, достав из кармана, ссыпал в нее с полдюжины кусков рафинада.

– Чай хороший, пей. Ты давай, учи еще слова, эта дура уедет, тогда вечером приду еще поболтаем.

Парень потрогал припухлость на правой стороне лица. Собрался уходить, но потом, передумав, зашептал:

– Ты прикинь, вваливается ко мне в комнату вчера, пьяная и давай на меня вином брызгаться. Потом говорит – хочешь посмотреть? – И, прикинь, сиськи свои обвислые вывалила. Трогай говорит. Ну я че? Я взял и потрогал. А она как давай на меня орать, быдлом обозвала и вот, звезданула, – он опять потрогал припухлость под глазом. – Она, когда пьяная, совсем дура.

Покрутил Андрюша пальцем у виска:

– Сама лезет ко мне, а потом обещает доктору нажаловаться. Ну Герману, то есть.

– Герман? – переспросил сидящий за решеткой лэр.

– Ага, его Герман зовут, а ее Ираида. Только не Ираида она ни какая, слышал я, как он ее Ленкой звал. Это у нее типа клички, так. Это, как их… псевдоним, вот.

– Где Герман? – Спросил сиделец, чтобы вытянуть побольше информации из начавшего откровенничать парня.

– Так он уехал. Вчера. Вернее, на самолете улетел. В Москву, говорят, дела у него там. Ну ладно, ты пока чай пей, а я в магаз смотаюсь и потом приготовлю чего. Да и эта, сука, проспится и свалит опять. Она, как Германа нет, дома не сидит, все по кабакам шляется. Ну и ладно, я пива вечером на розлив возьму и тебе плесну. Пару литров возьму. Хотя деньги еще остались, так что можем и четырехлитровку взять. И рыбки недорогой. Тебе пиво-то можно, а то вдруг потом мастер заругает? Это Германа я так называю. А он сам говорил, чтобы так звал.

Лэр кивнул, то ли подтверждая, что можно пиво, то ли, что понял про Германа – мастера.

– Я здесь? – он обвел рукой свою камеру и стал загибать пальцы.

– Чего?

– День? – ИВардис стал медленно загибать пальцы на руке, как бы отсчитывая дни. – Какой?

– А-а! Дни. Сколько? – Андрюша задумался, затем почесал пятерней затылок. – Ну неделя, наверно. Так… сегодня среда… выходит десять дней, если с сегоднем считать. Понял? Сего-одня де-есять дне-ей тут, – повторил он медленно и показал растопыренные пальцы на двух руках. – Понял?

Вардис кивнул:

– Понял. Я десять дней тут.

– Молодец! Быстро ты балакать научился. А к тебе это… ночью Ираида заходила?

Лэр снова кивнул: – На меня тоже орать. Быдло, мразь.

– Это она может, – усмехнулся парень, потом махнул рукой. – Меня раньше ублюдок обзывала, а мастер услышал и запретил. Но, когда пьяная, все подряд мелет, у нее рот, что помойная яма, ты внимания не обращай. Герман приедет и вылечит тебя, не расстраивайся.

Лэр опять пару раз кивнул, и Андрюша, развернувшись, побрел к выходу. Пока он не вышел из подвала и не погасил электрический свет, Вардис вынул стальную ось с игрушечным колесиком и решительно отчеркнул еще пару горизонтальных черточек на доске топчана.

«Если сегодня уже десятый день, как я нахожусь в этом мире, то сколько прошло в моем? Если верить Кастору, то, как минимум, два, а то и все три дня. Я давал указание первому министру отдать письмо сыну через три дня моего отсутствия. Так что Климент или уже прочел мое послание или прочтет через несколько часов. Вот только как он поступит? Не кинулся бы сломя голову спасать отца.»