Игорь Шилов - Фальшивый наследник

Подождав, когда он справится с взбунтовавшимся желудком, снова спросил хозяина квартиры:

— Так чего, я поем?

В ответ мне раздались какие то невнятные звуки, которые воспринял, как согласие на подкрепиться.

— Спасибо. Если что, то я на кухне буду — поблагодарил я Юрия и заодно рассказал ему, где меня искать.

Хотя, чего тут искать, потеряться в этих «хоромах» негде. Это же не наша четырёхкомнатная квартира, у них в наличии лишь узкий коридор, крохотная кухня и комната, в шестнадцать квадратных метров.

В неработающем холодильнике, по мимо разных мелочей, обнаружил пятилитровую кастрюлю с наваристым борщом, гречневую кашу в здоровенном контейнере, котлеты, лежащие горкой в огромной чугунной сковородке и странный салат, занимавший половину железной миске.

— Вот это любовь у людей, так любовь. Какие высокие отношения — продолжая удивляться внезапно образовавшемуся во мне ледяному спокойствию, мысленно говорил я себе. — Да за такое и я был бы готов тоже многое простить, и понять. Давно надо было ознакомиться с содержимым Юркиного холодильника, тогда у нас со Светкой тоже были бы нормальные отношения.

Виновника бед хозяина дома сразу отодвинул в сторону, а вот кастрюлю с борщом вытащил наружу и поставил на плиту. Первого блюда в моём рационе давно не было, а, что такое настоящий борщ я уже и забывать стал. От переизбытка положительных эмоций у меня даже получилось чиркнуть спичку о коробок, но на этом все действия с огнём и закончились. Беглого взгляда на конфорку хватило, чтобы вспомнить о внезапно навалившихся проблемах на наш дом. Пришлось кастрюле с аппетитным блюдом снова перекочевать в холодильник, есть первое, на поверхности которого плавают куски жира, мне даже сейчас не под силу. Но ничего, у нас тут и кроме него кое что имеется. Молодец всё таки Светка, борщ наварила, кашу приготовила, да ещё и котлет своему благоверному нажарила. Голодным в это утро я, из её квартиры, точно не уйду. Пока наворачивал гречку и почти не пережёвывая глотал неописуемо вкусные холодные котлеты, Юрка так и продолжал беседовать с санфаянсом. Жалко парня, судя по его состоянию, быстро он не восстановится, а котлеты долго в неработающем холодильнике не пролежат. Ещё, что ли парочку себе подбросить, всё равно же испортятся.

— Юр, я ещё одну котлетку себе возьму — спросил я приятеля понимая, что много брать чужого, без спроса, совсем последнее дело.

— Брр-р-р — тут же раздалось мне в ответ.

— Спасибо — не замедлил и я поблагодарить говорившего.

Бросив в тарелку сразу три котлеты, а чего мелочиться, если хозяин разрешил, подошёл к окну, за которым всё было без изменений, если за начало отсчёта брать сегодняшнее раннее утро.

— И вот у кого искать ответа, на эти изменения? — запихав в рот полную ложку каши, спросил я, ткнув ей в давно немытое стекло.

Спокойствие, возникшее во мне после вынесения судьбой приговора относительно дорогого, во всех смыслах, автомобиля, поражало и одновременно с этим радовало. Давно я не относился к окружающим предметам и происходящим вокруг событиям, с таким равнодушием. Просто диву даюсь, как на мою нервную систему повлияла катастрофа, произошедшая с нашим девятиэтажным домом. Юрку вон, выворачивает не по детски, после просмотра улицы. Нет, я понимаю, что там ещё и горе салат помогает, но всё равно реакция парня, на отсутствие магазина с женой, тоже сыграла свою отрицательную роль в его состоянии. Я же видел. А мне хоть бы что, только на жор пробило, а остальное, как будто и не со мной происходит.

— Серёга, подойди — вернул меня в действительность слабый голос хозяина котлет, доносившийся из спальни.

— Чего, Юра? — спросил я его, не рискнув пройти дальше дверей комнаты, всё же запах съестного может оказать на лежащего в кровати негативное воздействие.

— Башка раскалывается. У тебя таблеток никаких от неё нет? Ты говорил, что пачками их принимаешь.

— Вроде осталось, что то. Принести?

— Тащи брат, совсем мне худо — глядя на меня глазами полными отчаяния, сказал бледный, словно простыня, ещё совсем молодой человек.

— Сейчас, мигом смотаюсь. Ты лежи, не вставай, я быстро вернусь — поставив тарелку на обувницу, сказал я, направляясь к входным дверям.

По себе знаю, что такое головная боль, было со мной такое, ещё совсем недавно. По ступеням буквально парил, оставляя позади пролёт за пролётом. Десять секунд и вот она, моя дверь. Сунул в замок ключ, повернул его два раза и сразу на кухню, к холодильнику, где у меня в обычном полиэтиленовом пакете лежат коробки с таблетками. Так, это не то, про эти ему лучше вообще никогда не знать, ампулы с уколами в сторону, витамины, в данном случае, совсем ничем не помогут. А вот эти, как раз то, что надо. Точно, зелёненькие у меня от головной боли. Две Юрику хватит, выпьет их и всё, как рукой снимет. Отыскав нужный препарат, я сгрёб остальные лекарства в кучу и скопом запихал их обратно в пакет, с огромной надеждой на то, что употреблять их мне больше никогда не придётся. На этом можно было бы и закончить с очередным посещением этого крохотного помещения, и вновь переместиться наверх, к приболевшему товарищу, но полупрозрачные шторы, закрывающие вид из окна, притягивали мой взгляд словно магнит, не позволяя выйти из кухни. Открывать их надо в любом случае, с этим не поспоришь, но мизерная надежда на то, что картинка за стеклом осталась точно такая же, как и вчера, опутала мои ноги похлеще якорной цепи. Прошла минута, вторая, возможно даже пятая, а я тупо таращился в одном направлении не в силах двинуться с места и дёрнуть эти проклятущие занавески.

— Серёжа, ты дома? — услышал за спиной приглушённый голос, заставивший прекратить гипнотизировать давно не стиранные тряпки.

— Да — вздрогнув от неожиданности, ответил я и не сообразив, кого это принесло в такую рань, спросил: — Кто там?

— Это я, Лиза — также тихо прозвучал женский голос, до этого показавшийся незнакомым.

— Лизка, ты? На кухню топай, я здесь — предложил я соседке, с которой знаком всю свою жизнь.

Девушка старше меня всего на три года, да и не обижается она, когда называю её Лизкой, давно ли вместе в песочнице возились.

— Серёжа, мама умерла — выйдя из коридора, вылила на меня бледная женщина, тридцати лет от роду, ушат ледяной воды.

— Чья?! Тётя Валя?! — спросил я дрогнувшим голосом, где то в глубине надеясь на то, что получу утвердительный ответ, на последний вопрос.

Лиза только кивнула головой, наверняка, не в силах произнести ни слова. Я облегчённо выдохнул, слава богу с моей всё нормально. Но вспомнив, с какой нежностью ко мне относилась мать этой девушки, испуганно спросил:

— Когда?! Отчего?! Она же никогда не болела!