Игорь Шилов - Фальшивый наследник

— А потом, что было? — в попытке прекратить процесс самобичевания, перебил я захмелевшего жителя глубинки.

— Потом? — зло усмехнулся он. — А потом я выживал, как мог? Со счёта сбился, так долго это длилось. Сначала речку нашёл. Ну, хотя бы напился. Рыбы там, должен тебе сказать, твою же мать. Никогда столько не видел. А поймать её, хер. Пробовал руками, но куда там. Еле на ногах стою. Ягодками так и кормился, листиками, травкой. Грибы есть не рисковал, хотя были. Не помню, как долго у речки торчал. Всё, как в тумане. Потом, кое как переправился на другой берег и потопал дальше. Подумал всё равно же сдохну, так хотя бы попробую ещё людей поискать. Брёл куда то, падал, засыпал. Потом очухивался, жрал чего то, снова топал.

— И, как долго ты в том лесу был?

— А хрен его знает, говорю же, ходил, как пьяный. Попробуй сейчас вспомни.

— Ну, а потом чего?

— Потом совсем хреново мне стало. Думал всё, подыхаю. Так, наверное, и было.

— А чего же не сдох? — цинично спросил я.

— Время, наверное, моё ещё не пришло. Вот и не сдох. Нашлись людишки. Подобрали, приютили. Правда, как это случилось и когда, не помню. Очнулся в каком то сарае, деваха надо мной хлопочет, чего то каркает и рожу мне тряпочкой протирает.

— Каркает?! — не поверив услышанному, переспросил я.

— Ну, не как ворона, конечно. Только похоже очень. Говор у них такой, смешной, был.

Меня, как током ударило. Это, что же получается, мы с этим мужиком в одно и тоже место попали. Но, как такое возможно?

— Подожди. А ты в туалет в каком месте ходил?

— В смысле? — удивлённо взглянув на меня, спросил Павел.

— Ну, где это было?

— Так дома. Где же ещё? Я не на столько пьяным был, чтобы по чужим сральникам бегать. Хотя, лучше было бы, если бы к соседу свернул.

— Дома, это значит у себя в деревне?

— Серёга, ты вроде и не пил вовсе, а я чего то не пойму, кто из нас захмелел. Конечно в деревне.

— Которая стоит в Тверской губернии?

— Ну да, а где же ей стоять — ответил Павел, но тут же сделал поправку: — Хотя сейчас я не сильно удивлюсь, если её там уже нет. Сейчас я, наверное, уже ничему не удивлюсь.

Павлик продолжал рассказывать мне о своих дальнейших приключениях, но я его слушал в пол уха. Меня занимало другое открытие. Это, что же получается, место куда кидануло наш и ещё пол дома, из родного города, не одноразовое, и притягивает оно к себе всё, что ему вздумается, откуда попало и самое главное без перерыва? Сделанное открытие меня ошарашило. Там, за то время, что я отсутствовал, уже огромное количество наших собралось, а я здесь один бегаю, как…

— Паша, а ты кого нибудь из своих ещё видел? — не обращая внимание на, в конец распалившегося, рассказчика, прервал я его.

— Нет, никого — верно поняв мой вопрос, ответил он. — Один я тут, одинёшенек. Как перст.

— Уже не один — решив, что пришло время раскрыться сказал я. — Я тоже через этот лес прошёл, правда давно, почти два года тому назад.

— Врёшь! — не поверив услышанному и вскочив на ноги, выкрикнул Павел.

— Ей богу — сказал я и перекрестился, впервые сознательно, в своей жизни.

Ближе к ночи мы ужрались с Пашкой, что называется до зелёных соплей и наш разговор, до этого находившийся в рамках приличия, перешёл в омерзительную стадию, когда фразы: «Ты меня уважаешь», казались детским лепетом, а творящееся вокруг безобразие, страшным сном и горячечным бредом.

— Серёга, а ты вообще здесь кто? — спросил меня Павел, на следующее утро, после завтрака.

— Я то? — ответил я ему вопросом, тяжело вздохнув. — Я то Павлик здесь, племянник императора. И мне, если следовать по протоколу, не то что сидеть за одним столом с тобой не пристало, а даже говорить возбраняется.

— Не понял. А у тебя чего, здесь родственники жили?

— Павлик, тебе мама в детстве не говорила, что пить надо меньше?

