Владимир Стрельников - Водяной. Часть 1-3

Что-то звонко щелкнуло, от корзины полетели щепки. А внизу, в одном из дворов, вспухло дымное облачко, а следом еще одно. На этот раз пуля (в нас стреляют, чтобы их!) пробила купол шара чуть выше горелки. Хлопнули долетевшие до нас звуки выстрелов, а оба стрелка схватили другие ружья. Точнее, штуцеры, так стрелять на такую дальность можно только из нарезного оружия.

— Держитесь! — Рявкнул я корнету, и перевесившись через борт корзины, одним движением ножа перерезал привязной канат. Шар весело скакнул, как освобожденный с цепи пес, и радостно полетел на запад. Этим я сбил прицеливание любителям пострелять по воздушным целям, пули прошли правее нас. А я тем временем потянул за открывающий клапан шелковый тросик.

— Держитесь, корнет, мы падаем! Но падаем целенаправленно, так что без паники! — Шар резко пошел вниз, а я обрезал крепежи керогаза, и выкинул его вниз. Как раз пролетали над каким-то полуразрушенным дворцом, тут таких груд саманного кирпича хватает. Не то, чтобы мне был опасен керосин, или что-то еще, но вот не хотелось бы тушить корнета, так что… внизу вспух яркий огненный комок, хорошо полыхнуло на раскаленной горелке.

Впрочем, гусар явно взбодрился, при виде приближающейся земли, и приготовился к драке, проверив капсюль на пистолете, и подвигав саблю в ножнах. Глядя на него, проверил свои пистолеты и я, хотя в то, что на земле сразу встретим неприятеля — не верю, тот дворик остался далеко. Хорошо что мы вылетели за пределы города, плохо, что падаем в чье-то поместье. Причем, судя по всему, как раз на женскую половину. Ладно, разберемся.

И под визг разбегающихся женщин наша корзина плюхнулась практически идеально посредине большого цветника, а сдувающимся куполом успешно накрыло подбегавших охранников.

— С приземлением, корнет, вылез из-под корзины я, и за руку вытащил постанывающего Ренского из-под нее же. Пока вытаскивал фотоаппарат, охранники выползли в половинном количестве из-под купола. А в сад величаво вошел какой-то вельможа, в солидном таком халате, очень серьезно расшитом золотом. Не сильно беднее чем у хана или эмира, важная шишка..

— Ассалом алейкум. Меня зовут Захар-бай, мой друг русский офицер корнет Ренский. — Я вежливо поклонился, как равный равному. Ренский скопировал мой поклон. — Прошу прощения, что потревожили ваш покой, но из-за происков неприятелей наш аппарат упал на двор вашего дома. Еще раз прошу прощения. Мы готовы компенсировать испуг ваших женщин и помятые цветы, скажите сколько мы должны вам заплатить?

Вельможа внимательно поглядел на нас, на валяющийся на боку потерпевший катастрофу шар, на выглядывающих из-за створок дверей женщин, усмехнулся, и чуть поклонился сам, прижав руку к сердцу.

— Я Мехмед-бай, хозяин этого скромного дома, прошу вас принять мое приглашение откушать со мной. Ибо гость в дом — радость в дом. А тем временем я отправлю слуг, и ваши люди приедут забрать вас и ваше имущество, уважаемый Захар-бай.

К моему удивлению, Мехмед-бай привел нас в небольшой внутренний садик, с прудом-хаусом, в котором плавали здоровенные карпы-кои, и невысоким айваном около прудика, так сказать, подиумом для отдохновения. На айване, кроме обязательных ковров, стоял невысокий столик, на который и стали собирать перекус, так сказать. Судя по всему, хозяин этого гостеприимного поместья готовился хорошенько пообедать. Потому как если пирожки-самсу еще можно считать перекусом, то вот плов это уже серьезно. Хороший плов готовится долго, это блюдо не очень любит суету. А здесь плов просто роскошен, во рту тает от рисинки до распаренного мяса. Запивкой к нему идет просто прекрасный шербет, кстати, турецкий. Кисленький такой состав из сока лимона, граната, сложного комплекса специй, в котором едва-едва отдается острый вкус перца-чили. Ну да, здесь такой выращивают, просто называют по-другому. Хорошая вещь, надо сказать.

За время обеда спокойно переговаривались, Мехмед-бая интересовало многое. Меня он точно узнал, потому ко мне было только несколько вопросов по крайне незначительным темам, а вот корнета хозяин выспросил основательно. Надо сказать, я сам с интересом слушал, корнет-то из Питера, пусть и залетел на опалу, причем конкретно от царя. Но при этом корнет знал множество слухов о большом количестве придворных, кое-что знал о делах в высших сферах, лично знал царевичей, десятка три представителей молодого поколения высших аристократических фамилий. Времени на разговоры хватило, нас утащило прилично. Так что пока гонец от хозяина добрался до хана и Перовского, пока вернулся обратно с нашими конями и приказом немедленно прибыть пред очи ясны, прошло полтора часа.

— Интересная вещь, надо признать, прямо-таки невесомая. Никогда раньше алюминиевую чашу в руках не держал. Вы очень богатый человек, Мехмед-бай. — Корнет с явственным уважением поставил испещренную резьбой пиалу на стол, и вопросительно глянул на меня.

Ну а я неторопливовслед за хозяином провел руками по бороде, и вежливо ему поклонился, благодаря за хлеб-соль. За мной тоже самое сделал корнет, и тоже встал.

— Благодарим вас, уважаемый хозяин. Если вы не против, за шаром я пришлю людей завтра утром. Не стоит делать впопыхав вечером то, что можно сделать неторопливо завтра. — Я еще раз с поклоном пожал руку хозяину, и запрыгнул в седло шайра. Тот нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Мой коняга любит пробежки неспешной иноходью, хотя в его исполнении это получается весьма споро.

Гусар заскочил на своего, серого в яблоках, мерина, и мы отправились за молчаливым посыльным.

— Интересно кто в нас стрелял? Как думаете, Захар-бай? — Ренский чуть поторопил своего коня, который не мог успеть за иноходью моего шайра.

— Не знаю, дорогой корнет. Наверное, нам сейчас скажут, не зря торопят к прибытию. — Я пожал плечами, сворачивая на оттененную высокими чинарами дорогу к городским воротам. Чинарам, кстати, годов двести, не меньше. Старая дорога, надо признать, но содержится в неплохом состоянии. Впрочем, сюда свозят отходы все кирпичеделы с Коканда, и в специально выделенное время устраивают ремонт. Главные городские ворота, здесь самая показуха. — Но стреляли явно из нарезных штуцеров, и надо сказать, что таких умельцев здесь очень немного. Чтобы по воздушной цели, да на триста аршин стрелять — это надо быть мастером. Снайпером, как говорят англичане. Кстати, вполне могут быть и они, у стрелков были однотипные штуцеры, и сменные тоже были той же модели. А это в здешних местах редкость, надо признать.

Вскоре мы заехали в небольшой аккуратный дворик, и я почуял, как меня накрывает бешенство. Хан и губернатор стояли и негромко переговаривались, а мимо них сейчас проносили все то, что когда-то было семейством. Мужчина, четыре женщины и семь детишек. Все зарезаны, коротко и умело, ударом стилета в сердце. Мне очень сильно захотелось кого-то убить, да не просто убить, а сожрать душу, лишив его посмертия. Но присутствующие здесь в этом не виноваты, а потому я загнал свой гнев в глубину души. Ничего, мне спешить особо некуда, у воды путь долог.