Игорь Аббакумов - Полководец Третьего Рима

Чтобы эту систему разрушить, требовалось перерубить миллионы соединительных узелков. Проблема любого заговорщика состояла в том, что стоило тронуть только один узелок, как по соединительным нитям передавался сигнал на соседние узелки. Фактически страна превратилась в огромную деревню. А как известно, в деревне тайн для соседей не существует.

Уже это создавало нешуточные проблемы даже для местных преступников, не говоря уже о чужестранных шпионах. Но опасность таилась не только в быстром разоблачении тайных замыслов. Очень быстро, любители навредить ближнему своему, поняли простую вещь: само по себе население страшней любой жандармерии. Не существовало никаких особых инструкций, которые ограничивали произвол обывателя. И уж если обыватель решил вывести чужака на чистую воду, то ограничить его в использовании применяемых методов следствия никто бы не сумел. Полицаи были первыми, кто в этом убедился. А уж право на вынесение народом приговора любой степени суровости не подвергалось сомнению изначально. И опять-таки, первыми в этом убедились полицаи. Любой заговорщик, любой преступник, в этой ситуации мог рассчитывать только на защиту официальных властей. Но и это было проблематично.

Так что вряд ли Марина Леонидовна Воронова затевала что-то недозволенное. А интриги внутри системы — кто их запретит? Правила политических игр на местных Олимпах это допускали.

— Знаете, Порфирий Прокопьевич, — князь-кесарь наконец оторвался от разглядывания высвеченной модели установленных наружным наблюдением связей субъекта, — что-то мы не понимаем в этой ситуации. Можете мне поверить, что тут не простая интрига затевается.

— Ваше Величество, я всегда доверял вашей интуиции, но поймите и вы меня, участие спецслужб во внутренних политических играх запрещены правилами игры…

— А сколько раз вы сами нарушали эти правила? Мне перечислить эти случаи или обойдемся без оказания давления?

— Хорошо, я готов рискнуть и своей репутацией, и репутацией своей Конторы! Я продолжу слежку за нашей "Несмеяной"… Вы только скажите мне, что вам в ней не понравилось? Раньше она вас вполне устраивала и подозрений не вызывала.

— Знаешь что, — Иван Иванович подошел к Ежевскому поближе, — те связи, что ты указал на своей схеме, можно разделить на две части. Первая часть — старые связи. Они подозрений не вызывали потому, что прослеживались до конца их возникновение было объяснимо. А теперь подойди к своей схеме. Сейчас я выделяю из этого клубка те узелки и ниточки, которые появились в последние три года..

Крылов по колдовал с управляющими программами и сразу большая часть разноцветных нитей поблекла, а меньшая часть поменяла присвоенные ранее цвета на рубиново красный.

— Итак, Порфирий Прокопьевич, что ты видишь сейчас?

— Логический обрыв… Ёлки зеленые! Так ведь все эти нити со знаком ограничения!

— Сообразил! А теперь вспомни, для кого поставлены эти ограничения?

— Да понял я уже! В сфере обороны для нас есть запретные места. Копаться в делах наших вояк мы не имеем права без санкции императора. Но ведь сейчас у нас эта санкция есть!

— Для их "Стратега" ее все-равно нет. А нет ее потому, что санкция императора не подтверждена согласием нашего уважаемого начальника Генштаба. Видишь? Дела в которые запрещено совать свой нос даже царю, не являются секретом для царицы!

— Значит наша "Несмеяна" уже осуществляет что-то, о чем мы не имеем представления? — похоже, что Ежевский уже проникся серьезностью ситуации.

— Это только подозрения и слабая уверенность. Поэтому, Порфирий Прокопьевич, я тебя прошу: разберись ты с этим делом как следует. Мне нужно знать точно: что эта "Несмеяна" затеяла?

А ДАЛЬШЕ?

Когда заканчивается война, всегда возникает вопрос: Как жить дальше? Этот вопрос естественен и касается всех. Чем бы война не заканчивалась, победой или поражением, но жизнь людскую она меняет сильно. Первой это поняла Роза Халькевич и не просто поняла, а начала жить по новому. О том, что свадьба царевича изменит стиль жизни высшего света, догадаться мог любой. Но первой сообразила все-таки Роза. А сообразив, начала ковать железо пока оно горячо. Шить праздничные одежды могла любая фабрика того же Рябиновича, но создавать новые модели одежды? Знаменитый магнат и опомниться не успел, как Роза повязала всех перспективных художников- модельеров деловыми обязательствами. Теперь любая попытка составить конкуренцию ушлой жидовке была заранее обречена на провал. Но недаром мудрые предки говорили, что "Жид в деле, как пиявка в теле". И если Рябиновича обошли на одном вираже, то это еще не значило, что у него можно было выиграть всю дистанцию. Сперва раздосадованный Моисей Соломонович хотел порушить Халькевичам весь цимес, но против этого выступила родная дочь:

— Папочка! Вот только махрового антисемитизма нам не хватало. Если ты разоришь эту наглую жидовку, то тебя не поймет ни русский народ, ни высшее общество.

— Золотце мое, разве "Русская правда" против состязательности в экономической сфере?

— Конечно не против, но только не в этом случае. Ты хоть понимаешь, что эту… в общем ты понял меня, что бедную вдову, участницу боев на Семеновской гряде, не позволят никому обижать? Ты видимо забыл, что у этой… в общем вдовы, широкая известность в театральной среде. Уже это гарантирует тебе неприятности от злых языков. А популярность в высшем свете? Так что мой милый папочка, нужно плюнуть на эти тряпки и заняться тем, чем мы занимались всегда — одеждой для простого народа.

В глубине души, магнат понимал, что его Сарочка права. Как ни дороги бальные наряды, но это мизер по сравнению с основными объемами производства. Но только мириться с потерей такого способа приобретения популярности в обществе, было выше его сил:

— Сарочка, душа моя, не стоит думать что твой отец столь алчен, что удавится за копейку. Ты ведь сама знаешь, что мы ничего для России не жалели. Но престиж нашей семьи — дело совсем иное!

— Папа! Можешь не продолжать, я все поняла. Ты просто страдаешь от того, что у нас нет в запасе того проекта, который принесет нам не только прибыль, но и славу. Только прежде чем злиться, нужно сперва посоветоваться с близкими тебе людьми, например со мной.

— У тебя есть идея?

— Есть! Проект "Русский Ватник"!

— Идише коп! — мгновенно осознавший гениальную простоту этой идеи, Рябинович непроизвольно перешел на родной язык, — Шэйнкайт!

— Вот видишь, ты уже все понял!

— Сара! Собирайся, едем в конструкторское бюро!

"Дурная голова! Мне ведь об этом говорили давно, еще когда я учился в техникуме! Ну ничего! Главное что этим давно никто не занимался! Опыт конструирования военной формы у нас уже есть. Рабочая одежда? Тут мы явные лидеры. Всесезонность мы обеспечить сможем, конструктора у нас не дурные. Без применения новых материалов тут не обойтись — значит говорим с химиками. С ними у нас связи имеются. Сразу приемлемого результата мы не добьемся, ведь речь идет о создании шедевра".