Игорь Шилов - Фальшивый наследник

На большую дорогу вышли рано по утро, передвинув время завтрака на три часа, в сторону ночи. Если верить Братеку и пальцам его правой руки, с помощью которых он мне объяснял необходимость так поступить, это позволит нам ещё сегодня добраться туда, не знаю куда. Куда конкретно мы потопаем мне до сих пор не понятно. Этот хмырь что то лопочет по своему, но толком объяснить, к чему он стремился почти две недели тому назад вместе с братом, у него не получается. Ничего другого кроме, как примкнуть к его безудержному энтузиазму, мне не остаётся, насиженное место по любому пришла пора покидать, засиделся я на нём.

До дороги шли вместе, а на ней разделились. Местный и более уверенный в себе, а может быть менее умный, зашагал по трассе, а я предпочёл старый, испытанный способ перемещения по незнакомой территории. Отстал от Братека метров на двадцать, углубился в лес, примерно на десять и не упуская его из вида, шагами крадущегося к сметане кота, преследовал парня, обрабатывая по ходу дела информацию, долетавшую до ушей и выхватываемую органами зрения, из близлежащего пространства.

Обедать было нечего. В полдень попили воды из моей фляжки, предусмотрительно спрятанной в подаренный мешок вместе с остатками соли, чая и кофе, и зашагали дальше, надеясь на лучшее будущее. То ли принятая внутрь вода, моего ведомого так приободрила, а может быть его просто утомило топать в одиночестве, кто знает, что там у него в мозгах произошло, но сразу же после лёгкого обеда парень засвистел, а потом и вовсе запел, прямо на ходу. Художественный свист в его исполнении ещё, как то можно было слушать, а вот пение. Нет, у меня тоже не идеальный слух, но по сравнению с этим парнем я хотя бы через раз попадаю в нужные ноты. Такой талант пропадает. У нас он легко бы мог стать большим человеком на эстраде, ему и делать то для этого ничего не надо было бы. Будь самим собой и любовь публики тебе гарантирована. Любят в наших краях юмористов. Одним словом, самородок вытворял такое, что мне стало не до наблюдения. Плюнув на осторожность, я покинул лесной массив, вышел на дорогу и зашагал рядом с моим спутником, продолжавшим подымать моё настроение до невиданных высот. Так, под аккомпанемент доморощенного Карузо, весело, с песнями и плясками, прошагали километров десять по пыльной, и порядком надоевшей, дороге. Один из многочисленных поворотов её, неожиданно бросил на наше обозрение огромное поле, с начинавшими набирать силу ростками, какой то неизвестной мне культуры, вызвавшей у меня неподдельный интерес.

— Что это? — спросил я Братека, кивнув в сторону обработанной земли, поражённый масштабом увиденного.

— Крастма — тоном знатока сельского хозяйства, ответил он, двигаясь в том же темпе и не обращая внимания на рукотворное, жёлто зелёное море.

— Понял — сказал я на иностранном языке, ничуть не рисуясь. А чего тут непонятного, крастма она и в Африке крастма, но помолчав пару секунд всё же поинтересовался: — А чего из твоей крастма делают?

— Дрогдын — удивлённо взглянув на меня, вымолвил Братек и снова громко запел.

— Ах дрогдын? — заговорил я по русски, — то то я гляжу, знакомое что то. Дрогдын! Кто ж его не знает? Дрогдын — это ого-го, какая полезная штука!

Чувствую нелегко мне будет вписаться в местные реалии, с таким учителем по языку. Дрогдын — это ещё цветочки, на безбрежном поле знаний. Доберёмся до людей, вот где ягодки пойдут, там столько новых слов на меня свалится, успевай запоминать.

Первые местные постройки удивили своей похожестью на обыкновенные, бревенчатые сараюшки, стоящие где нибудь, действительно, на северном Урале. Не подкинь мне судьба в знакомые бодро шагающего рядом парня, так бы и подумал, заприметив эти кривенькие домики, что выбрался к своим, в глубинку. И не смутили бы меня ни соломенные крыши, ни отсутствие труб над ними и даже маленькие, узкие, пустые глазницы окон я бы проигнорировал. О чём можно вести речь? Люди нашлись! Какое мне дело до строений, когда надо срочно вступать в контакт с их хозяевами и взывать о помощи. Тем более владельцы недвижимости выглядят вполне по человечески и одежда на них мало чем отличается от той, что носят в жару наши крестьяне, да и разнообразная живность, табунами бегающая вдоль дороги, так же мне отлично знакома. Родина, да и только.

