Игорь Шилов - Блуждающий

Шагать в мокрой одежде было противно и холодно, это заставляло идти быстро, намного опережая своих спутников, едущих на телеге. Когда они совсем пропадали в предрассветной дымке, возвращался обратно, а потом снова уходил вперёд. Поэтому так и получилось, что на окраине какого то населённого пункта я оказался раньше всех. Пока меня догоняли, пытался разглядеть близстоящие дома, построенные из красного кирпича. Что такие бывают я помню, но, наверное, от того, что не видел их давно, они на меня и произвели такое сильное впечатление, и заставили остановиться. А может случилось это потому, что показалось, будто бы в памяти всплыли новые воспоминания, связанные с такими же строениями и от этого, застыл на месте, как заворожённый, глядя на обычные каменные коробки. Так ли это, на самом деле, не знаю, зацепиться за них не удалось, приближавшаяся телега и громко разговаривающие мужчины, всё так же сидевшие на ней, отвлекли меня от этих мыслей.

— Этот что ли? — спросил своего напарника один из идущих рядом со мной мужчин, когда мы поравнялись с красивым и, как показалось в темноте, высоким домом.

— Он. Давай к забору пристройся, а то скотину погонят, она нам тут всё потопчет — ответил тот и дал указание мне: — А ты Максим со мной иди, старосту будить станем. Ох и не любит он этого дела.

Старосте действительно очень не понравилось, что кто то, ни свет, ни заря, ломится к нему в двери. Но в дом нас он всё же впустил, хотя ругаться не переставал до тех пор, пока не сел за стол, на котором стояла слабо горевшая, керосиновая лампа и не спросил:

— Ну чего вам?

— Так вот господин староста, этому человеку бумагу бы прописать надо — ткнув меня пальцем, сказал старший из братьев.

— Какую ещё бумагу? — недовольно спросил его, сидящий за столом, абсолютно седой, мужчина.

— Я не знаю, но какую то надо бы. Без бумаги сейчас, в столице, сами знаете каково.

— А кто он тебе?

— Мне никто. Он утопленник — простодушно ответил старосте, мой знакомый.

— Как это утопленник? — перекрестившись, спросил хозяин дома и настороженно посмотрел на меня.

— Да нет. Это он раньше утопленником был, пока мы его не подобрали. Тут видишь ли какое дело приключилось. Возвращались мы домой, лодку уже втащили на берег, стали корзины набивать. А улов, надо сказать, в тот день плохой был. Да откуда же ему быть хорошим? Накануне вон как штормило, но мы в море всё одно вышли.

— Ты мне ещё расскажи, как детей крестил! — перебил говорившего староста, недовольно прикрикнув на него.

— Если желаете, могу и про это — улыбнулся мужик, видимо вспомнив, что то приятное из этого события, не раз проходившего в его жизни.

— Вот же бестолочь! Ну ка давай по порядку. Говори, где вы его нашли? — спросил староста, показав мясистым пальцем в мою сторону.

— Так на гряде. Там, где утёс у нас стоит. Ну ты же знаешь. Мы тебе оттуда ещё, как то раз, рыбу грузили. Ты тогда там застрял, на подъёме — начал объяснять мой знакомый, где они меня обнаружили.

— Помню, не тараторь. Было то, когда, это? — снова прервал его староста.

— Так, пожалуй, дней двадцать прошло, наверное. Чтобы точнее сказать, надо жену мою спросить. Она должна точно знать, потому что в календарь, в тот день, смотрела.

— Ладно и так обойдёмся, пускай будет двадцать. И что, говоришь он прямо там и валялся?

— Ну да. Да мы его и не заметили бы, не оглянись Серёга. Это брат мой младшой. Он здесь стоит, лошадь караулит. Если надо я его позвать могу.

— Не надо, сами разберёмся. Дальше то чего было?

— Дальше то? А. Ну это, оглянулся он. Да чего то в камнях ему и померещилось. Пришлось снова вниз спускаться, а там вон он, валяется. Так ведь было, Максимка?

— Не знаю — ответил я, не сразу сообразив, что обращаются ко мне.

— Хм. Значит говоришь утопленник? — вздёрнув брови к верху, сказал староста.

— Он! Не сомневайся. Да ты же сам знаешь, сколько мы их в том месте, навылавливали, за всё время — обрадованно сказал, стоявший рядом со мной человек.

— Ну да. Место там, прямо заколдованное какое то. Как не год, так человека три вы мне оттуда обязательно притащите. И неймётся же вам? — укоризненно взглянув на гостя, согласился с ним хозяин.

— Ну а как же? По христиански всё же надо делать. Они хотя и мертвяки, но раньше то тоже людьми были. Нечто их, как собак бездомных, в лесу закапывать?

— Это верно. Твоя правда, по людски всё надо делать — снова перекрестившись сказал староста. — Ну а от меня то ты, чего хочешь?

— Так в город мы его везём. Он, по всему видать, либо плыл в него, либо уплывал, оттуда. Так вот и хотим его на место доставить. Не век же нам его у себя держать? Да и жрёт он, не меньше чем та лошадь. Не прокормим такого.

— Это, пожалуй, верно. Держать его, у себя, вы никакого права не имеете. А вдруг он, какая важная шишка или того хуже, государственный человек, тогда как? Одет то он в чём был?

— Да ни в чём, порты на нём были и всё. Покажи Максимка господину старосте, в чём к нам пожаловал — предложил мужчина, пытаясь сдёрнуть с меня не по размеру широкие штаны.

— Не надо — воспротивился староста такому безобразию. — Чего мне от его портов. И без них я ему бумагу выпишу. Чего ж не выписать, коли человек в беду попал? Может и он нам чем поможет, ну, после того, как до места доберётся. Верно ведь, Максим?

— Ну да, помогу — согласился я. — Только я не знаю, куда мне надо.

— Это, как же так? — глядя то на меня, то на стоящего рядом, одного из братьев, спросил господин староста.

— Так тут вишь, какая закавыка вышла. Не помнит он, ни хрена. Вот совсем ничего — сделав скорбное лицо, ответил мой знакомый.

— Ну это ты врёшь! Такого не бывает! На что уж я на пасху упился и то чего то помнил. А здесь! Он что пьяный был? — не поверил сидящий за столом человек, такому заявлению.

— Не, трезвый. Только видать, как раз от этого и забыл всё. Перемёрз видно, вода то уже холоднющая, вот и отшибло у него там все мозги — постучав меня ладошкой по голове, очень серьёзно сказал мужчина, стоящий рядом.

— Постой ка. Как это не помнит ничего? А имя своё то вспомнил? — погрозив ему пальцем, спросил староста.

— Какой там. Говорю же, жена в календарь смотрела, а там именины Максимовы, в тот день, были. Ну, а когда мы разобрались, что он того, ну наоборот не этого, про это и вспомнили. Вот Максимкой кликать и стали. Человек всё же. Не Дутиком же его обзывать?

— Нет, Дутиком это не годится — задумчиво произнёс староста и на какое то время замолчал, но о чём то вспомнив, снова заговорил: — А чего ты от меня тогда хочешь? Чего я в бумаге то, про него, писать стану?

— Так напиши, что мол найден был Максим этот, там то и там то, чтобы хоть что то на руках у него было. А то сцапают по дороге или на рынке, всем тогда достанется.