Виталий Гавряев - Контра

Не сказать, что в деле бессовестного плагиата не было сдвижек. Наоборот. Была разобрана, изучена и отражена в чертежах вся "мелочёвка". Что в свою очередь, дало большой толчок в обучении отобранных Сашкой отроков. И здесь не всё было гладко, в начале, мальчишки переводили в мусор большое количество дорогой бумаги, но и это длительное стояние у кульманов, и терпение, необходимое для объяснения допущенных ими ошибок, дало свои результаты. Талантливые, жадные до всего нового юнцы, на удивление быстро обучались всему, что их заставляли делать, и настал момент, когда они смогли самостоятельно зарисовывать отдельные механизмы и детали, одновременно проставляя на чертежах все необходимые размеры. Вот только, как собрать воедино работоспособный агрегат, до сих пор оставалось неразрешимой загадкой.

Да. Было ещё одно дело, которое Саша не собирался пускать на самотёк, им оказалось создание протеза для брата. Точнее, он был уже готов, и отставной поручик, с завидным упорством осваивал свою, новую искусственную ногу. Этот процесс сопровождался искусанными от боли губами, новой волной повышенной агрессивности Виктора и морем проливаемого им пота. Александр, не смотря на усталость, ежедневно находил время приходить в спортивный зал, чтоб посмотреть на эти занятия и пообщаться с братом. Наблюдал как тот, опираясь на специально поставленные для этой цели брусья, сжав зубы, чтоб не закричать, учится ходить. И в эти моменты, он ругал себя последними словами, что не поинтересовался в своё время методами протезирования, что могло позволить избежать многих ошибок. Но всё равно, даже не смотря на отсутствие нужных познаний, протез вышел неплохим. Это с учётом того, что он получился не тяжёлым, и будет полностью скрываться в сапоге. А самое главное, протез держался на культе прочно и при ходьбе не скрипел. Именно этого, неустранимого эффекта скрипучей ноги, младший брат боялся больше всего.

Именно во время одного из таких посещений спортзала, когда Виктор хвастался брату тем, что пользуясь только одним костылём, может совершить круг по периметру большой комнаты, в помещение вбежал молодой, запыхавшийся гайдук. Увидев Александра, юноша приосанился, оправил свою форму и, сделав пару медленных вдохов и выдохов, громко проговорил:

— Александр Юрьевич, к вам гость прибыл, просится, чтоб вы его приняли.

— И кого это принесла нелёгкая? — Поинтересовался Сашка, удручённый тем, что ему, не дали возможность полюбоваться на триумф старшего брата.

— Так это. Приехал какой-то старый жид, представился мастером Кацем. Управляющий распорядился отправить гостя в малый кабинет. А меня отправил на ваши поиски.

— Хорошо, я скоро приду. А ты тем временем распорядись, чтоб туда, в кабинет, подали кофе, а к нему сливки. Сервируйте на две персоны.

— Слушаюсь!

Парнишка резво развернулся, и за малым не сорвавшись на бег скрылся за дверью, а Саша, удручённо разведя руки, мол: "Рад бы братишка побыть с тобою рядом и порадоваться твоей великой виктории, да видно не судьба. Дела, будь они неладны".

Подходя к малому кабинету, Саша обратил внимание, что возле его двери, изображая из себя лихого служаку, стоит молодой, плечистый гайдук, это ему не очень-то понравилось. Граф решил, что как только освободится, то устроит Акиму Феоктистовичу небольшую взбучку за то, что в самом кабинете, гость остался без присмотра. С этими мыслями он вошёл в услужливо открытую бойцом дверь, не забыв выказать свою благодарность кивком головы, ведь боец стоял там, где ему приказали. То, что Александр увидел в самой комнате, резко улучшило его настроение, по крайней мере, отпала необходимость кого-либо карать за нерадивость. Авраам, с закрытыми глазами, сидел на скамейке, той, на которой обычно, во время совещаний располагаются десятники. На коленях ювелира покоились три пухлых папки из плотного, серого картона, удерживаемые от падения на пол жилистыми руками мастера. То, что старый еврей не дремал, стало понятно после того, как он почти сразу открыл свои очи и в его взгляде отсутствовали даже намёки на сонливость, или даже лёгкую негу. Напротив старика, борясь со скукой, сидел Пётр, который в отличие от гостя мгновенно встал и вытянулся по стойке смирно. А вот Кац наоборот, поднялся медленно, чинно, предварительно положив рядом с собой, на скамью, принесённые им документы. На лице этого "лиса", уже сверкала радостная улыбка, а голос зазвучал так, как у матёрого афериста на доверии, обрабатывающего свою очередную жертву.

— Здравия желаю, ваша светлость. — поздоровался ювелир. — Надеюсь, вы не откажите старому еврею в аудиенции?

— Здравствуй дорогой гость. Как я могу отказать такому человеку как вы? Не возводите на меня напраслину, уважаемый Авраам. Надеюсь, вы привезли мне только хорошие вести? А то, у меня, от плохих новостей уже развилась устойчивая мигрень.

— Я тоже надеюсь на то, что своими словами только порадую вас. Но решать, каковыми являются принесённые мною новости, предстоит только вам.

Говоря это, Авраам слегка покосился на старшего десятника, давая намёк на то, что привезённая им информация, не для посторонних ушей. Саша это мгновенно понял, поэтому, проимитировав что он ненадолго задумался, обратился к Увельскому: "Спасибо Пётр, можешь идти". — Дождавшись, когда десятник закроит за собою дверь, Александр, со словами: "Прошу вас, Авраам, присаживайтесь". - указал гостю на стул, стоящий у большого стола.

Авраам уселся, но только сделал это после того, как своё место занял Александр. Ничего не поделаешь, прожив большую часть своей жизни в этом мире, мастер на подсознательном уровне соблюдал все правила поведения с людьми, занимающими в обществе более высокое положение. Следующее, что сделал Кац, было вполне ожидаемо, он выбрал одну из своих папок, неспешно её развязал, а найдя нужную бумагу, поднялся и, обойдя вокруг стола, положил её перед молодым человеком. Хотя, при желании, вполне мог передать её графу, не подымаясь из-за стола.

— Александр Юрьевич, прошу вас, для начала как можно внимательней ознакомьтесь с этими документами.

— Авраам, к чему такие сложности? Ведь не так давно, мы с тобою прекрасно общались без соблюдения излишних церемоний.

— Это было у меня дома, — еле слышно проговорил ювелир, склонившись почти к самому Сашиному уху, — там я мог гарантировать, что нас не подслушают, а здесь, увы нет.

— Хорошо. А зачем мне вникать в этот документ? Ведь я и без того, доверяю тебе как себе.

Пусть говоря это, граф намного лукавил. Дело было не в излишнем доверии, а в том, что он сильно устал, и ему не хотелось вникать в лежащий перед ним документ.

— Понимаю. Вы мне доверяете, но, у вас, у русских есть прекрасная поговорка: "Доверяй, но проверяй". — И это изречение, является эталоном народной мудрости. Приучив себя к её обязательному соблюдению, вам, в дальнейшей жизни, удастся избежать многих бед. К сожалению, люди со временем меняются, и не всегда это происходит в лучшую сторону. Пришлось Александру еле заметно покивать головой, выражая, таким образом, своё согласие. И далее, с трудом пробиваясь через усталость, вникать в смысл написанного.