Игорь Шилов - Равноценный обмен

Если смотреть на вещи под правильным углом, то сначала мне, конечно, надо было бы зайти в полицию и там рассказать, что со мной приключилось, а уж потом с их помощью пытаться устроиться, поесть и всё остальное. Я бы, наверное, так сразу и сделал, попав наконец то к людям. Но в моей голове без перерыва звенит одно и то же слово, «Аляска», которое не даёт мне покоя и пока я сам лично, без чьей либо помощи не разберусь, почему оно там застряло и имеет ли оно какое нибудь отношение к этому месту, в полицию заходить не стану. Не та это организация, которая успокоит, приголубит и пожалеет, так что погожу пока. Вот в ресторан бы я заглянул, да и собака моя, которая почему то после того, как мы с ней вышли сюда начала нервничать, тоже от еды не отказалась бы. Поесть конечно надо, всё остальное подождёт, а вот желудок может и в трубочку свернуться, и подвести в самый не подходящий момент, с ним шутить не стоит. Поэтому перво наперво зайти мне надо в «Скупку», эта вывеска, наверное, больше всего подходит к теперешнему моему положению.

В учреждение, наверняка обманывающее беспечных граждан, зашёл без тени сомнения. У меня есть чем их обрадовать. Свет, падающий в постройку через три открытых настежь окна, представил мне очень оригинальную картину, это если говорить про то, что я тут увидел, культурным языком. Дом, в котором из мебели была только побелённая печка и металлическая клетка, размером два на два метра, с сидящим в ней человеком, за маленькой конторкой, кроме как оригинальным и не назовёшь. Правда по бокам от конторки стояло ещё два металлических ящика, размером с хороший письменный стол, но они то ни как на мебель претендовать не могут, хотя и со всем остальным я тоже, пожалуй, поторопился.

— Здравствуйте — поздоровался я с кругленьким, лысоватым мужчиной, чего то внимательно разглядывающим с помощью увеличительного стекла.

— Здравствуйте — прервав занятие, поздоровался и он со мной. — Сдать чего нибудь желаете?

— Не знаю. Хотелось бы сначала узнать, что вы принимаете и по чём?

— Тогда вам к стенке, за вашей спиной. Там у нас прейскурант имеется. Если надумаете, то я весь к вашим услугам.

— Спасибо, почитаю — ответил я мужчине, вновь углубившемуся в своё занятие.

Прейскурант действительно имелся. Был он написан от руки, но хорошим, почти каллиграфическим почерком и достаточно крупными буквами, так что затруднения с чтением у меня не возникло. Бумага гласила, что данная организация осуществляет приём меховых шкурок соболя, песца, лисицы, куницы и прочей живности, с указанием цен на них. Это меня пока не очень интересует, поэтому и цены эти знать мне не к чему. А вот драгоценные металлы, в виде песка и самородков, а так же ювелирных изделий, как раз то, про что узнать хотелось бы непременно.

— Что?! Золотой песок по два рубля восемнадцать копеек! — вырвалось у меня. — Да вы тут чё, совсем ох… в своём зоопарке!

Слушать, что орал мне в след человек в клетке я не стал, как и не стал дочитывать, сколько стоит грамм самородка или прабабушкиного кольца. Пускай идут они с такими расценками сами знают куда, нашли себе развлечение. Ну не смешно ли, два рубля с мелочью за целый грамм.

Прямо с порога «Скупки» я решительным шагом направился в «Ломбард», по дороге рассказывая Вислоухому, что думаю про этот засранный городишко. В дом близнец, я не вошёл, а влетел, наверное, напугав женщину, миловидное лицо которой виднелось в окошке, опять же за металлической решёткой.

— Здрасте, золото покупаете? — спросил я её, не став долго ходить вокруг да около.

— Конечно — ответила она мне.

— И по чём?

— Как и все. По два рубля…

Конец фразы дослушивать не стал, вышел на свежий воздух. От такой не справедливости мне даже дышать стало нечем.

— Нет! Вы мне скажите, куда смотрит антимонопольный комитет?! Это же сговор чистой воды — глядя в мутные глаза собаки, попытался я донести до него народный стон, об отсутствии справедливости на белом свете.

Собака молчала, не понимая, наверное, чего это я так разошёлся, а останавливаться я действительно не собирался.

— Ну ничего! Сейчас вы у меня попляшите! Сейчас я вас ментам сдам! Узнаете у меня по чём фунт лихо! Я вам устрою два рубля! Сукины дети! — приближаясь к зданию полиции, разговаривал я с отсутствующими обидчиками.

Благо полицейский участок находился в соседнем здании, поэтому идти долго до него не пришлось и мой запал никуда не улетучился. Открыв дверь в государственное учреждение ногой, я спросил сидящего в помещении человека, прямо с порога:

— Заявление, где можно написать?

Единственная комната, из которой на улицу выходило два окна, имела не очень большие размеры, так что от входа до стола, за которым восседал, по другому и не скажешь, здоровенный дядька, было не больше двух метров. Поэтому его взгляд я смог оценить по достоинству. После такого взгляда, задавать вопросы почему то сразу перехотелось.

— Выйди на улицу и постучись, прежде чем двери открывать — спокойным голосом сказал полицейский, продолжая всё также смотреть прямо мне в глаза.

В ответ так и хотелось ему сказать, что то типа:

— Не извольте беспокоиться. Сделаю всё, как вы сказали.

Сразу стучать в дверь, после того, как снова оказался на свежем воздухе, не стал. Мне понадобилось какое то время, чтобы определиться с тем, а есть ли смысл это вообще делать. Я же вроде не собирался идти в полицию, пока всё толком не разузнаю и не пошёл бы, если бы меня не вынудили этого сделать наглые скупщики золота. А теперь как быть? Постояв ещё не много всё таки решил, если уж засветился в полиции то надо туда заходить, чтобы не вызвать не нужных вопросов в будущем.

— Здравствуйте. Разрешите? — постучавшись и войдя снова, поинтересовался я у господина полицейского.

— Заходи. Чего у тебя? — спросил он, сменив гнев на милость.

— Заявление хочу написать, о смерти человека — не моргнув глазом, ответил я.

А что, зря я что ли на улицу выходил?

— Насильственной? — заинтересованно вглядываясь в мои красивые глаза, поинтересовался блюститель закона.

— Нет, трагической — тут же ответил я.

— Тогда рассказывай, а я сам потом решу, писать тебе чего или не надо — сделал мне предложение хозяин кабинета.

Выложив на стол за ранее приготовленный паспорт погибшего старика, стал рассказывать, что с ним произошло. Правда делал это с некоторыми поправками, которые в принципе не меняли сути дела, но и не давали возможности узнать, как всё случилось на самом деле.

— Да, дела — подытожил полицейский, мой красочный рассказ. — А я его предупреждал, добром такая жизнь не кончится.

Затем, выслушавший меня человек стал рассуждать о смысле жизни, о превратностях судьбы и о чём то ещё. Слушал я его в пол уха, так как говорил он банальные вещи, которые я и сам мог воспроизвести ничуть не хуже. Но вот внешний облик мужчины и особенно странную форму, разглядывал с большим интересом. Как то не очень она была похожа на ту которую я видел у полицейских до этого, хотя может та парадная была, а эта повседневная.