Владимир Круковер - Попаданец в себя, 1970 год

– Объясни!

Шаман улыбнулся:

– Это – концентрированная информация от первой цивилизации, послание тем, сознание которых биополе пустило на повторение жизней, сместив по временной оси. Матрица любит эксперименты! Что-то приживется, освоится, что-то отторгается. У тебя отторгалось разрушение, но пра-языком ты воспользовался легко и свободно. Только по привычке продолжал открывать рот и создавать звуки. Пра-язык не нуждается в озвучке.

Он и в самом деле не открывал рот и не шевелил языком, слова проявлялись в сознании мгновенно, со всеми отзвуками звуковой речи.

– Конечно, в городах рот открывать надо. Непонятное вызывает интерес секретных служб. Вообщем – по обстоятельствам.

Шаман отпил густой чай и продолжил:

– Следующие информационные закладки дадут тебе определенное могущество. Помнишь:

– Вот – вот, – сказал шаман, – но мы не забываем уроки Древних, не забыли мы, что осиянно / Только слово средь земных тревог.

А твой путь пока в собирании Шариков знания, к управлению цивилизацией ты пока не готов. Хотя, надо признать, от безумство «перестройки» ты Россию почти спас. Вовремя убрал наиболее опасных консерваторов.

Устройство таежного дома процесс захватывающий. Особенно руками таежных людей. Правда зимовье в ущелье на берегу студеного ручья пожертвовал Шаман, но для долгой жизни городского «баловня» племя решило благоустроить жилье дополнительно!

Впрочем, я уже в их мнениях был на уровне не просто «городского», но и близкого к почитаемым. Не чинился и не фыркал, говорил на древних языках, любил детей и привез им подарки, уважаемым охотникам подарил шикарные ружья с охотничьими припасами…

Тут надо сделать небольшое отступление. Я провел пару суток (мы не спали) с Шаманом и он вещественно показал, что может Древнее Слово. Он не останавливал Солнце, но призвал забавного дятла сесть к нему на рукав. Он не подгонял Звезды к Луне, но вызвал из чащобы медведя и мы славно прокатились на Топтыгине.

А я ведь по прошлой жизни очень недолюбливал медведей – самых коварных хищников в мире. Которые, вдобавок, всеядны – что говорит об их великолепной приспособленности, к их адаптации к различным условиям жизни. То бишь, высоком для животного интеллекте!

Многочисленные встречи с этим зверем только усилили мою к ним опаску. И, в конечном итоге, в зверинце пьяные рабочие забыли запереть клетку с медведицей, та выскочила и побежала в сторону зрителей с детьми, а я – дурак ухватил её за уши, надеясь удержать. А потом эти же рабочие споро накинули на нас сеть с грузилами для отлова зверей, медведица жевала мою ногу, люди орали и суетились, медведица вырвалась из сетки и продолжала бег по кругу зоозала, милиция радостно палила из автоматов и наконец попала очередью в бок загнанному зверю, а я побрел, хромая, в медпункт поселка городского типа Буденновск, где мне скверно промыли рану и нога к утру воспалилась, возникла угроза заражения крови…

Я мог бы более подробно рассказать, как во времена Горбачевского бардака в нашем государстве в больнице не было даже морфия, гниющее мясо мне срезали с ноги под галлюциногеном, а вместо костыля дали половую щетку… А потом, когда я уже ехал догонять зооцирк, где работал, эту больницу захватила банда Басаева…

Но это было в прошлой жизни. Осталось лишь настороженность к медведям и отвращение к толпе!

Возвращаясь к управлению Словом, могу сказать что мне быстро стали ненужными хитроумные приспособления для убийства, и я подарил ружья знатным охотникам. Раздал и ненужные более припасы.

Народ тофов оказался дружным и умелым. Еще бы – с Таким Шаманом!

И напоследок мой новый учитель (нет, не так – Учитель) покаялся. Многажды живущие, оказывается, затеяли для эксперимента создавать честное общество еще в 1917 году, потерпели неудачу, а теперь сидят по провинциях на всей Планете, выжидают. Кто-то не сдался, направил силы на создание капиталистического социализма и скандинавские страны лопаются от благополучия сытых зомби. Кто-то экспериментирует с малыми группами или расами, как мой Гуру. Ну а кто-то помогает по мелочам, что (узнал себя и зарделся) убирает особо вредных правителей, спрямляя путь нравственной эволюции.

Пока я обследовал свое поместье (а чем не поместье эта долина с чистейшей проточной водой и уникальным кедрачом в добрых полсотни километров в все стороны), тофы споро собрали мне лабаз на куриных ножках – бревнах-столбах с ободранной корой и брезентовую мойню, аналог полевой русской бани.

Делается она так: берется большой кусок брезента, который водружают на металлический каркас, получается вроде палатки или шатра с металлическими стойками и перекладинами по бокам. В центре складывают из булыжников очаг, булыжную печь внутри которой и разжигается на земле костер. И горит этот костер, пока камни не накалятся. Костер тушат, края палатки опускают до земли, вода уже стоит в ведрах и в кадушках: черпай да плещи на камни, блаженствуй в свежем пару, выскакивай к ручью ополоснуться, и вновь – в пар, в свежесть хвойного веника и здоровья лесной бани!

– Лестницу не забывай от лабаза убирать, – сказал пожилой тофалар, – хозяин умеет по лестнице лазить, все пожрет и попортит. – Мы тебе завтра еще дров наготовим на зиму, братья пошли сухостой рубить. А сейчас, однако, ужин готовить будем, уху варить. Птицу позови жирную, ты уже умеешь.

Я не знал – умею или надо учится. Просто позвал на языке древних, не разевая рта, мысленно проговорил желание, пару молодых тетеревов и они выпорхнули из чащи, покорно сели у ноги. Дед быстренько свернул им головы и призвал подростков, чтоб ошпарили и ощипали для супа. Который тут, как и все жидкие блюда, прозывается «ухой».