Владимир Стрельников - Водяной. Часть 1-3

— А? Да, учитель, слышу. Просто все это так неожиданно. Вы мне еще расскажите? Ну, про планеты? — Все, похоже, мне попалась еще одна почемучка. И это здорово.

— Обязательно. Тебе и твоим сестрам. Пошли, Анфиса, вам пора познакомиться. — Я встал, протянул руку девочке. И та уверенно ухватила мою ладонь.

Марина и Хилола приняли рыженькую именно как младшую сестренку, которую давно потеряли и не чаяли обрести. Сразу в свои покои утащили, не забыв прихватить шкатулки с побрякушками. Впрочем, у девочек в комнате этих золотушек, серябрушек и прочих брильянтов на пару княжеских, а то и королевских-императорских сокровищниц наберется. И пусть им, серьезные артефакты только большие жемчужины, вроде той, что я Аяне делал, и браслеты. Все прочее, я по раздумью, делать не стал. Серьги, диадемы, прочая лабуда — ее потерять при наших скоростях как два пальца об асфальт. А тут амулет слежения и отвода глаз, и пара молний. У меня девочки как Дарт Сидиус, могут молнией приложить, коли припечет. Надо будет подобные игрушки и Анфисе сделать. Все остальное просто драгоценности разной себестоимости, то есть вещи для нас малополезные. О, вспомнил!!! Надо будет алюминия несколько тонн сделать, и продать через знакомых евреев. Тот папский посланник еще тем жучилой оказался, золото очень любит. Папская писулька, кстати, лежит у меня в кабинете, всего пять строк в ней. Короткая такая, но емкая. «Все мы дети Божьи. Господь знает что делает, потому не стоит сомневаться в мудрости Его. Римская Католическая Церковь не желает зла созданию Его, и готова сотрудничать, при освидетельствовании на отсутствие Зла уполномоченными иезуитов. Папа Римский» и печать. Вот так. Дожил, с католиками установил связь, с православными установил, с мусульманами тоже, в первую очередь. Выходит, мое пребывание здесь, на этой земле, фактически не вызывает возражения у основных конфессий? Скорее всего, да. Впрочем, с иезуитами я еще не встречался, что решат в Сеноде, не знаю. Одни мусульмане относятся ко мне как к явлению неизбежному и потому равнодушно, как к туче или ветру. Кисмет, одним словом.

На острове я пробыл недолго, поработал с домом, который все больше и больше радовал мой глаз, и все больше нравился девочкам, и свалил на блядки. К своей очаровательной вдовой принцессе. Даже хороший подарок ей приготовил — длиннющую нить жемчуга, почти пять метров, крупные жемчужные серьги и диадему белого золота, всю усыпанную жемчугом. С ее кожей и ее волосами смотреться будет с ног сшибающее.

Покувыркался с дамочкой всю ноченьку, и отбыл под утро в Ташкент. Там, где мне сшили купол монгофлера, и все прочее для сбора воздушного шара. Сначала я хотел горелку запитать светильным газом, ибо он здесь есть. Баллоны с горючим газом, к своему удивлению, я нашел в Коканде, у знакомого златокузнеца. Тому их заправлял немецкий купец, основавший здесь лабораторию и мастерскую по выгонке газа и нагнетанию его в баллоны. А что, выгодное дело, богатые здесь так же любят комфорт, как и везде. И газовые фонари вполне себе в это вписываются. Запитывают их от баллонов с сжатым газом, но весят те весьма прилично, правда, потому как паяные из латуни и здоровенные. Я как прикинул массу баллонов, так сразу от них отказался, и с помощью этого немца сделал керогаз. Кстати, немец должен получить привилегию, на нас двоих. Здесь такой агрегат покамест неизвестен был. Корзину мне из ивовых прутьев и тростника сваяли плотники из моей бригады, что музей строят. По моим расчетам, меня и еще одного пассажира поднять должно. Как раз корнета Ренского прокачу, раз обещал.

