Софья Непейвода - Обучение. Записки химеры 2

Оторвав взгляд от жидкости, я удивлённо посмотрела на собеседника.

— Тартарцы зарвались, — жёстко пояснил он. — Если бы мы раньше узнали, когда именно они собираются совершить выбраковку, то сами бы приняли меры.

— Почему? Я думала, вы не против выбраковки…

— Это необходимый процесс и, естественно, мы его поддерживаем, — согласился мужчина. — Но одно дело — собственно выбраковка, а совсем другое — попытка сыграть на нервах Асса. Кстати, некоторые древтарцы тоже показали себя не с лучшей стороны.

Мы помолчали. Я ещё отпила из кружки и задумалась, рассказывать ли про Лию. Ведь по сути произошедшее в Орилесе не только моя заслуга или вина. Тартарка тоже приложила руку. С другой стороны, если бы Лия хотела, чтобы о её участии знали, то запросто могла раскрыться сама. Ладно, я и так уже глубоко в какие-то непонятные разборки влезла, не стоит забираться ещё дальше.

— Мной могут попытаться воспользоваться в межвидовой войне, — кивнула, показывая, что поняла суть происходящего.

— В том числе, — согласился Ириль. — А теперь давай провожу до ваших комнат.

Допив сок, я тяжело поднялась: после спортзала навалилась усталость.

— Я помню, что тогда не ответил на твой вопрос, — заметил куратор по пути. — Возможностей защититься несколько, но почти все слишком сложны в реализации. В результате — практически неприменимы, кроме как в лабораторных условиях. — Зевнув, я остановилась и выжидающе обернулась к эдельару. — Идём, не задерживайся. Но да, ты правильно услышала — почти все. Ренства не происходят внутри вешности. Но байлогов слишком мало, а без них эта защита… перестаёт работать так, как надо.

— Разрушается?

— Нет. Перестаёт впускать и выпускать. Консервируется и впадает в режим ожидания. В результате можно оказаться либо снаружи, но без защиты, либо внутри, но без шанса выбраться. Потому что проделать проход в вешность сложнее, чем снести с лица земли, например, этот город. К тому же, вешность самовосстанавливается и даже наращивает новые слои, если нанести ей повреждения.

Попрощавшись с Ирилем, побрела в свой сектор. Там устроилась на полке и долго отдыхала, наслаждаясь уже тем, что могу полежать, и что в таком положении гравитация воспринимается легче. Теперь понятно, почему в Вертаре так защищают байлогов. Ещё бы этого не делали — в такой-то обстановке! А ещё стало ясно, что имел в виду Лик, когда говорил про отличную защиту у этого вида. Скорее всего, друг имел в виду не собственную живучесть родичей Асса, а именно устойчивость к атакам их универсальной защиты.

Раз байлоги обладают такой уникальной технологией, то с их «охраной» вопрос снимается. Очевидно, что вертарцы не просто будут стремиться сохранить жизнь всем своим байлогам, но и с готовностью смирятся с многими недостатками этого вида. Более того — постараются сманить к себе байлогов из других стран. Я тяжело вздохнула. А ведь в чём-то Лисс был прав, когда говорил, что с ним могут дружить вовсе не искренне, а преследуя некую выгоду. Причём, увы, отнюдь не только тартарцы.

Один длинный вертарский день сменял другой. Если погода становилась лучше (в первую очередь по уровню ренства), то нас вывозили на осмотр коротких путей. Большую часть остального времени мы были предоставлены сами себе.

Ещё однажды удалось поговорить с Ирилем, кроме того, я много читала о порядках в Вертаре. Всё-таки, пусть и не полностью, но основания для такого лёгкого отношения к жизни у местных есть. Вертарцы спокойно относятся к смерти в том числе потому, что уверены в завтрашнем дне. Причём не только и даже не столько насчёт себя. Местные знают, что если вдруг погибнут или пострадают родители и кормильцы, дети и прочие находящиеся на их попечении люди не сгинут. Не будут предоставлены сами себе, выброшены или проданы, как в Тартаре. О всех позаботится государство: детей обеспечат и подготовят к нормальной полноценной жизни, а старикам или инвалидам тоже помогут существовать достойно. Причём люди полностью уверены в помощи Вертара, знают о ней не понаслышке. Местные живут среди таких, потерявших кормильца, видят, что они идут наравне с остальными, не забыты, и что отношение к ним такое же нормальное: нет ни унижения, ни изоляции от общества. Поэтому вертарцы иногда просто не понимают сложностей, встающих, например, перед теми же тартарцами — для них этих проблем вообще не существует.

Жаль, но как следует посмотреть Вертар так и не удалось. Как, впрочем, и Древтар. Лишь с Миртаром получилось иначе. Впрочем, нас и везли по гигантским странам вовсе не с туристической целью. К сожалению, у некоторых самоубийц восприятие коротких путей изменяется ещё и от внешних условий. Если протестировать разную температуру, давление и ещё многие параметры легко в лабораторных условиях, то некоторые особенности Чёрной Дыры так просто изменить не удаётся. Поэтому и проводят такой круг — чтобы получить данные в разных, сильно отличающихся, зонах.

Мы провели в Вертаре почти две недели. Можно сказать, спокойные (для красных земель), но всё равно тяжёлые и утомительные. Несколько раз нас изолировали, однажды срочно прервали выезд на «природу» и вернули в город, но лично с проблемным ренством столкнуться не пришлось никому из студентов. Однако всё равно мы очень устали. Поэтому все обрадовались, когда исследования коротких путей завершились. И забирались в вагон, в котором предстоял путь до Бурзыла, почти счастливые.

Обратная дорога тоже прошла тихо. Студенты отходили от вертарского климата и нагрузок, готовились вернуться к привычному расписанию и учёбе. А я вдруг поняла, что соскучилась не только по Лиссу, но и по самому Бурзылу. По его привычным и понятным порядкам, мрачным туннелям и высоким башням университета. По режиму, в котором сам выбираешь, что и когда делать. По странной тартарской свободе.

25 января – 7 мая 617135 года от Стабилизации

Бурзыл — Ио — Бурзыл, Тартар

Бурзыл встретил вьюгой. Но эта непогода не шла ни в какое сравнение с той, которую я наблюдала в Вертаре. К тому же, кроме наземной, есть вполне освоенная подземная часть города, поэтому до общежития удалось добраться без проблем.

С Лиссом увиделась в тот же день — благо приехали утром. Байлог сам пришёл в гости и сразу же бросился обниматься.

— Я так скучал и волновался, — признался он позже, когда мы прогулялись до очистных сооружений, чтобы не нервировать Ликрия. — Боялся: вдруг тебя забракуют в поездке и папа не сможет выкупить.

— Не забраковали ведь, — успокоила друга, решив не рассказывать о неприятной истории.

Ещё я прямо в день приезда купила и приняла дозу хорошего, подходящего средства для неравноправных химер. Если уж обещала дать второму разуму хоть немного самостоятельности, то надо выполнять. Легла на кровать и выпила то, что должно вогнать мою половину в некое подобие комы. А потом очнулась, по-прежнему у себя в комнате, но лежащей на полу, подальше от любых предметов, о которые можно удариться. Невольно рассмеялась — получается, Ги Ирау каким-то образом способна распознать, что я прихожу в себя: сомневаюсь, что она просто так поваляться вдруг захотела.