Дмитрий Родин - Князь Барбашев

Остальные принялись спешиваться на ходу (после долгой скачки лошадям противопоказана мгновенная остановка): пример неудачливого товарища показал, что тёмный лес всё же не совсем подходящее место для верховых прогулок.

Тьма понемногу сгущалась, но люди шли не переставая. Звуков погони за спиной слышно не было, и у всех затеплилась надежда, что литвины проскочили-таки место сворота, не углядев его в сгустившихся сумерках. Понятно, что рано или поздно, они поймут, что впереди уже никого нет, но вряд ли сунуться в лес до рассвета. А значить им предстояло идти всю ночь, петляя по едва приметным глухим дорогам и старым просекам, чтобы окончательно оторваться от преследователей. Но лучше быть уставшим и свободным, чем отдохнувшим и пленным. Выкуп - выкупом, но Андрей-то помнил, что пленные с этой войны (а до неё и осталось то месяца полтора-два) вернуться лет через тридцать, что в его планы явно не входило.

Лесной лагерь встретил их пением птиц и вкусным запахом еды. Усталые и голодные, пропетлявшие по лесам двое суток, сбивая со следа возможную погоню, люди бес сил валились на землю, радуясь, что остались живы. И хотя потерянного было жаль, но добра, экспроприированного у купцов, было ещё много. Настолько, что Андрей решил, что с партизанщиной пора было заканчивать. От добра добра не ищут, как говаривают умные люди. В конце-то концов, по пути ещё не один караван встретиться. Да и деревеньки окрестные тоже пощипать можно, всё ж таиться более причин не было. К тому же и раненный в первой стычке оклемался уже достаточно, чтобы выдержать неторопливую езду лесными тропами. На том и порешили: как только люди придут в себя после рославльского приключения, сворачивать лагерь и идти домой.

Но благих мыслей хватило ненадолго и следующим утром ввосьмером отправились снова на тракт в надежде потрепать купчишек и хоть немного возвернуть утерянное.

На охоту вышли на зорьке, когда развиднелось уже настолько, что можно было легко найти путь в лесу. В этот раз выбрали симпатичный такой поворотик, который отлично просматривался с нескольких точек. Если и появиться опять кто лишний не вовремя, то незамеченным не останется. Теперь оставалось только привычно ждать, пока не покажется подходящая цель. И она не замедлила появиться: четыре повозки, нагруженные мешками и ящиками, неспешно катили куда-то по своим делам. На передней, удобно устроившись на мешках, ехали двое пассажиров, судя по всему, все ещё почивавшие в объятиях сна под равномерный скрип колёс, ведь предутренний сон особенно сладок. Возницы на облучках тоже кемарили, лишь изредка понукая своих лошадок, впрочем, больше для порядку, чем действительно куда-то спеша. Да уж, и вправду говорят, что в несусветную рань кроме монахов поднимаются лишь купцы, дорожащие в дороге каждой минутой, да разбойники, гоняющиеся за ними. Через одну телегу от головой помимо дремавшего возницы был ещё один мужик с какой-то железкой в руках. Судя по всему, кто-то сильно сэкономил на охране. Ну что же, это были его проблемы, а Андрея они только порадовали. Да настолько, что на этот раз они даже стрелять не стали. Просто разом выскочили из кустов и повязали практически полусонных ещё путешественников. После чего обоз быстренько увели сначала на просеку, потом - на полянку где и стали разбираться в его содержимом.

М-да, скоро стало понятно, почему эти на охране экономили. Товар-то у них был не то чтобы дорогой. Большинство тюков было с шерстью и полотном, причём по большей части домотканным, хотя и было несколько кусков из тонкого, выбеленного льна. Из всего нужного, что нашлось на возах, по мысли Андрея, были лишь мешки с зерном, ну и то, что с людей вытрясли вроде кошельков и других заначек. Все остальное можно было смело выбрасывать, но тут вновь напомнило о себе зелёное земноводное. Шерсть, да ещё и забесплатно - это же здорово! Будет чем крестьянкам в зимние вечера заниматься, а ему из чего добротную одежду сшить. Да и остальное в хозяйстве сгодиться. Три, ну ладно два воза можно смело прихватизировать, хозяева то ведь точно против не будут. А лесные дороги, чтобы протащить телеги, ныне им уже известны, проедем, как и в прошлый раз - всё добра больше, чем в тороках привезём. В общем, уговорил сам себя. Нагрузив два воза самым нужным под завязку, и прихватив лошадей из оставленной телеги, которых тоже нагрузили по самый не балуй, они не спеша покатили в лесной лагерь, оставив ошарашенных и слегка помятых караванщиков куковать на поляне.

Путь в родное поместье оказался довольно-таки долог. Разросшийся всё же обоз двигался довольно медленно. Да и стадо, хоть и отбирали самых лучших, да всё равно за десяток голов вышло, так вот, стадо-то галопом не погонишь, чай не лошади строевые. Особенно в лесу, где дорога не шире тропинки, а порой и вовсе так сужалась, что, волей-неволей, приходилось выбираться на тракт, хотя селения, особенно большие, а под конец и почитай все, предпочитали обходить стороной. Ибо нечего бога дразнить. Хорошо хоть литвинов, слава всевышнему, более не встречали, но вот пару небольших купеческих обоза зацепить зацепили, ну уж больно хорошо повстречались, что не могло не поднять настроения, да и заодно смогли возместить почти всё, потерянное при встрече со шляхетским отрядом.

Порубежную реку форсировали ночью, за день соорудив пару плотов, на которых перевезли разгруженные возы, сумки с награбленным и одежду. Сами же перебрались вместе с лошадьми вплавь, хотя водичка и была уже довольно холодна.

Обсохнув, так же лесами прошлись немного и по родной земле, прежде чем выбрались на торную дорогу и уже по ней дальше ехали спокойно, не скрываясь. Мало ли куда едет русский князь со своей дружиной по русской-же земле.

Конечный пункт маршрута пришёлся на Калугу. А что, хороший город, торговый. Не Москва, конечно, но цену тоже неплохую давали. Та же кипа шёлка ушла за 300 рубликов, даже не залежавшись. Да и купцы уже свои знакомые были, что не будут лишние вопросы задавать, так как знают - князь к торговым делам склонен, да тороват. Потому сбыть излишки удалось довольно быстро, да и за ценой сильно не гнались, так, лишь бы подозрений не вызвать. Казаки, получив свою долю добычи, раскланялись: время их полугодичного найма оканчивалось. А князь, закупив необходимое, с оставшимися людьми направился в свою вотчину.

Бережичи за то время, что он разбойничал в чужих землях, преобразились ещё больше. Особенно же порадовала большая куча брёвен, что продолжала расти с каждым днём. Всё говорило о том, что в следующем году у него будет, наконец-то, своя усадьба и превратиться он в настоящего помещика, ой, пардон, господа, конечно же, в вотчинника, ибо помещики и вотчинники пока ещё не были равны друг другу и поместья лишиться всё же было значительно легче, чем вотчины.