Софья Непейвода - Обучение. Записки химеры 2

— Ликрий, — позвала я друга. — А вот скажи, у меня ведь не только изменения проведены, но и подпись поставлена. Правильно понимаю?

— Да, разумеется, — согласился Ри.

— Чья это подпись?

Химера улыбнулась и вернула на полочку цветущее растение, над которым до этого медитировала.

— Мадрета. Ты ведь и вопрос-то задала потому, что уже сама поняла, кто поработал, — заметил Ри.

Я глухо рассмеялась, вспомнив, как нагло напрашивалась в рабы к древтарскому императору. И что он пообещал «запомнить» и «обозначить интерес». Нашла приключений на свою голову.

С другой стороны, надо смотреть по-тартарски. Во-первых, мои действия тут почти не при чём. Даже если бы не заговорила, император уже обратил внимание — благодаря принцу Ассу. Во-вторых, всё равно в конечном итоге оказалась бы под контролем древтарцев. Ну, а в-третьих, если бы Маджит захотел наказать, захватить или многое другое, то спокойно мог это сделать, не обращая внимания ни на какие условности. Ведь власти-то у него, наверное, больше, чем у любого другого жителя Чёрной Дыры.

Так что, глупо беспокоиться по такому поводу. Впрочем, и гордиться тем, что с самим императором встречалась и говорила, тоже не стоит.

— Как думаешь, почему Маджит откликнулся на просьбу Асса? — уточнила у Ликрия.

— Скорее всего, причины тут две, — потянулся к другому горшку Ри. — Первая — Мадрет не один, и ему приходится считаться с интересами Житеня. А байлоги — это байлоги. Они привязчивые, и дети для них значат много. Во-вторых, у тебя действительно интересный случай. Вызов.

Оба предположения совпали, пусть одно и за счёт второй части императора. Я налила воды и вернулась к себе. Всё-таки даже арваны в чём-то предсказуемы и понятны. Их очень завлекают сложные задачи — прямо прирождённые учёные.

Жизнь быстро вернулась в привычное русло, и даже то, что приходилось уступать часть времени второй личности, вскоре совсем перестало мешать. Тем более, что, как выяснилось, «мягкая» кома, вызванная качественным средством, вполне заменяла сон. А Ги Ирау требовалось меньше времени на сон, чем мне — поэтому лидирующая личность брала власть на несколько часов, а потом мы уже вместе досыпали. Кстати, этот вариант после изучения нашей медицинской карты и консультации со специалистами предложила именно Ирау — за что я была очень ей благодарна. В результате и у нее появилась личная жизнь, и я, можно сказать, ничего не потеряла.

Учёба, общение, отдых и даже кое-какие развлечения — как ни удивительно, сил хватало на всё. Естественно, деньги на ветер я не бросала, но однажды даже выбралась вместе с друзьями на выходной в соседний крупный город и сходила в зоопарк разумных. Честно говоря, мне больше хотелось посетить нормальный зоопарк, но Прий справедливо заметил, что для будущей работы полезней посмотреть как раз на так называемых людей.

В этом зоопарке собрали представителей множества видов, в том числе редких, хотя и не всех — не было ни байлогов, ни арванов, ни чиртериан. Зато удалось узнать о других, тех, о ком раньше даже и не слышала. А заодно посмотреть, как выглядят некоторые виды в естественной, комфортной для них среде. Из знакомых больше всего поразили белоруны — оказывается, все, кого я видела прежде, измененные. Судя по справочной информации, даже в космосе очень часто встречаются именно такие, в каком-то плане деформированные из-за неблагоприятных условий. А в Чёрной Дыре у белорунов изначальную форму разве что в особых условиях получить удаётся.

Кроме того, что черты лица и фигура у нормальных белорунов сильнее отличаются от людей — вообще не спутать, так ещё и глаза, оказывается, бывают разноцветными — обычно зелёных и синих оттенков, а волосы блестят и кажутся почти радужными, переливаясь на свету. Но если такой белорун проведёт хотя бы пару месяцев без специальной защиты, то останется жив и практически здоров, но волосы побелеют, а глаза станут жёлтыми — на всю жизнь. А через полгода-год ещё и фигура изменится — тоже навсегда.

Я долго стояла перед вольером и наблюдала за рабами этого вида — а практически все экспонаты принадлежали именно к категории бесправных вещей. Белоруны очень красивы… и не только на физ-уровне. Если переключиться на пси-зрение, то они кажутся шикарными, большими морскими медузами с множеством длинных щупалец. Кстати, именно специфическое вещество из их стрекательных клеток и создаёт то самое, знаменитое, поле покоя. Обитатели вольера плавали не хуже защитников из Белокермана, ели, занимались своими делами. Обстановка у них была не высокотехнологичная, а примитивная, скорее всего воспроизводящая какие-то древние века на их планете. Невольно возникало сочувствие. Не только бесправные, в заточении, но и лишённые почти всех благ цивилизации. Да ещё и выставлены на всеобщее обозрение. Мало утешает даже тот факт, что загородка прозрачна только с нашей стороны — для существ в клетке на ней моделируется некий природный ландшафт.

Кто они, обитатели этого тартарского зоопарка? Родились ли они в заключении, были ли рендерами или их вырастили где-то в особых условиях? Каково им жить так, на уровне дикарей с костром и каменными или костяными орудиями? Не может ли оказаться, что вон тот мужчина-лидер на деле вовсе не варвар, а существо космической эры? Судя по прочитанному, такое вполне возможно. Белоруны очень давно и хорошо освоили высокие технологии, а также путешествия между звездами.

С другой стороны, такая судьбы всё же лучше, чем оказаться бесправным, никому не нужным аллюсом. Здесь, по крайней мере, у них есть пища, за их здоровьем следят… а ещё есть шанс дождаться, когда кому-то приглянется экспонат и он захочет стать хозяином — пусть и за большую плату, чем обычно на рынке. А там, глядишь, у кого-нибудь даже появится шанс получить гражданство.

Но, всё равно, тяжело смотреть на такую судьбу разумных существ. Не только белорунов, а всех. В том числе — людей. А ещё нелегко видеть, как спокойно другие принимают за норму такое обращение и положение вещей. Даже Ирина немного поворчала только насчёт homo sapiens.

— Не думай ты об этом, — посоветовала Вира, заметив моё состояние. — Ну или суди так: тут лучше, чем на свалке, — подруга помолчала, покосилась в сторону вольера с эрхелами и тихо добавила: — И лучше, чем во многих других местах.

Я сочувственно пожала руку Виры. Действительно, зоопарк — отнюдь не худшее место. По крайней мере — в Тартаре.

8 – 35 мая 617135 года от Стабилизации

Бурзыл, Тартар

В мае к кураторам снова присоединился Фуньянь. Несмотря на то, что эрхел поправился и, вроде бы, все необходимые для работы умения ему сохранить удалось, болезнь всё-таки оставила след. По крайней мере, на характер повлияла — он стал более резким, даже жестким. А ещё мыслечтец начал больше капризничать, издеваться и задирать окружающих. Особенно — тартарцев. Честно говоря, я не понимала, почему Лия так спокойно сносила язвительность, а порой даже прямые оскорбления древтарца — но куратор так и не открыла своей роли в его спасении.