Дмитрий Родин - Князь Барбашев

Легко?

Легко!

А теперь детали!

Упс!

И тут большая часть всезнаек, не имея интернета под рукой, садится в лужу. Потому как именно в деталях-то и кроется вся хитрость. Но нет таких преград, которые не смогли бы взять большевики! Да, Андрей не был технологом, но у него было понимание, что и зачем делать, а всё остальное это практика и опыт, опыт и практика. Тем более что большую часть процесса немец уже настроил. Просто он не додумался до продувания воздухом. Потому что не знал, что такое кислород и как он работает. Ну так и пусть себе работает по старинке. А вот русские розмыслы теперь мучились под "чутким" присмотром Андрея, нарабатывая свой, отличный от других опыт очистки меди. Конечно, от таких "точных" указаний не всё получилось с первого раза, но к тому моменту, как формовщики закончили первые образцы, процесс был налажен и обкатан.

И вот, наконец, настал день отливки. Одевшись попроще, князь не утерпев, отправился в литейную. Правда, мастеру, что выскочил ему навстречу, сразу сказал, чтоб делали всё сами, на него внимания не обращая. И пристроился в сторонке, наблюдая за процессом.

Глухо фухали мехи, качая в огненные пасти воздух и известковую толчёнку. От печей нестерпимо полыхало жаром, и от жары перехватывало дыхание. Литейщик - весь в саже, высокий, плечистый мужик, светлый волос которого был перехвачен ремешком - колдовал у крайней из печей. Он, по одному только ему понятному признаку проверял, готова ли бронза. Наконец он кивнул сам себе и жестом позвал рабочих. Тут же подскочили двое подручников.

- С богом! Пошла-а-а! - предупредил мастер и ударил ловко по обмазанному глиной каменному чеку. Огненная жижа, нестерпимо яркая, потекла по желобу.

Готовая пушечная форма уже давно стояла вертикально в земле, ожидая свой черёд. Точно по центру её с чрезвычайной осторожностью был установлен железный сердечник - он занимал место будущего канала ствола. Это была ответственная операция, ведь если стержень установить криво, то стенки пушки получатся неравномерными по толщине и такое орудие при стрельбе могло разорвать. Поэтому доверяли её не каждому. И вот теперь расплавленная жижа, обтекая этот сердечник, заливалась внутрь формы.

На свежий морозный воздух из пышущей жаром литейной Андрей выскочил с большим удовольствием. Мороз тут же остудил потное тело и князь, дабы не подхватить лихоманку, поспешил в жилище. Что ж, лёд, как говорится, тронулся. Скоро бронза застынет, и тогда форму разобьют, и на свет явится полуфабрикат, который нужно будет очистить от наплывов бронзы и высверлить запальное отверстие. Обычная, рутинная работа. Потом за первой отлитой пушкой пойдёт вторая, за второй - третья. И если испытания покажут приемлемый результат, то у него будут, наконец, пушки, которые помогут устроить кое-кому на море маленький армагендец.

Пока же шли работы по рафинированию меди и подготовке форм, у Андрея нашлись и иные дела.

Первым, кого посетил сам князь, был первый настоятель храма святого великомученика Иоанна Сочавского, что уже начали возводить в Княжгородке и который обещал пробить брешь в княжеских доходах почти на пятьсот рублей, правда, с рассрочкой на три года.

Отец Филарет (так звали прибывшего священника) был интересный во всех смыслах человек. Невысокий, слегка дородный, нос картошкой, уголки губ приподняты, словно в вечной улыбке - на вид простак и весельчак. А на деле очень умный, всё замечающий и при этом истинно верующий человек, но не фанатик, что было особенно важным. Впрочем, Андрей верил, что фанатика в его земли не пошлют. Потому что, когда он подавал прошение митрополиту на возведение в его вотчинах нескольких храмов, то заодно просил прислать таких людей, что готовы были бы не только службы вести, но и крестить местных вогулов, всё ещё пребывающих во тьме язычества. Ибо как бы сам он скептически к церкви не относился, но вот местные пока что идентифицировали друг друга именно по вере, а не по национальному признаку. Так что хочешь, не хочешь, а с этим приходилось считаться.

И вот вскоре после подачи прошения игумен Иуавелий, заставший Андрея в Симоновом монастыре, и познакомил его с отцом Филаретом.

В ходе первой беседы обе стороны уяснили, что на некоторые вещи они смотрят вполне одинаково. Особо Андрея порадовал взгляд священника на проблему грамотности окружающих людей. Причём вышли они на эту тему случайно, обсуждая притеснения православной веры в иных землях. Ведь со всех сторон её теснят. Земли православной некогда Ромейской империи ныне захвачены османами, и вместо креста купол святой Софии увенчал полумесяц, а в соседней Литве католики не мытьём так катаньем затягивают православных литвинов в свою веру. Да что там Литва, коли разного рода ереси уже и до самой Руси дошли, и вот тут выяснилось, что тех, кто способен православную веру хотя бы в спорах и полемике защитить, на Руси мал, мала меньше. И пришлось целый собор собирать, дабы с еретиками покончить. А о чём это говорит? Да о том, что уровень образования священников надобно было поднимать, и поднимать знатно. И для того школы по византийскому канону были бы вполне уместны. Но ведь у нас не только в грамотных попах недостаток. Куда ни кинь взор, всюду чувствуется нехватка специалистов. Везде не хватает грамотных людей, хотя читать и писать многие учатся. Тогда-то Андрей и поделился со священником своим виденьем решения проблемы и тот пообещал по приезду присмотреть за его детищем. И слово своё сдержал!

А вы думали, это Игнат школу-интернат в порядке содержал? Ага, куда там! У него и без того дел невпроворот. Нет, это именно отец Филарет, уяснив, что тут и для чего, впрягся в дело народного просвещения, заодно строго следя за тем, чтобы ничто тут не перечило учению церкви, потому как малая ошибка сейчас может потом такую ересь породить, что всем собором расчищать придётся. Знаем, проходили уже. Но вроде, на его просвещённый взгляд, ересью тут и не пахло. Даже в невиданном им ранее уроке природоведения особо подчёркивалось, что все законы, по которым живёт природа, установлены самим господом. И людям их надобно лишь понять и изучить, дабы опять же выполнить его волю, прямо указанную в Библии.

Впрочем, положа руку на сердце, радел отец Филарет вовсе не бескорыстно, а за обещание отдать ему тех из учеников, кто изъявит желание стать священнослужителем. И Андрей почему-то был уверен, что такие под конец обучения точно найдутся. Но обещание дал с лёгкостью, прекрасно понимая, что за школой нужен глаз да глаз, а он бывает тут лишь наездами. Ну а то, что придётся кого-то отдать, так не он ли поднимал разговор о грамотности попов. А инициатива она завсегда любит инициатора.