Владимир Стрельников - Водяной. Часть 1-3

— Чин-чин. — Шкипер твердой рукой взял стакан, и аккуратно и неторопливо выпил, занюхал рукавом, и вежливо поклонившись, вышел из-под навеса.

— Однако. — Майор после выпитого с трудом вздохнул, и потянулся за стаканом с водой. — Крепкая она у вас, Захар-бай.

Ну да, градусов семьдесят. А пьется как вода, потому как очень качественная очистка.

Майор накачиваться не стал, выпил еще пару порций и откланялся. А я вышел из-под своего навеса, и огляделся. Русские шустро устроили свой лагерь — разбили четыре белые палатки для солдат, и четыре поменьше для генерала и офицеров. Уже устроили коновязь (надо было им коняг мучить, тащить сюда на кораблях), выставили караулы, кашевары уже вешали котлы на треноги. Короче, обустроились уже. Вот только туалет не копают, гадить будут ходить за холм. Впрочем, для этого времени сие привычно и нормально.

Наиб с Перовским разговаривали долго. Впрочем, неудивительно. Проблем при вхождении Туркестана в Империю будет столько, что офигеть. Но это не мое дело, для того и существуют чиновники, чтобы их решать. Собственно, двадцать миллионов золотом для царя, столько же для ханства и эмирата, плюс десять миллионов лично эмиру — это решило практически все. Такие деньги в эти времена значат очень много. Плюс бриллианты, которые поэтично обозвали «Розами Александра», они тоже не один миллион стоят. Надо будет, подогрею еще. У меня этого золота, уже намытого и перелитого в слитки — тонн пятьдесят еще. Здесь самородного золота хватает, в некоторых местах его просто дохренища. Про Мурунтау вообще молчу, там реально крупнейшее месторождение золота в мире, не зря амеры в моем сделали все, чтобы выбить Узбекистан из зоны влияния России. Правда, в Туркестан лез Китай, но все рудники были уже под американцами. Миллиарды советских, народных денег, вложенные в разведку и разработку, перетекли в карманы международных хапуг. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Здесь тоже готовы сожрать друг друга за большие деньги, не все, правда, но очень многие. Золотой телец правит миром, пожирая народы и цивилизации.

Я еще люменя восемь тонн сделал, но больше возиться с ним не хочу. Проблем с электроэнергией для меня нет, но вот реагенты — их я малость задолбался выделывать. Нет, коль бы делать миллионами тонн — это можно, но я что, алюминиевый магнат? Так что рушить стоимость металла не буду, он сейчас за килограмм тысяча двести долларов стоит, в рублях столько же. Наличка мне нужна, деньги это удобный инструмент.

Поглядев на небо, ясное и синее, я успокоился. Не стоит сильно злиться, моя ярость вполне себе может выйти из-под моего контроля, и тогда окрестностям не поздоровится. А люди, которые сейчас присутствуют здесь — они мне плохого не делали. Напротив, они работают над той задачей, что я хочу решить. А именно попробовать привязать Среднюю Азию к Российской Империи без силового захвата, добровольно и взаимовыгодно. Время, надо признать, для этого весьма подходящее. Англичане заняты в Афганистане, сейчас вовсю воюют, в Китае, уже влезли в первую опиумную войну. И пока они там не развяжется, то с Россией связываться не будут. Да и пока никто толком не знает, что здесь творится. Крымская война началась в первую очередь из-за взятия Перовским Ак-Мечети, и захвата им низовий Сырдарьи. Там много наверчено было, и недовольство Австрией контроля русскими дельты Дуная (а вот надо было самим турков лупить), и амбиции французов, желающих отыграться, и турок, и прочая. Англичане же всерьез испугались возможной русской экспансии в Индию и Персию. Но здесь, в этом мире, крупных воинских операций, вызывающих победные реляции и громкие награды нет. Просто торговля, просто строительство трактов. То, что ведутся тайные консультации — так они всегда ведутся, а азиаты народ хитрый и мудровывернутый, хивинцы и коканцы всегда относились к переговорам с русскими как к ширме, способной скрыть истинные намерения. Пустыня прикрывала щитом от крупных воинских группировок, а небольших отрядов здешние властители не боятся. Мое вмешательство сдвинуло здешнюю политику в неожиданном и интересном направлении. Непривычном, и потому мало учитываемом. Привычный имидж жестокого тирана для Николая Первого, да и для Насруллы ибн Хайдара, играет великолепно, маскируя сделку тысячелетия. Потому как присоединение Туркестана может затмить присоединение Сибири Ермаком. Потому как Сибирь пустовата. А здесь пусть глушь, но глушь густонаселенная, плюс развязки многих торговых путей. Перовский это понимает, и готов горы ради этого свернуть.

Этим вечером я снова играл роль сказочника, опять рассказывал очередную сказку. Говорил на узбекском, русским переводили несколько толмачей. Игнатьев Перовскому и полковникам, офицерам немолодой чиновник в штатском, у солдат и матросов нашлись знатоки среди своих. На этот раз я рассказывал про ведьмака, самый первый сказ Сапковского. Ничего, нормально пошло, сейчас такие сказки вполне себе в моде. Так что нагнетал до глухой ночи, а после все слушатели разбрелись укладываться спать. Ну а завтра с утра в дорогу.

— Вот он он, остров сокровищ. — Я усмехнулся, и обвел рукой островок с небольшим храмом. — Как вам здесь, Василий Алексеевич? Чувствуете прошедшие тысячелетия?

— Не очень. — Хмыкнул стоящий рядом военный губернатор Оренбурга, и оглядел наш покинутый лагерь. — Здесь явно недавно кто-то был.

— Ну да. Я и мои люди здесь скрывали какое-то время вырученных нами российских и китайских подданных. — Я спрыгнул на берег, не дожидаясь установки сходен. Что-то пошалить захотелось. Учитывая, что от борта каюка да берега метров пять — получилось зрелищно. Вообще, сейчас здесь все пропитано светлой энергией… похоже, то, что мы пробудили ото сна аватар богинь, подействовало и на весь остров целиком. Сейчас уже май месяц, жара, здесь воздух должен быть тяжелым и влажным, и звенеть обязан от комаров и прочей летающей сволочи — но нет, воздух свеж и ощутимо легок, ароматен, мошки нет вообще, красота. Да и вообще, легко здесь, и не только мне. Люди тоже вон, явновзбодрились.

Подождал, пока отшвартуются корабли нашей экспедиции, а их на этот потайной островок аж семь штук забрело, и не спустятся Перовский с Абдуссамадом, и повел их к храму. Когда перешагнули линию барьера, чиновники дружно охнули. Ну еще б, не часто такое видишь — греческий храм, сияющий в лучах солнца.

— Этому храму больше двух тысяч лет, господа. Его поставила жена Птоломея, чтобы сохранить творения величайших скульпторов своего времени. Империя Македонского рухнула с его гибелью, началась гражданская война, друг пошел на друга, а брат на брата. Самоестрашное, что может быть со страной — это лютая гражданская война. — Читая эту лекцию, я подвел обоих царедворцев (в принципе, наиб тоже царедворец, но будущий) к дверям, нажал скрытые рычаги, и толкнул тяжелую мраморную дверь. Та неожиданно легко, для посторонних, повернулась, открывая вход в сумрачный, таинственный зал. Ну да, вот так сразу, бабах и в церемониальном зале находишься.