Юрий Штаб - Второй Шанс

— Будешь, — уверенно ответил мой гость. — Ты слишком хорошая приманка, чтобы от тебя отказываться. Лучше со мной не ссориться.

— Видал я таких умников, — проворчал я. — Тарасов то же самое пел, а теперь с сожалением вспоминает те благословенные времена, когда еще не был со мной знаком.

Гольцев иронично посмотрел на меня и сказал:

— А ты о себе высокого мнения, как я посмотрю.

— А ты о себе тоже.

— Да, — невозмутимо кивнул он. — Поверь, у меня есть для этого причины.

Да, ради такого визитера прогулку не стоило прерывать. Гольцев же пускается в подробные разъяснения своего плана. Фразы звучат коротко и безапелляционно, как приказы:

— Контракт аннулируешь. «Тристар», разумеется, подаст на тебя в суд, потребует назад деньги, а ты их, конечно, давно отдал Меренкову. Неустойку мы заплатим. Все — ты свободен, контракта нет, обязательств нет, сможешь готовиться к своей звездной роли. Такой себе философ, созерцающий свысока бешеную гонку желающих вырваться, прославиться или чего они еще там желают.

Гольцев пренебрежительно взмахнул рукой, демонстрируя полное равнодушие к устремлениям будущих участников.

— Тарасов сейчас пытается тебя очернить и у него неплохо получается, но поверь — это ничто по сравнению с тем, как ты будешь выглядеть, если два самых больших информагентства возьмутся за тебя вместе. Твой шанс на спасение — это благосклонность общественного мнения. Посмотри на меня — я создаю это мнение, я говорю людям за кого голосовать, во что верить, к чьим советам прислушиваться, что одевать, что жрать и что пить. И я смогу при желании нарисовать тебя в глазах людей человеком хорошим. Пусть оступившимся, но достойным оправдания. «Тристар», как якорь, будет тянуть тебя на дно, а мы поможем выплыть. Что скажешь?

Мне уже начинает надоедать этот человек, но в то же время я понимаю, что он во многом прав. Если его агентство также начнет промывать мозги телезрителям и интернет-пользователям, то, скорее всего, оправдания мне не видать. В судебной системе тоже ведь работают люди. Даже если они равнодушны к общественному мнению, то на них вполне могут надавить. Для меня, конечно, лучше, если давить на них будут только с одной стороны, а не «Тристар» и СТЛ вместе. Я все-таки решился показать зубы, а то этот журналист как-то уж слишком увлекся самолюбованием, описывая свое безграничное могущество.

— Ты не переоцениваешь свои силы? Можно подумать, без твоей подсказки никто и шагу ступить не может.

— Разумеется, может. Шагает-то каждый обыватель самостоятельно, но именно я, также как мои коллеги и конкуренты, направляю эти шаги. Возможности нашей корпорации велики. Мы сделаем все, чтобы наша будущая звезда не сгорела на электрическом стуле. Тебя когда-нибудь било током? Ты соображаешь, что представляет собой подобная казнь? Я ни разу не наблюдал за таким процессом, но от коллег по цеху наслушался. Хочешь, я тебе расскажу? То, что я могу поведать, ты не найдешь в энциклопедиях. Говорят, что человек не испытывает боли, но кто знает наверняка? Те, кто знают, уже не смогут рассказать, — закончил он с едкой улыбкой.

Пополнять ряды обладающих этим знанием мне не хотелось. Но и стать разменной монетой для двух мощных корпораций я тоже не желал, о чем и поведал собеседнику.

— А ты ей и не будешь, — сказал Гольцев. — Рассматривай себя, как человека огромной важности, так сказать VIP-персону, за чье внимание схлестнулись такие титаны. Гордись собой! Я понимаю, ты не рад своей славе, но если отказаться от нее не можешь, то научись извлекать из нее пользу. Преврати врага в союзника. Честно говоря, Тарасова ты ловко нагрел. Ему, кстати, грозит увольнение и это еще самая маленькая неприятность из длинного списка проблем, если тебя не казнят. Я долго смеялся, когда узнал, что ты хочешь подать апелляцию на свой приговор. Ну что, уничтожим Тарасова? Это будет справедливо, он же мечтает сжить со свету тебя. Итак, мы создаем тебе блестящий образ и делаем из тебя звезду реалити-шоу, а ты продвигаешь наш проект. Можешь посоветоваться с адвокатом, он ведь тоже заинтересован в твоей судьбе, ну а мне пора. До свидания. Да, о нашем разговоре Меренкову расскажи лучше при встрече, а не по телефону.

— Ты мне лучше скажи, по какому это праву ваша контора собирается предлагать досрочное освобождение кому бы то ни было. Что за новый законопроект?

— Все очень просто — амнистия, — ввел меня в курс дела Гольцев. — Мы же не собираемся выпускать на волю закоренелых убийц или насильников. А вот под правомерность амнистии попадают очень многие из тех, кто будет участвовать в нашем шоу, так что здесь все без обмана. Добиться преждевременного освобождения для одного из воров или, допустим, мошенников нам вполне по силам. Это не вызовет возмущения у широкой общественности. Ладно, мне пора, до скорой встречи.

На следующий день я озвучил адвокату предложение СТЛ и оно его заинтересовало.

— Знаешь, а ведь это хорошая идея. Их корпорация тоже обладает большим весом, они смогут раскрасить твой портрет самыми привлекательными красками.

— Ну, меня смущает сумма, за которую они готовы выкупить меня у «Тристара». Деньги ошеломительно большие и я не понимаю их готовности такой капитал за меня заплатить. Все это похоже на какую-то аферу, в которой роль обманутой жертвы, похоже, уготована мне.

Меренков махнул рукой, прерываю мою тираду:

— Виктор, я тебя умоляю. Это только для тебя гонорар за интервью кажется астрономическим, а боссы СТЛ на одном голосовании от заключенных и их родственников надеются заработать раза в три больше. Так что как раз с этой стороны опасаться нечего. Поверь, в этой компании работают люди, которые отлично умеют считать деньги, иначе они бы давно разорились. Бизнес-план составлен, все риски сведены до минимума, прибыль рассчитана и уже поделена. А тебе остается только присоединиться к этой команде.

— Значит, вы советуете соглашаться?

— А что же еще остается делать? Гольцев прав, если ты откажешься от их предложения, то они постараются тебя совсем утопить. Однако во всем нужно искать свои плюсы — например блог и социальные сети ты сможешь закрыть. Они наверняка захотят иметь эксклюзивные права на слова и мысли своих подопечных, поэтому высказываться вы будете только на видеозаписях передачи. Ну, возможно, еще на их сайте.

— Но ведь они не могут запретить нам общаться в социальных сетях? Это же незаконно — ограничение свободы слова и все такое.

— А они и не будут этого делать. Вы сами откажетесь. Подпишете контракты, в которых будет указано, что на время участия в этой программе вы прекращаете всю внешнюю социальную активность.

— Ну и черт с ними, с социальными сетями. Я не особо расстроен. Что теперь? Звонить Гольцеву, говорить, что я согласен?