— Нет — серьёзно ответил Павел. — У нас отец не пьющий. Это я потом, после армии начал немного, а так то я нормальный. А что?

— Какие на хрен родственники? Ты сам то понимаешь, о чём спрашиваешь?

Павел стукнул себя рукой по лохматой голове и извиняясь сказал:

— Прости Серёга, не подумал.

— Вот то то и оно.

— Слушай, а я тогда не пойму, как ты племянником этого… Ну, как ты сейчас сказал, стал. Если бы допустим кум был или сват, тогда понятно. А племянник? Это же надо было, чтобы твой отец ему братом был?

— Моя мать, ему родная сестра — внёс я ясность, в свои отношения с Атриусом.

— Ну или так. Но я всё равно не пойму. Она чего же, сюда ещё раньше попала? — разговаривая почти сам с собой, сказал Павлик. — А, как же тогда ты родился? Или сначала ты родился, а они потом вмести сюда попали? Хотя тоже не получается. Царями же, вроде, по наследству становятся.

Пообещав Павлу подробнее рассказать о том, как мне удалось в племянники затесаться, чуть позже, я предложил ему подумать о другом.

— Тебе сейчас не о чужих родственных отношениях надо думать, а жизнь свою устраивать. Вот к примеру, чем ты собираешься здесь себе на неё зарабатывать?

Павел задумался и я его понимаю. Мне, в принципе, ничего не стоит пристроить его куда нибудь, но лучше будет если он, для начала, сам озаботится этим вопросом.

— Да некогда мне Серёга, было думать про это — откровенно сказал человек, не по своей воле оказавшийся в непростой ситуации. — Сначала не понимал ничего, потом выживал, как мог. Затем, когда там, в деревне оказался у этих, каркают которые, работал куда пошлют, а на острове этом, снова выживал.

— Ты хотя бы язык чей нибудь, пытался освоить?

— Не а — простодушно ответил Паша. — Не способный я к языкам.

— А, как ты с людьми разговаривал?

— А о чём мне было с ними разговаривать? Ну, если чего не понимал, на пальцах объясняли. А ежели я чего хотел ответить, то в основном, матьками обходился.

— Понятно.

— Да понимаю я всё Серёга. Думаешь не знаю, как хлебушек достаётся? Знаю. Только техники здесь, как успел убедиться, нет ещё, а чтобы коровёнку завести или поросят, деньги нужны. Хорошо тебе говорить, когда у тебя всего навалом.

Мы замолчали. Убеждать мужика, что и мне это всё не с неба свалилось, так не поверит. И, между прочим, правильно сделает. Смотрю я на него и думаю, что на его месте мог легко оказаться и я. Сюжетец, прямо как из давно забытого кино.

— Ладно Пашка, не бери в голову. У меня кое что за душой имеется, прорвёмся. Всё равно нам вместе держатся надо. Мы же, как никак, земляки.

Этим же днём я предложил Павлу поработать в команде завхоза. Гребцом он быть не может, окружающим я его представил, как вольного ремесленника, пожелавшего всю дальнейшую жизнь связать с Тартумией. Холодное оружие ему доверять опасно, для его же жизни, так что больше совать было некуда, только в хозвзвод.

На протяжении всего плавания от одного большого острова до другого, я упорно занимался, с новым моим знакомым, языком. Происходило это обычно вечером, когда все свободные от вахты готовились ко сну, но ему и этого времени за глаза хватало. Выбрал для изучения самый востребованный, на котором говорят почти все члены нашей команды и большинство жителей Тартумии. Он, возможно и не самый лёгкий, но с ним Павлу будет на много проще прижиться в моём окружении. Начали с обычных фраз, вроде: «Здрасте, как ваши дела», или «До свидания, всего вам доброго». Запоминал Паша их долго, не соврал, что с языками у него полная жопа, по другому и не скажешь. Зато слова, при помощи которых местные чего то требовали или хотели кого то послать подальше, он усвоил быстро. Может это и хорошо. В коллективе, где он устроился обычным матросом, этих слов должно хватить. Как бы там ни было, а к приходу в гавань острова, где мои более опытные товарищи уже должны были закончить с реализацией награбленного, Павел Соколов глухонемого перестал из себя изображать. К этому моменту он знал десяток ругательств, порядка тридцати самых распространённых на корабле слов и три с половиной фразы, способные, при дальнейшем его молчании, выдать этого сорокалетнего мужика за обычного жителя Тартумии.