Отличия обнаружились, по другому и не могло быть, но позже. Произошло это километра через два от места моей первой встречи с незнакомой цивилизацией и не заметить их было невозможно, особенно после того, как мой провожатый объявил во всеуслышание, что мы подходим к поселению, имеющему собственное имя.

— Рутенвиль — кивнув в сторону строений, облепивших со всех сторон не большую горушку, сказал он.

Такое мягкое слово Братек впервые произнёс в моём присутствии, но спрашивать, что оно обозначает, не имело никакого смысла и так всё понятно — это город, ну или, по крайней мере, здешний его аналог. Почему он называется так, а не иначе, позже узнаю, в данный момент моего словарного запаса на это не хватит. Но оценить размеры поселения, чья окраина находится в нескольких сотнях метров от меня, центральная часть которого обосновалась на холме, а дальний от нас район плавно стекает к широкому руслу реки, мне и сейчас под силу. Я резко прибавил шаг, в попытке, как можно быстрее добраться до возвышенности и уже оттуда внимательно рассмотреть, куда это меня выкинуло чрезмерное любопытство, но Братек притормозил мою прыть жёстким окриком:

— Стой! Нам в другую сторону — и в дополнение к этому подтвердил свои слова движением руки, показав направление.

Обидно, хотелось сейчас же всё разузнать и изучить, хотя бы визуально, но сопротивляться решению знакомого, себе дороже. Скоро наступит ночь, в последние дни начавшая приобретать характерные, для этого времени суток, оттенки и стало быть придёт время поиска ночлега, а с этим у меня определённо возникнут трудности. Палатку закопал в лесу, денег на гостиницу нет, спать под забором, так собаки во дворах местных жителей тоже имеются, а как они реагируют на незваных гостей, всем известно. Покорно поворачиваю в указанном направлении и иду рядом с человеком, от которого напрямую зависит уровень комфорта предстоящей ночи и объём моего основательно проголодавшегося желудка. Надеюсь он знает, куда идёт.

Обойдя возвышенность по окружной дороге, оказались в той части одноэтажного города, что касалась своим краем вяло текущей реки, скорее всего мне хорошо знакомой. Не думаю, что по близости есть ещё какая нибудь другая река с таким широким руслом, кроме той, где я провёл достаточно много времени с, бодро шагающим в неизвестном мне направлении, безусым парнем. Обычно природа таких казусов не допускает. Протопав по кривенькой, но широкой дороге, что то около километра, Братек решительно повернул налево и уверенным шагом двинулся вглубь прибрежного района. Уже не плохо, значит знает куда идёт. В этом месте деревянные дома мирно соседствовали с каменными, а дворы, за массивными заборами, иногда достигали такого размера, что в них мог поместится, не большой хуторок, с прилегающими к нему огородами. Количество горожан, пеших, едущих верхом на лошадях или везущих чего то на телегах, с непривычно высокими колёсами, несмотря на вечер, резко возросло. Основная их масса двигалась в том же направлении, что и мы, но были и такие, кого нужда заставляла ехать и в противоположную сторону. Их повозки были доверху завалены тюками, мешками, корзинами и даже тяжёлыми, деревянными ящиками. Всё говорило о том, что это рабочий квартал города, у которого по мимо всего прочего, имеется и свой порт, иначе зачем бы такое количество тяглового транспорта двигалось в сторону водоёма на ночь глядя. Внешне, идущие рядом и на встречу, люди, мало чем отличались от моего знакомого. У многих из них на поясе так же висело оружие, кое кто, кроме меча, таскал с собой ещё и деревянное копьё с длинным металлическим наконечником, кому то никак нельзя было обойтись без кожаных доспехов, но всё же основная часть горожан имела вид обычных трудяг, ходивших в поношенных тапках или невысоких сапогах, достаточно широких брюках и рубахах, позволяющих беспрепятственно заниматься любым видом деятельности. На меня практически никто не глазел, хотя мои берцы, у тех, кто их замечал, вызывали прямо-таки неподдельный интерес, но излишне любопытных было на столько мало, что ощущения «белой вороны», во мне не успевали даже зародиться. А вскоре мы и вовсе покинули дорогу, и оказались за массивным забором, куда мой спутник зашёл, не сбавляя темпа, через огромные деревянные ворота, без стука и дополнительного приглашения, где на нас уставилось всего то три пары глаз, не способных смутить меня своим пристальным взглядом.