Вообще, шар вышел на заглядение, яркий, красивый. Первый раз взлетал — полгорода сбежалось посмотреть. Хотя их подобным, в принципе, удивить не должно было бы. Китайские фонарики для здешних мест открытием не являются, купить готовые не проблема. А уж воздушные змеи пацанва запускает умело с удовольствием. Ну, если нитки раздобыть сумеют, и бумагу. И то и другое на дороге не валяется, и стоит прилично.

Прибыл я как раз вовремя, поставил конягу под навес, нечего ему на солнышке жариться. Вообще, я бы предпочел жару поменьше, но это здесь надолго, это еще лето в силу не вступило. Скоро вообще за сорок по Цельсию убежит. Впрочем, на меня и корнета подъемной силы хватит, и ладно. А вот и он.

— Здравствуйте, Захар-бай. — Ренский подошел ко мне, а сам все оглядывается на уже нагнетаемый горячим воздухом шар с видом мальчишки, который не может поверить в подарок. — Я уж испереживался, вас нет и нет.

— Прошу прощения, но у меня уважительная причина. Господин корнет, не только гусары любят женщин. — Я усмехнулся, и подкрутил воображаемый ус. — Мы тоже кое-что можем, и на кое-что годимся. Но раз успел, то прошу в корзину.

По дороге ко мне подбежал старший плотник, он же старший по здешней аэронавтике, коротко доложился по объекту. Впрочем, я и сам вижу, что все в порядке. Баллон шара уже наполнился горячим воздухом от раскаленных углей, пора ставить на место корзину, и взлетать. Жаровни убрали из-под горловины купола, быстро навесили корзину, я разжег горелку керогаза, и приглашающее махнул рукой корнету. Тот перекрестился, и шустро залез в тростниковую плетенку. Опасливо покосился на никелированное тело керогаза, на гудящее пламя горелки, восхищенно на огромный купол над головой.

— Полетели? — А вот это вопрос из самого глубины души. Той, где прячется детство. Любой мужчина, в принципе, ребенок, так до самой старости в душе мальчишкой и остается. Просто писька больше и игрушки дороже.

— Да. Отдать концы! — Я взялся за поручень, и с усмешкой смотрел на вцепившегося в борт корзины молодого парня. Тот своим глазам не веря смотрел на убегающую вниз землю, на шустро разматывающийся внизу барабан с привязным тросом.

— Держите. — Я протянул Ренскому уже знакомый ему бинокль. — Когда вам в следующий раз придется взглянуть на все с высоты в полтораста саженей?

— А можно выше? Ведь летают же? — Вцепившись одной рукой в поручень, не отрываясь от бинокля, спросил корнет.

— Можно, но сложнее. Много сложнее. Купол надо шить из специально обработанной ткани, наполнять его не горячим воздухом, а хотя бы светильным газом, тогда можно и взлететь повыше, и лететь достаточно далеко. Это очень дорого и непросто. Но возможно. — Я улыбнулся, глядя на побледневшего парня. Корнет не из робких, в гвардейских гусарах таких просто нет, но здесь непривычно, потому и страшно. Еще бы, неслабо так дунуло ветерком, канат натянулся, нас мотнуло. Сейчас болтаемся как коза на привязи, туда-сюда. Но ничего, корнет держится молодцом. Даже бинокль не выронил.

О, а вон питерский писака, корреспондент какой-то столичной газеты. Не самой большой, скорее даже скандальной, но что-то строчит, старается. Народу прибавляется, смотрят. Ну а что, бесплатное развлечение. Я установил на треногу свой фотоаппарат, и сделал пару снимков. Попробую, может получатся, момент я выбирал когда не дергало. Потом подумал, и снял Ренского, на фоне горелки и строп. Далеко за ним поднимались горы. Нормальный снимок должен выйти, порадую человека. Впрочем, пора спускаться.